Владимир Храмцов - Энио, или Чертовски невероятные приключения ролевиков в городе Ру

— Так… Как же жить, если не на что? — сказал рогатый, — а тут приемный пунктик… рядышком, в городе. Металл хотели сдать.

— Что ты перед ним оправдываешься? Он же нас хочет из ружья убить, будто мы дичь какая-то, — сказала чертовка и рассмеялась, — нас пулей не возьмешь!

— Коли я вижу, то и пуля увидит, — ответил отец Никодим и вздернул затвор, — дробь-то у меня серебряная!

— Да хоть золотая, — махнул рукой черт, — ты что, сказок про вампиров насмотрелся? Говорят же тебе, не подействует.

— Это моя бочка. Её ещё мой дед вкопал, понятно тебе, окаянный? — сказал Никодим, не опуская ствол.

— Так бы сразу и сказал. Мы — черти законопослушные… Мы думали, что тебе она не нужна, — сказал рогатый, вытирая руки платочком.

— А спросить слабо? — не успокаивался Никодим.

— Мы ж не знали, что ты на чертей зрячий! — возмутился черт.

— Вот и подумали, какой толк спрашивать? А теперь всё понятно, — пояснила чертовка. Окаянные подняли лопаты и пошли прочь.

— И другим своим скажите, бочка мне нужна, сортир — моя частная собственность, и вообще, в моём дворе нечисти делать нечего! — крикнул вдогонку священник.

— Хорошо, поп, мы все поняли. Попадье — привет! — ответил черт и помахал на прощание копытцем.

— Слушай, здесь рядом дачи, там одни барыги, может, им цветмет не нужен, — предположила чертовка.

— А что, чем черт не шутит, пошли.

— Только теперь обязательно спросим.

— Ага. Может, и переночевать кто пустит, — согласился рогатый и окаянная парочка растворилась в дремучем лесу.

— Разобрался? — спросила матушка, когда Никодим вернулся на сеновал.

— С кем? — вопросом на вопрос ответил супруг.

— Да с чертями окаянными.

— А ты что, их видела?

— Нет, не видела.

— Тогда, наверное, слышала.

— И не слышала. Но ты же сказал, что пошел с нечистыми разбираться.

— Мало ли что я сказал.

— Так ты ж мой муж, я верить тебе должна.

— И что же, веришь, что я не с людьми, не с коровами и не с самим собой говорил, только потому, что я твой супруг?

— А в Библии так написано: как для мужа Бог, так для жены — муж.

— Много чего написано, а читает каждый по-разному.

— Ты прав. И видит каждый по-разному. Ещё утром я видела мир по одному, а сейчас — совсем по-другому. Вспомнила вдруг, как мы с тобой в молодости в этом сарае на сеновале от родителей прятались и подумала: как же я тебя любила! А потом думаю, отчего же любила? Люблю! И по сей день люблю. Ещё жарче, ещё проникновеннее. И чувствую, и знаю, и верю, что муж ты мой навсегда, и что мы — единое целое перед людьми и перед Богом. Как же мне тебе не верить, если ты и я — одно и то же!

Отец Никодим отбросил ружье в сторону, упал на колени и отбил Господу земной поклон.

— Вот я глупый человек, — сказал он тихо, — позабыл я, что есть главное на земле грешной! Ружжо купил. За чертями охочусь. Крест фамильный продал. Веру потерял. А ведь то, что без любви творится, то глупо!

— Так иди ж ко мне, коли понял, — позвала его попадья, и коровы в сарае непонятливо замычали. И вдруг, ружье выстрелило.

— Ну ты даешь, Никодим! — воскликнула жена.

— Так то ж не я, а ружжо, — ответил батюшка.

— Да я не про ружжо: грешно в День Святого Духа так искушаться!

— Что не по любви, а по похоти — то грешно.

— Так это ж не та любовь, о которой в Писании написано.

— А ты любовь в рамки не вводи, и получится, что именно та, — ответил священник.

Брисеида налила своё чудо-зелье в последнюю кружку. Паренек с луком наперевес, только понюхав содержимое, скривился и вздрогнул.

— Не нюхать, пить залпом! — скомандовал Янус.

Ролевики стояли на поляне широким кругом, положив левую руку товарищу на плечо. В правой руке каждый из них держал кружку с гномьим напитком.

— Гой еси! — крикнул Янус.

— Здраве буде! — ответили остальные.

Единым залпом ролевики осушили кружки. Асператус от их дюжего крика заметно вздрогнул. Тяжелые демонические тучи надломились в яркой огненной вспышке, и в одинокую сосну на поляне, где совсем недавно тренировались меченосцы, ударила мощная молния. Дерево тяжело затрещало, но устояло, сбросив с себя лишь сухие ветки и отжившую хвою. И только одна сухая веточка загорелась, да и та, долетев до земли, безнадежно погасла. Куда-то ввысь от дерева отлетал легкий дымок.

— Даже дождь не пошел, — разочарованно сказал Большой Аякс.

— Да, было бы нас человек триста! — вообразил Малый.

— И не жалко вам сосенку? — поинтересовалась Брисеида, забирая у них кружки.

— Ой, гляньте, — расхохотался Малый Аякс, тыча пальцем в сторону тренировочной площадки, где на ветке скромно восседал Копростасис, — а это что за чудо в перьях?

Все, кто только что стоял в кругу, тут же обратили внимание на кьюнга, и лес затрясся от дружного смеха.

— Смейтесь-смейтесь, — тихо сказал Копри, — видели бы вы то, что вижу я!

А кьюнг наблюдал невеселую картину: абсолютно разбалансированные тонкотелесные оболочки, вяло светящиеся терпко-алым цветом агрессии и грязно-зеленым цветом трусости, рваные, неустойчивые энергетические поля.

— Это и есть господин учитель? — поинтересовался Одиссей.

— Только без сарказма, Улисс, — ответил ему Янус совершенно серьезным тоном, — видеть его — одно, а нечистых — другое. Демоны несколько иной природы… Все на тренировочную площадку, стать полукругом!

— Много полукругов получится, — заметил Гектор, — здесь полсотни человек.

— Ну, это ты загнул, — возразил ему Янус, — от силы, человек тридцать.

— Ровно тридцать, если со мной считать, — послышался мужской бас. Все обернулись и увидели Ахилла, который не смог смириться с одиночеством и поднялся-таки на тренировочную площадку. Несмотря на боль в ноге, он стоял ровно и даже не хмурился.

— Молодец, Геша! Теперь мы точно победим, — подбодрил его Янус. — Так, кто не помещается — отступайте в следующий ряд. Начинай, кьюнг.

— А начнем мы с теории, — громко сказал Копростасис, откашлялся и продолжил, — ваш мозг привык к прямому, непосредственному восприятию мира, сейчас мы его научим косвенному восприятию, опосредованному. Инна, напиши на доске комплексное уравнение.

Над лагерем повисла тишина.

— Копри, нам только высшей математики не хватает. Давай-ка попроще, — возразила ему Пинцова.

— Ах, я и забыл, что говорил мой друг аббат Фария… Понимаешь, существует очень много способов расширить сознание: молитвы, мантры, десятки форм медитации, ушу, солнечный танец… Все они индивидуальны и связаны с религией, этносом, накопленным опытом, знаниями и много ещё с чем.

— Попроще, Копри, ты же можешь, ты такой талантливый!

— Да, этого у меня не отнять!.. Придумал: рисуй свастику.

Инна взяла мел и стала чертить на доске гитлеровскую эмблему.