Олег Бубела - Дамби - не гад!

Как говорится, пока есть деньги, их нужно тратить! Понятное дело, с умом, ведь бюджет госучреждения — штука тонкая. Для него нужно подобрать грамотную технику распиливания, чтобы, с одной стороны, протянуть до конца года, а с другой, израсходовать выделенные средства по максимуму. Ведь остаток на счету намного вреднее ухода в кредит. Перерасход еще можно оправдать какими-то форс-мажорными обстоятельствами, стихийными бедствиями или даже происками врагов, а вот возвращение нерастраченного бюджета ничем, кроме глупости руководства, объяснить нельзя. Любой хозяйственник знает — решишь сэкономишь чужие деньги, в следующий раз тебе выделят меньше. А потом еще останутся недовольны, если ты вдруг не сможешь повторить свой самоотверженный подвиг. И посему будет крайне обидно, если у меня не хватит мозгов полностью утилизировать бюджет.

Окинув взглядом листок, я принялся составлять список пока не занятых и абсолютно новых вакансий, оставляя рядом место для имени. Затем принялся изучать резюме и заметки МакГонагалл, определяя подходящих кандидатов. Некоторые желающие получить работу в Хоге были хорошо знакомы Дамблдору, колдографии других не пробуждали у меня вообще никаких воспоминаний, какие-то имена сами собой всплывали в сознании. Вскоре предварительный список был готов. Конечно, его еще предстояло обсудить с Минервой, после чего вызвать 'счастливчиков' на финальное собеседование, однако основная работа была сделана.

Услышав тихий звон колокольчика, я обрадовался. Как говорится, на ловца и зверь бежит. Но это оказалась не МакГонагалл.

— Приветствую, Альбус! — произнесла высокая женщина средних лет, неторопливо входя (можно даже сказать, вплывая) в мой кабинет.

Внешностью гостья обладала запоминающейся. Жгучая брюнетка с длинными волосами, заброшенными на плечо, острым, надменно вздернутым носиком и непоседливыми бесенятами, прыгавшими в карих глазах, обрамленных густыми ресницами. На лице присутствовал необходимый минимум косметики — губы украшала бордовая помада, ухоженные выразительные брови были подведены карандашом, а удивительно гладкую и шелковистую кожу явно обработали каким-то тональным кремом. Если прибавить к этому длинную элегантную мантию, из-под которой выглядывали модные сапожки, маленькие сережки в ушах, красивую золотую брошь с рубинами и золотое колечко на пальце, то можно получить образ эффектной, знающей себе цену женщины, коей, вне всякого сомнения, являлась Септима Вектор.

— Злые языки поговаривают, что Минерва полностью утратила твое доверие, и ты срочно подыскиваешь ей замену. Это правда?

— Рад тебя видеть, Септима! — улыбнулся я, наблюдая за тем, как гостья уверенно располагается на диванчике для посетителей. — И нет, это все враки завистников!

— То есть, я напрасно сюда притащилась, и место декана мне не светит? — Вектор картинно поджала губки.

— Ну, если ты вспомнишь одно волшебное слово, вполне возможно, я снизойду к твоим мольбам и сделаю главной укротительницей наших львяток, — ехидно парировал я.

— Волшебное слово? 'Империо', что ли?

— Мимо! Я имел в виду 'пожалуйста'.

— Ах, это, — профессор возвела очи к потолку и сокрушенно покачала головой, как бы вопрошая богов, за какие грехи они послали ей такого начальника. — Хорошо, будь по-твоему! Пожалуйста, Альбус, скажи, смогу ли я в ближайшем будущем получить место декана Гриффиндора?

Вектор сложила руки на коленях, словно благовоспитанная девочка и уставилась на меня взглядом голодного котенка. Я ответил лукавым прищуром, сопроводив его блеском стекол очков-артефактов, на которые так удачно падали лучи закатного солнца:

— А ты хорошо подумала? Гриффиндорцы — те еще разбойники.

— Но, господин директор, вы же не допустите издевательств над слабой и беззащитной женщиной?

Не выдержав, я весело рассмеялся. Септима тоже улыбнулась. Оставив спектакль, она вольготно облокотилась на спинку дивана, закинув ногу на ногу, от чего ее мантия выгодно очертила линию бедер. Надо заметить, крайне аппетитных.

— А если серьезно, я рассчитываю, что ты войдешь в мое положение и дашь мне хорошую прибавку.

— С чего вдруг такой вывод? — поинтересовался я.

— Ну, мы же с тобой прекрасно знаем, что благодаря попустительству Минервы, практически не уделявшей время своим подопечным, сейчас на факультете Годрика царит разброд и анархия. В мое время первокурсники не осмеливались устраивать глупые розыгрыши над учениками других факультетов и подкладывать навозные бомбы под дверь нелюбимого преподавателя. Сейчас же подобные случаи — не редкость. Добавить к этому повальное увлечение квиддичем — опять же с полного одобрения нашей кошечки, из-за которого успеваемость резко покатилась вниз, усиливающуюся вражду со змейками, которую никто и не думает останавливать, халатно относящихся к своим обязанностям старост, общее пренебрежение правилами элементарного этикета, что особенно заметно во время трапез в Большом Зале, а также отсутствие подобающего воспитания у некоторых представителей красно-золотой братии, и мы получим то, что имеем. А чтобы исправить ситуацию, придется сильно постараться, и без весомой мотивации я за дрессуру разбалованных львят не возьмусь.

Меланхолично поглаживая бороду, я откровенно любовался женщиной. Было видно, что она потрудилась подготовиться к нашей беседе и сейчас не пыталась взять меня нахрапом, а четко и аргументировано доказывала свою правоту, ни капельки не сомневаясь в успехе. И пусть слова Септимы выставляли МакГонагалл в невыгодном свете, я был с ней полностью согласен. Минни являлась идеальным заместителем, прекрасным педагогом и при этом никудышным деканом. Наверняка она и сама это понимала, иначе держалась бы за свою должность до конца.

Молча поднявшись с кресла, я достал из шкафа два пергамента с типовым договором, вписал в нужные места имя, должность и положенное работнику жалование, после чего протянул Вектор для ознакомления.

— Ого, какая неслыханная щедрость! — вскинув бровки, прокомментировала профессор сумму причитающегося ей оклада.

— Все благодарности Люциусу Малфою, — довольно ухмыльнувшись, отозвался я. — Кстати, твое жалование за проведение лекций по нумерологии в этом году аналогично увеличится на двадцать процентов.

— Наверное, мне это снится? Альбус Дамблдор без какого-либо шантажа и угроз намерен увеличить кому-то зарплату? Звучит, как полный бред!

Я сокрушенно вздохнул:

— Эх, не веришь ты в людскую добродетель! А я ведь от чистого сердца, ведомый одной лишь неустанной заботой о подчиненных… Может, эта прибавка тебе и не нужна вовсе?

— Все-все! — всплеснула руками профессор. — Беру свои слова обратно! Спасибо огромное, господин начальник! Я постараюсь оправдать оказанное мне высочайшее доверие, приложить все силы для борьбы с нарушителями дисциплины и взять воспитание молодых гриффиндорцев в свои крепкие руки!