Miss Sabrina - Подобная Сильмариллу (СИ)

Я могла бы вскочить с кресла, на котором только что удобно расположилась, и закричать, спрашивая, что он имеет в виду, как он может верить в какую-то грязную ложь, почему его так легко настроить против меня, несмотря на все хорошее, что я сделала для нашей семьи и страны? Но вместо этого я промолчала.

— Почему ты молчишь? — разъяренный Трандуил подскочил ко мне и схватил за плечи, вытаскивая из кресла. Я вся сжалась — если бы он хотел, он мог бы убить меня парой сильных ударов. Теперь я была так беззащитна… Голова раскалывалась от жуткой боли.

— Прошу тебя, — воскликнула я, чувствуя, как подступают слезы, — прекрати это! — Трандуил, словно очнувшись, наконец, от своего безумия, покачнулся и отпустил меня. — Что он тебе сказал? — ведь может же быть, что все еще не так страшно… Ведь может? Может?

Не могло. Курунир выложил моему мужу все, начиная с того вечера, когда я приехала в Хитлум, чтобы повидать Амроса и Амрода перед свадьбой. Даже больше, чем все. Белый маг извратил то, что хотел, то, что мог.

— Как ты могла сама сбежать к нему в Ангбанд? — кричал Трандуил. Я знала, как правдиво на это ответить, но догадывалась, что никто мне не поверит. Об этом меня предупреждали, но я рискнула. И когда я рассказала Трандуилу о том, как на самом деле попала в крепость Мелькора, он закричал еще сильнее:

— Только ты могла придумать подобную мерзость! — его лицо перекосило от отвращения, и тут я окончательно поняла, что никакой пощады ждать не стоит. Что бы я ни говорила, сейчас Трандуил представляет только то, как мы с Гортхауром бежим по тому лесу, взявшись за руки, и во весь голос хохочем над моим дураком-женихом и над тем, как ловко я обвела всех вокруг пальца, исчезнув. А ведь я сейчас призналась ему в том, о чем до сих пор ненавидела вспоминать, в том, о чем не знал почти никто… В одном из худших позоров в моей жизни. Это далось мне нелегко. Но моему мужу было на это наплевать.

— А принцесса Лютиэн? — спрашивал потом Трандуил. — А Финрод? А Маэглин? — он знал обо всех моих крупных проступках. И я знала, что даже если буду сопротивляться, мой муж мне не поверит. Он так легко принял слова Курунира… Да, мы с Трандуилом давно уже были не вместе, но это все равно причиняло мне боль. Я и не оправдывалась, только молчала, благо, больше никакой вопиющей лжи Белый маг себе не позволил. До поры до времени.

— А Мелькор? — выплюнул мне в лицо Трандуил. — Это он научил тебя всему?

— Он научил меня тому, что спасло наш лес и сильно задело Врага, это же хорошо! — умоляюще простонала я. Тут мне было, что возразить. Знания Мелькора спасали меня далеко не один раз. Но сил сопротивляться у меня не было. Боль из затылка растекалась до лба, сводила щеки и скулы, вызывала тошноту…

— Просто так взял и научил? — фыркнул Трандуил, приподняв бровь, и до меня не сразу дошло, что он имеет в виду. Точнее, какую мысль ему вложил в голову Курунир.

— Ох, брось! — я была поражена и возмущена. — Не надо вешать на меня уж абсолютно все зло в мире!

— Я не знаю, что на тебя вешать, а что нет! — по лицу Трандуила было видно, что он мне не верит, и если бы кто-то сейчас по секрету сказал бы ему, что это я в свое время разрушила Светочи, он бы и этому поверил. Он-то знал, что на меня повесить. Все, абсолютно все…

— Я не признаюсь в том, чего не делала, и ты знаешь, о чем я! — в этом я была тверда, но потом подумала — а какая, собственно, разница? Хуже уже не будет. Родной брат, Мелькор, Гортхаур, Трандуил — приходите все к веселой душечке Сильмариэн! Было нелегко стряхнуть с себя это внезапно навалившееся отвратительное равнодушие.

Трандуил замолчал. О чем он думал? Может быть об этом — как я мог быть так слеп, кто эта женщина передо мной, что теперь будет с моим сыном? Я надеялась, что он думал именно об этом, а не о чем-то куда хуже — как мне от нее избавиться, может быть, ее, проклятую лгунью, следует убить?.

— Почему ты так просто ему поверил? — наконец спросила я, понимая, что мне пора уходить.

— Потому что знал, что это в тебе есть, — ответил Трандуил, и я вздрогнула. — Что-то такое, чего немного было в Галадриэль, а в тебе было через край. Я осознал это слишком поздно, когда уже стал старше. В юности не понимал — просто считал тебя немного не такой, как все. Более интересной. Твоя темнота немного отталкивала меня и непреодолимо влекла. Даже в Дориате, когда все было спокойно, ты не была самим эльфийским светом, но когда наступали темные времена… Тебе же никогда не сиделось на месте, ты всегда была там, где что-то случалось и действовала так, как считала нужным! И это вас, видимо, и роднило, — не было необходимости спрашивать, каких нас имеет в виду Трандуил. — Но, несмотря на это, не было никого лучше тебя в хорошие времена, — грустно закончил он. Наконец, он понял, что все, что было между нами, окончательно закончилось. Он поверил и осознал.

Трандуил видел, что я никогда не горела ровным светом, что всегда была лишь лихорадочным огнем, то затухающим, то распаленным на полную мощь. Он был совсем не таким. Таким же, как я, был Саурон.

И была еще одна причина, почему мой муж поверил Куруниру, догадалась я уже после. Белый маг оставил меня самой собой. Добавив моим поступкам невыразимой черноты, он оставил мне терзания и смятения, не сделал искусственной злодейкой. И Трандуил не мог этому ни поверить, потому что Курунир описывал именно меня. Мой муж правильно сделал, что в тот день заставил меня уйти. Если бы он дал бы мне остаться, он предал и уничтожил бы себя — моя ложь была слишком долгой, серьезной и омерзительной.

— Ты должна уехать прямо сейчас, — нарушил наше задумчивое молчание Трандуил, и я попятилась.

— Я понимаю, — пробормотала я, но его слова заставили меня ужаснуться. Я не была готова уезжать. А на языке у меня вертелся еще один вопрос, про который я (к своему стыду) вспомнила только сейчас: “Правда ли, что я убила своих?”

— Прямо сейчас и быстро! — Трандуил снова начал кипятиться, и я еле успела выскочить из его покоев, прежде чем тяжелый бьющийся предмет ударился об уже закрывшуюся дверь. При небольшом везении Трандуила он мог бы разбить мне голову.

— Вон! — слышался отчаявшийся голос из-под двери, и я побежала к себе так быстро, как только могла, на скорую руку собрала лишь самые необходимые вещи и бросилась на кухню за провизией.

Кухарки, увидев мое наверняка бледное и перекошенное лицо, отшатнулись. В их глазах читался ужас, но они промолчали. Но они что-то знали! О Эру, либо наш скандал слышало все Лихолесье, либо Курунир теперь треплет языком с каждым встречным…

— Что уставились? — крикнула я, наконец, не выдержав этого сгустившегося в воздухе страха. Девушек как ветром сдуло, а я, схватив еду, бросилась на конюшню.