Роджер Желязны - Кровь Янтаря

Я попытался расслабиться. Глубоко вздохнул. На мгновение прикрыл глаза. Присел, встал. Опустил плечи. Нет смысла тянуть…

Я раскрыл глаза и поставил ногу на Образ. Вокруг нее немедленно поднялись искры. Я сделал еще шаг. Искр стало еще больше. Еле слышное потрескивание. Еще шаг. Сопротивление — когда я делаю следующее движение…

И все вернулось ко мне — все, что я чувствовал, когда шел в первый раз: холод, легкое потрясение, простые и трудные участки. Где-то внутри меня имелась карта Образа, и я словно читал по ней, пока двигался по первой кривой, а сопротивление нарастало, искры роились, волосы шевелились, потрескивание, какая-то дрожь…

Я достиг Первой Вуали, и это было похоже на прогулку в аэродинамической трубе. Каждое движение давалось с превеликим трудом. Хоть и не без смысла; это все, что требовалось. Надо было ломить вперед — и ты продвигался, хоть и медленно. Фокус заключался в том, чтобы не останавливаться. Начать снова было бы невероятно трудно, а в некоторых местах просто невозможно. Сейчас требовалось непрерывное продавливание. Еще несколько мгновений — и я пройду. Дальше будет легче. А вот Вторая Вуаль — это просто смерть…

Поворот, поворот…

Я прошел. Я знал, что теперь некоторое время путь будет легким. Я зашагал немного увереннее. Наверное, Флори права. Этот отрезок показался мне чуть легче, чем в первый раз. Я справился с длинной кривой, затем с резким разворотом. Искры добрались теперь до верха сапог. Голова была забита тридцатыми апрелями, семейной политикой Дворов, где люди сражались на дуэлях и умирали «в ответ на ответ» за наследственное оскорбление и прокладывали хитрый путь сквозь кровавые ритуалы подтверждений статуса и возвышений. Хватит. Я с этим покончил. Прочь. Может, кому это и любезнее сердцу, но крови там пролито куда больше, чем в Янтаре, и все ради проклятого мелочного превосходства над приятелями…

Я стиснул зубы. Было трудно сосредоточиться на непосредственной задаче. Это воздействие Образа — конечно, теперь я и это вспомнил. Еще один шаг… Ноги покалывает… Треск искр — словно буря… Одну ногу перед другой… Приподнять, опустить… Волосы уже стоят дыбом… поворот… поднажать… Выводим «Звездную вспышку» перед осенним шквалом, Льюк на парусах, ветер за нашими спинами словно дыхание дракона… Еще три шага, и сопротивление возрастает…

Я на Второй Вуали, и впечатление такое, будто пытаюсь вытащить машину из грязной канавы… Все мои силы направлены вперед, а результат усилий бесконечно мал. Я двигаюсь медленно, как по льду, и искры танцуют вокруг талии. Я — синее пламя…

Внезапно накатывает отчаяние. Даже Время бросило меня одного. Есть лишь то, чем я стал: без прошлого, без имени, всей сутью своей борющийся против инертности дней, — равновесие столь тонко сбалансированное, что мне следовало бы навечно застыть здесь на полушаге, если не считать того, что отсутствие масс и сил не затрагивает волю, очищает ее, так что необходимость двигаться вперед перевешивает физические страдания…

Еще шаг, еще — и я прохожу — став старше на века — и иду вновь, и знаю, что намерен закончить путь, несмотря на то что приближаюсь к Великой Кривой, которая крута, сложна и длинна. Совсем не так, как в Логрусе. Сила здесь искусственна, не аналитична…

Вселенная будто вращалась вокруг меня. Каждый шаг приносил мне ощущение, будто я то исчезаю, то вновь появляюсь, будто меня то рассыпает на атомы, то воссоздает вновь, рассыпает и собирает, я умираю и возрождаюсь…

