Олег Бубела - Проводник

Закончив, мы с эльфом отнесли трофеи в дом, а трупы отволокли к реке, где и притопили чуть ниже по течению. Ну нет у нас в деревне крематория! А в той яме, где мы сжигали обезьян, сейчас воды по щиколотку, так что пышные похороны отменяются. Пусть лучше рыб кормят! Повезло, что благодаря недавнему ливню о лужах свежей крови можно особо не беспокоиться.

С крестьян мы собрали одежду, оружие и нехитрые амулеты. Качество их обувки было отвратительным, съестные припасы исчерпывались подмоченными сухарями, заплесневевшими кусками вонючего сыра, парой огурцов и потемневших яблок. Денег не было от слова совсем, а выполненные из дерева, кости или неблагородных металлов украшения никакой ценности не представляли. Сделав еще три ходки, мы переправили речным обитателям десерт, наскоро помылись и вернулись в дом, где нас дожидался плотный завтрак.

Осушив полкувшина сладковатого компота, чтобы восполнить кровопотерю, я принялся за кашу. Эльф ел мало, большей частью просто ковыряясь в свое тарелке, а орчанка к еде вообще не притронулась. Она пристально наблюдала за тем, как насыщаюсь я. Изредка касалась моего плеча, осторожно, словно опасаясь обжечься, после чего с неизменно разочарованным вздохом убирала руку.

Размеренно работая челюстями, я ощутил странное чувство, которое поначалу заставило меня напрячься. Краткий анализ подсказал, что это всего лишь удовольствие от поступления в желудок горячей пищи. Поскольку разум не был занят более важной задачей, я решил изучить получше это приятное чувство. Вытянул его на поверхность сознания, рассмотрел, попробовал изменить концентрацию и неожиданно обнаружил рядом пару других, очень похожих потоков информации. Один из них после приближения оказался надеждой с налетом безысходности, другой сочетал в себе страх и сожаление.

Исследования пришлось прекратить, поскольку в сознание внезапно ворвался еще один поток, несущий в себе боль и тревогу. Много боли очень знакомого оттенка. Не придумав ничего лучше, я снова отгородился от всех этих не приносящих пользы потоков. Тем более понятливая орчанка вновь наполнила мою тарелку. Когда последняя в очередной раз показала дно, в кухне появилась взрослая марилана. Видимо, Дарит неправильно рассчитал дозу зелья. Я ощутил, как задергался один из отодвинутых в дальний угол разума потоков, меняя свою насыщенность — боли стало меньше, а тревога уступила место радости.

— Живые… — возник у меня в мыслях голос хвостатой. — О-ох, как же мне плохо… Что вообще произошло? Такое чувство, что меня сварили заживо.

Пошатываясь, марилана подошла ко мне и уселась на пол, положив голову на мои колени. Предоставив остальным удовлетворять кошачье любопытство, я пододвинул пустую тарелку Викате. Поленившись вставать, та отдала мне свою порцию, а Дарит коротко изложил известные факты:

— Со стороны реки подошла вторая группа нападавших, которую я проглядел, списав возмущения энергетического фона на последствия грозы. В ее составе был маг с артефактом, аналогичным нашему Колоколу Биоля, перегружающему отделы мозга, отвечающие за эмпатию. После его активации в сознании остались только мы трое. Кое-как оправившись от удара, я сразу попытался подстрелить мага. Первая стрела с обычным наконечником ушла мимо цели, что было понятно — любой одаренный способен выставить личную защиту. Но вот что вторую, снабженную рунными цепочками как раз для такого случая, отразит мощный защитный артефакт, я не ожидал. И не увидел. В момент выстрела имперец достал меня негатором, который я издали не смог опознать.

— А меня чуть позже снял арбалетчик, — подала голос орчанка. — Пока я пыталась справиться с болью, пока срывала передающий ее толмач, пока думала, стоит ли бежать на помощь, потеряла время, и гады подобрались почти к самому дому. А нашу хлипенькую ограду арбалетный болт пробивает на раз, сколько за ней не прячься. Так что сегодня от меня пользы не было.

Виката машинально потрогала окровавленную прореху на своей сорочке и повернула голову ко мне. Хмурый эльф поднял на меня взгляд, обеспокоенная марилана не отставала от нелюдей, пристально изучая мою обгорелую физиономию. Предположив, что они хотят услышать описание дальнейшего боя от непосредственного участника событий, я выдал отчет. Краткий и информативный, как учили наставники в Академии:

— После возвращения дееспособности мною были уничтожены оставшиеся в живых бойцы первой группы противника. Затем последовал бросок к месту дислокации, где была обнаружена вторая группа с магической поддержкой. В результате встречной атаки был нейтрализован маг, успевший нанести один относительно успешный удар, и ликвидированы прочие члены вражеского отряда. Далее последовало оказание помощи раненым, в ходе которого нейтрализованный маг был использован в качестве донора силы, и допрос пленного с его последующим умерщвлением вышеуказанным способом.

Подумав, не упустил ли что-нибудь важное, я хотел вернуться к остывшей каше, но помешала марилана. Привстав и едва не касаясь мордой моего лица, она с ужасом спросила:

— Что с тобой, Ник? Я тебя совсем не слышу.

Странно. Толмачи же работают.

— Ментальный удар отключил его эмоции, — пояснила Виката. — Ничего. Ник сам говорил, что он невероятно живучий. Скоро должен оправиться.

Интересно, кого успокаивала девушка? Большую кошку, или себя? Я же чувствовал ее страх, прокрадывающийся в мое сознание. Липкий, противный, охотно поддерживаемый эмоциями Дарита. Еще и марилана внесла толику ужаса в этот взрывоопасный коктейль, воскликнув:

— Очнись! Пожалуйста, Ник!

Чужие чувства давили на разум, грозя захлестнуть его. Я сопротивлялся, как мог, но откуда-то из глубины души поднималась еще одна волна эмоций. Давно забытых, спрятанных в недрах подсознания, придавленных многотонной плитой рационального мышления, но не смирившихся и отчаянно рвущихся на свободу. Две волны встретились, породив яркую вспышку, очистившую разум. С глаз спала пелена, серый окружающий мир вдруг заиграл яркими красками, ощущения наполнились глубиной, а чувства приобрели остроту и необычайную силу. Я словно вернулся в детство, когда все вокруг казалось удивительным и незабываемым. Я ощутил небывалый восторг. Видя ошеломленные лица родных, я заливисто засмеялся и крепко обнял Мурку с Викой. Как же я их люблю! Неужели я мог об этом забыть?

«Мог!» — безжалостно припечатала память и стала подкидывать мне образы. Вот я безучастно смотрю на безвольное тело Мурки, которую душат магические путы, вот наблюдаю, как арбалетчик стреляет в Вику… «Нет, хватит!» — мысленно кричу я, но стерва-память продолжает демонстрацию. Котята, потерявшие сознание от невыносимой боли, такие маленькие и беззащитные. Лисенок с наполненным мукой взглядом, силящаяся перебороть свой дар. Захлебывающаяся кровью любимая, сломанной куклой лежавшая на мокрой траве. И я, стоящий рядом и хладнокровно размышляющий о степени ее полезности.