Валерий Брусков - Пойди туда, -…

— А скотина-то как? — запоздало вспомнил Николай.

— Накормлена скотина, накормлена, — стоявший рядом парень лет двадцати пяти с большим фотоаппаратом на груди насмешливо смотрел на егеря. — Проспал ты всё, отец. Пойдём в машину. До вечера она дотерпит, а там деревенские с ней как-нибудь разберутся. Под твоим чутким руководством, — он взял Николая за рукав.

Они залезли в микроавтобус. Там уже сидел проводник с ищейкой. Овчарка лежала на полу, высунув розовый язык, и поглядывала на лайку, забившуюся в угол. Та уже немного оправилась от испуга и лишь изредка вздрагивала от звуков снаружи, прядая ушами.

Егерь сел рядом с ней. Она жалобно заскулила, подползла к нему, и положила морду на пыльный сапог Николая, глядя на него красными трагическими глазами.

— Ничего, ничего… — ласково потрепал он её рукой по загривку. — Самое страшное уже позади…

Он выглянул наружу.

Все уже вышли за ограду и теперь двое закрывали ворота. Потом служивые люди стали рассаживаться по машинам.

Майор заглянул в микроавтобус.

— Николай Иванович, скотину мы накормили с запасом, так что часов семь — восемь она потерпит. Вы сейчас поедете с нами в деревню, мы там закончим все свои дела, а потом вы можете сюда вернуться. Скотину, видимо, придётся перевести к людям. Оставите её пока у себя или передайте кому-нибудь на временное хранение.

Егерь уловил в голосе майора озабоченность.

— А Мария-то, что, сама не сможет позаботиться о них? — с тревогой спросил он.

Майор отвёл в сторону усталые глаза.

— С Марией пока плохо, — глухо сказал он. — Мы привезли с собой опытного врача, и высадили его в деревне вместе с несколькими сотрудниками. Два часа назад они по рации передали мне результаты её обследования.

Он снова посмотрел егерю в глаза.

— Ничего утешительного, Николай Иванович. Мария пока невменяема и полностью парализована. Она не реагирует ни на звук, ни на свет, ни на боль. Врач сказал, что несколько дней её вообще не стоит трогать. Через неделю проведут повторный осмотр и решат, что делать с ней дальше. Возможно, потом её увезут в городской стационар, а пока ей нужен только покой и хороший уход. В вашей больнице для неё всё это сделают.

Майор кашлянул, захлопнул дверцу микроавтобуса и пошёл в свой ГАЗ — ик. Машины тронулись.

До самой деревни егерь не проронил ни слова. Он сидел, нахохлившись, и глядел в окно. Соседи пытались заводить с ним дорожные разговоры, но потом оставили его в покое.

В деревне они сразу поехали к больнице.

Возле больничной ограды собралась приличная толпа из местных, хотя было ещё только шесть часов утра. Все стояли молча и смотрели на прибывшие машины.

Когда егерь выбрался из микроавтобуса, люди зашевелились, по толпе прошёл ропот, и она расступилась, пропуская приехавших к калитке.

— Как там, Николай?.. — услышал егерь испуганный женский голос.

Он молча пожал плечами, горестно махнул рукой, и пошёл через больничный двор.

В больнице собрался уже весь её медперсонал, во флигеле сидели двое незнакомых егерю мужчин. Приоткрыв дверь платы, он увидел хмурого седовласого старика в очках, закостенело сидевшего на табуретке возле кровати Марии и проделывавшего пальцами какие-то манипуляции с руками и лицом женщины.

Обернувшись на скрип, старик так посмотрел на Николая, что тот сразу закрыл дверь, никого ни о чём не спрашивая, прошёл к топчану, и сел на него, как жених на первых в своей жизни смотринах: неестественно выпрямив спину и сложив руки на коленях.

Все сидели и тоже чего-то ждали.

Старик вышел минут через пятнадцать. Он всё так же хмуро оглядел находившихся во флигеле, и молча пошёл наружу. Майор вышел за ним.

Через несколько минут он вернулся, положил свою папку на стол, и достал из неё протокол.

— Николай Иванович, распишитесь!

Егерь, даже не читая, послушно поставил под документом свою нервную подпись.

— Мы с вашей местной поддержкой организуем поиски пропавших детей, — сказал майор. — Скоро здесь будут солдаты, а в небе — вертолёты спасательных служб. Будем их искать, пока не найдём. При любых обстоятельствах…

Егерь обречённо кивнул седой головой.

— Все надеются, что Мария придёт в себя, и поможет нам разобраться в ситуации… — устало сказал майор. — Что-то мне, как профессионалу, подсказывает, что без неё у нас ничего не получится…

…Когда Мария открыла глаза, вокруг стояла ночь, и первое, что она увидела, был низкий потолок с бледными полосками дальнего света на нём. Полоски шевелились, как живые, становясь то светлее, то темнее; по ним пробегала лёгкая рябь.

Мария, не мигая, смотрела на эти шевелящиеся блики, пытаясь понять, что это, и где она… Медленно повернув набок голову, она разглядела рядом с собой какой-то смутный, неразборчивый силуэт. За ним в темноте ещё хуже угадывались другие.

Мария плавно протянула необъяснимо отяжелевшую руку и коснулась пальцами ближайшего призрака.

Это была тумбочка. Просто деревянная тумбочка, накрытая накрахмаленной салфеткой.

Всё ещё ничего не понимая, Мария села на чужой кровати, на которой почему-то лежала в чужом доме, и огляделась.

Она находилась в просторной комнате, заставленной такими же тумбочками и кроватями, на одной из которых теперь сидела она. Глаза привыкли к темноте, и Мария увидела, что остальные кровати пусты и заправлены: она была в комнате совсем одна.

Мария заторможено встала, не скрипнув ни единой пружиной своего недавнего ложа, и застыла в нерешительности. Какое-то время она стояла, покачиваясь на точно отвыкших от работы ногах, потом не осознанно, а инстинктивно шагнула к окну, из которого на стены и потолок выплёскивались непонятные световые блики.

Сначала она не увидела за окном ничего, кроме огромной и ослепляющей полной Луны в небе, которая глядела на Марию, чему-то таинственно и призывно улыбаясь…

Мария плавно протянула вперёд руку, которая, скользнув по подоконнику, наткнулась на шпингалет. Заученными движениями пальцев рука открыла его, а потом потянула за ручку оконной рамы. Та тоже послушно открылась, и на Марию мощным потоком хлынула прохлада летней ночи, наполненная загадочными звуками и запахами…

Ночь была совершенно ясной, и, отведя медлительный взгляд от Луны, Мария увидела вдали от неё яркие звёзды.

И под этим великолепным небом лежало сумрачное полуразличимое поле, лишённое привлекающих внимание деталей. Мария зачарованно смотрела в эту дивную летнюю и сказочную ночь, и вдруг ей послышался будто далёкий детский крик…

Что-то опять взяло свой контроль над телом Марии. Она белым беззвучным призраком перелезла через подоконник, и пошла к Луне, которая словно указывала ей нужный путь…