Наружу. Внутрь. Затем еще три кривые, следом за ними — прямая. Я пру вперед. Головокружение, тошнота. Промок до нитки. Прямая на исходе. Дуги — одна за другой. Поворот. Поворот. Еще один поворот…

Когда искры сомкнулись надо мной, словно клетка из молний, и я понял, едва-едва волоча ноги, что дошел до Последней Вуали… Недвижимость и неодолимое стремление вытеснить…

Но на этот раз я чувствую себя как бы закаленным и давлю вперед, зная, что победа будет за мной…

Я прошел, в ознобе, и мне осталась одна короткая дуга. Однако три последних шага бывают труднее всех предыдущих. Как будто, изучив тебя как следует, Образ не хочет выпускать из своих объятий. Я сражался, лодыжки ныли, как на финише эстафеты. Два шага… Три…

Кончено. Стою неподвижно. Задыхаясь и дрожа всем телом. Покой. Нет разрядов. Нет искр. Если это не смыло настройку на синие камни, то не знаю, что еще может это сделать.

Сейчас… скажем, через минуту… я могу отправиться куда захочу. Из этой точки в этот миг громадной власти я мог приказать Образу доставить меня куда угодно и был бы туда доставлен. Едва ли стоит тратить желание на то, чтобы сэкономить подъем по спиральной лестнице и вернуться к себе в комнату. Нет. У меня были другие планы. Через минуту…

Я поправил одежду, причесал пятерней волосы, проверил оружие и спрятанный Козырь, подождал, когда успокоится колотящийся пульс.

Льюк получил ранения в битве при Крепости Четырех Миров, сражаясь с бывшим другом и союзником Далтом — наемником, сыном Осквернительницы. Далт мало меня волновал — разве что представлял возможную помеху, поскольку теперь он, кажется, состоял на службе у хозяина Крепости. Но, даже учитывая любую разницу во времени — которая, вероятно, не так велика, — я видел Далта практически сразу после его стычки с Льюком. Что, по идее, должно означать, что он находился в Крепости, когда я дозванивался к нему через Козырь.

Ладно.

Я попытался вспомнить ту комнату, в которой видел Далта. Лишь схема. Какой минимум данных требуется Образу для работы? Я вспомнил текстуру каменных стен, форму небольшого окна, кусочек потертого гобелена, стебли тростника на полу; когда Далт отодвинулся, стали видны низкая скамья и стул, над ними трещина в стене — и лоскут паутины…

Я сформировал изображение по возможности четко. Пожелал оказаться там. Я захотел быть в том месте…

Там я и оказался.

Я быстро повернулся — рука на рукояти клинка, — но в комнате я был один. Я увидел кровать и шкаф, небольшой письменный стол, сундук — ничего этого не было видно, когда я в первый раз бросил сюда взгляд. Через оконце лился солнечный свет.

Я пересек комнату, подошел к единственной двери и долго стоял, прислушиваясь. По ту сторону — лишь тишина. Я чуть приоткрыл дверь — открывалась она налево — и выглянул в длинный пустой коридор. Прямо напротив меня находилась лестница, ведущая вниз. Слева была голая стена. Я вышел и закрыл дверь. Спуститься или пойти направо? По обе стороны коридора располагалось несколько окон. Я подобрался к ближайшему, которое было по правую руку, и выглянул.

Я увидел, что нахожусь рядом с нижним углом прямоугольного двора; напротив, слева и справа, были еще строения — все соединенные углами, не считая проема справа вверху, который, видимо, вел в другой двор, где прямо напротив меня над крышами возвышалась довольно большая башня. Внизу, во дворе возле многочисленных дверей, расположилась дюжина солдат. Они не производили впечатления обычных стражников, — например, они занимались чисткой и починкой пожитков. Двое из них были щедро забинтованы. И все-таки большая часть была в таком состоянии, что могли очень быстро вскочить и приступить к службе.