Екатерина Лесина - Внучка берендеева. Третий лишний (СИ)

И по голове погладил.

- Ясноокая ты моя... что ж за судьба у меня такая, а?

У кого спрашивал - сие не понятно, только Красава дядечку обняла.

- Мне и с тобой хорошо.

- Хорошо - это ладно, но... надобно бы тебе из столицы уехать. Ты у меня добрая сердечком, не то, что сестрица твоя...

Сказал и посмурнел.

И не солгал ведь. Неправду Красава чуяла. Была та словно деготь в меду, иль мясо тухлое, которое порой за свежее выдать пытались, маслом протирая, чесноком пересыпая.

- Дядечка...

- Проклятое дитя, - он отстранился и поцеловал Красаву в лоб. - Такова цена... и я готов ее заплатить. Но ты уедешь. Я нашел тебе мужа. Он хороший человек и будет о тебе заботиться. Любит. И ты его полюбишь, даст Божиня. Езжайте. И не возвращайся в столицу, слышишь? Даже когда меня похоронят, все одно не возвращайся...

- Дядечка!

Да что он говорит такое! Он еще не старый! Только-только четыре десятка сменял, а люди куда поболе живут. Это тетка здоровьем слаба. Бледна. Нежна. Из горницы своей не выходит почитай.

- Не возвращайся, - он провел шершавой ладонью по Красавиному лицу. - Хотел я, как лучше, а получилось... кто знал, что книгу она взять сумеет?

И вновь не поняла Красава, про кого он.

- И послушай. Если вдруг явится к тебе сестрица с просьбой... не важно, даже если стакан соли попросит или хлеба краюху, сама не давай. Не надо. И дам я тебе один амулет... его еще дед твой делал. Он, конечно, не самый добрый человек, но нас по-своему любил. Сбережет. Глядишь, и сбережет...

Этот голос звучал у меня в ушах.

И чуяла я, Зослава, чужой след на коже своей. Стояла. А где - не пойму сама. То ли на дорожке, желтым камнем мощеное, то ли на подворье чужом.

- Видишь, все получается, - молвила Красава, усмехаясь. - Только ты не доглядела, девочка... а времени у нас не так и много.

В руках боярыня крутила махонький цветочек.

- Я бы молчала, если б она... но Милослава... как ни крути, а все семья... и боюсь, что мой супруг следующим будет. А там и я... и дед... он ведь не зря пришел. Ты смотри, внучка берендеева. Хорошо смотри. Иное словами сказать неможно, а вот если увидит кто... от взглядов чужих клятвы не спасают...

Пальцы мягкие разжались.

Упал цветочек.

...на землю жирную, черную. И поднялась стая грачей, заголосили они, заметались в поднебесье. Темно стало. Холодно.

И Красава лишь поплотней закуталась в плащ меховой.

Рано весна пришла.

Надолго ли?

Не случится ли ей, осознавши, что не вовремя явилась, вспять повернуть? И тогда вернутся ветра студеные, а с ними - морозы, которые лягут на землицу эту черную, раздетую? Плохо будет... землица такого обхождения не потерпит.

Нанятый супругом магик расхаживал по полю. Мерил длинными ногами межу, и похож был не на грача, на аиста долговязого. Что-то делал, и Красава чуяла чужую силу, но понять суть происходящего не могла. Она и не силилась, просто глядела.

Старалась не плакать.

...третьего дня явился в поместье гонец, да не добрые вести принес.

Полыхнуло поместье боярина Воркуты.

Полыхнуло ночью, когда спали все, пусть и заговорено было от пожаров, а все ж... видать, заговор ослаб. Аль сняли его тайно недруги, коих у боярина множество появилось, когда дочь его поперед других царицей стала.

Где это видано?

Девка, если вовсе не безродная, то... разве про Воркуту писано в книгах особых, которые боярский родовод хранят?

...явился из ниоткуда... терем поставил... обжился... дела вел... а какие - то никому не ведомо. Как знать, может, и по заслугам оно воздалось. Небось, Божиня невинных бережет, а коль не сберегла Варкуту, то и не невинен он.

Это не Красаве сказано было, ей-то гонец письмецо передал с поклоном, с уважением, хоть и уважения сего было на каплю. Смотрел он иначе, с любопытствием жадным, а уж в людской-то разговорился. И про пожар - отчего случился он, не ведомо. Может, какая девка дурная свечу уронила, а может, и подпалили терем. Главное, полыхнуло на рассвете, когда сон крепок, и так занялось, что со всего терема только кошка рябая и спаслася, не иначе, нежели чудом...

...горько было.

...а письмо Красава трижды прочла, пусть и не было в оном ничего, окромя соболезнований и приглашения в столицу. Мол, в храме постоять, почтить дядькину память. И сердце рвалось ехать, а разум... вспомнилось вдруг предостережение. Неужто знал дядечка?

И оттого поспешил племянницу замуж выдать?

Нет, муж Красаве хороший достался.

Спокойный.

Разумный.

И ее балует... и непраздна она, а значит, благословила Божиня брак этот... и чего еще желать? Разве чтоб племянница его, Милослава, норов изменила. Горда больно.

Капризна.

И на Красаву глядит так, будто бы она, Красава, нищенка, из милости в дом взятая. Сперва-то и не скрывала презрения, пыталась себя хозяйкою показать, но супруг скоренько укорот дал. Вот и затаила обиду Красава... а с чего?

Ей бы благодарною быть, что нашлось в тереме место для нее, сироты... ан нет, ходит царицею, дворнею повелевает, а на дядьку глядит свысока. Красаву и вовсе будто бы не видит. Мол, не достойная она... ох, не о ней, глупой, думать бы...

- Поедешь? - муж Красаву обнял и поцеловал в щеку. Царапнула нежную кожу борода, и Красава поморщилась: пахло от оное табаком. А ныне ей все запахи тяжелы были, табачный же и вовсе отвратен.

- Нет, - она прижалась к мужу, пытаясь защититься не то от ветра, не то от собственного страху безымяннного. - Далеко, да и... его уже схоронили. А помолиться я и тут помолюсь. Божиня услышит.

Она-то знает, что был дядечка хорошим человеком, если и грешил, то не с зла... со всеми случается...

- Как знаешь, - муж вздохнул с облегчением. Не хотелось ему отпускать супругу...

...в тот день они вернулись поздно. И ночь Красава не спала. А с утра самого заявила Милослава:

- Я в столицу отправлюсь.

- Зачем? - супруг Красавы посмурнел, налился грозовым гневом, чего досель с ним не приключалося.

- В Акадэмию пойду. Мне Мишенька давно писал... приглашал...

- Мишенька?

- Братец мой, - Милослава улыбнулась со смыслом. Мол, тебе ли, дядюшка, не знать, что не ты один роднею. - Еще когда говорил, что дар у меня имеется немалый... и я могла бы магичкой стать.

- Тебе нельзя в столицу.

- Почему это? - она подхватила с блюда орешек и, повертев, на землю кинула.

- Договор...

- С кем и когда он был? - Милослава плечиком дернула. - Небось, когда договаривались, меня не спросили, хочу ли я всю жизнь в глуши провести. А я не желаю! Что мне здесь делать?

- Замуж...

- За кого, дядя? За соседа?

- А хоть бы... вон, Вояр на тебя давно заглядывается...

- Пусть хоть все глаза выглядит, - промолвила Милослава. - Он мне не ровня...

- Хватит! - Верень ляснул кулаком по столу. - Я сказал...

- Ты жене своей говори, она послушает, клуша. А я, дядечка, чтоб ты знал, своим умом жить приучена... мне таланты развивать надо... дар!