Алиса Пожидаева - Черная Вишня

Кранк взвизгнул и в прыжке крутанулся к новому обидчику, но никого не увидел. А я снова закусила губу и чуть не сверзилась с сосны, когда увидала, что в этот момент делает мой жених. Он брал разбег. Массивная туша уже разворачивалась, но Шер подпрыгнул, цепляясь рукой за бронированную пластину на холке и седлая короткую мощную шею.

Пара бешеных скачков сбросить Шера не позволила. Челюсть несколько раз опасно клацнула у беззащитного колена наездника, но все-таки немного не дотягивалась. Меч улетел в сторону, но я заметила, как сверкнул кинжал. Шер остервенело колол стыки пластин, пытаясь достать до уязвимой плоти. Однако сверху кранк был защищен на славу, к тому же вертелся волчком. Наконец тварь сообразила, что так нежданного наездника не скинуть, и бросилась боком на дерево, а потом и вовсе рухнула на спину. В этот момент мой мужчина наконец извернулся, умудрившись засадить клинок по рукоять в беззащитное горло. Но кранк его достал. Завизжал совсем уж истошно и сбросил на землю. Распоротый бок и бедро не позволили Шеру встать. Еще живая, но явно слабеющая тварь, шатаясь, приковыляла к распростертому на плотном лесном дерне телу. Я же… я заорала. Отчаянно, безнадежно, едва удерживаясь на раскачивающихся ветках:

— Нет!!!

Они были фактически подо мной, в десятке метров, и я ничего не могла сделать. Кранк торжествующе взвыл и задрал ко мне обезображенную, окровавленную, но смертельно опасную тупую морду.

Потом удивленно царапнул себя лапой прямо по ней. Затряс башкой, и… меня замутило. Кровавый дождь замарал все вокруг на пару метров. Голова твари фактически взорвалась, как тот валун.

С сосны я почти рухнула — не помню, как слезала, совершенно. Громоздкая туша частично придавила Шера, но я видела, что он жив. Борясь с дурнотой и размазывая слезы плечом, сталкивала тело твари, но сил катастрофически не хватало.

— Терпи, слышишь, потерпи, миленький, — уговаривала я, не знаю, слышал ли.

Видимо, был в сознании все-таки. Стонал даже. Потом додумалась вооружиться длинной палкой, как могла оттащила своего… жениха? Любимого?

— Вот видишь, я сильная, я тебя вытащу…

Кажется, он пытался мне улыбнуться. Или это была гримаса боли.

Солнце давно было высоко, а я металась как заполошная, распуская его и свою рубахи на повязки, старалась не смотреть в сторону жуткой туши. Вымывала кровь и грязь, попавшую в раны с когтей кранка. Плакала, уже не сдерживаясь.

— Дождался ты, добился, я сама стягиваю с тебя штаны, — глупо шутила, лишь бы не молчать.

Освобождала рану от кусочков застрявшей ткани. Грела в небольшом костерке ножи и раз за разом заставляла себя склоняться над когда-то такой притягательно гладкой, а теперь разорванной кожей. Вычищала и стягивала края.

— Если умрешь, я с тобой разговаривать не буду…

Снова ловила тень его улыбки, а после смачивала бледные бескровные губы, вливая воду. И говорила, постоянно говорила. Уговаривала терпеть, подождать, пока промою рану. Потом гладила слипшиеся от чужой крови волосы, просила очнуться.

— Я все вычистила. Ты же можешь полечить себя, хороший мой?

Шер иногда был почти в сознании, шипел что-то бессвязное, шарил рукой, отыскивая мои пальцы.

А я увещевала снова и снова. Наконец скинула остатки рубашки, прижимаясь к нему со здорового бока. Делилась своей силой, отдавала жалкие крохи, что скопились за утро, стараясь уловить момент, когда начну отключаться. И уговаривала снова.

— Ты же сильный. Ты точно можешь. Запусти лечение, не оставляй меня, — просила, глотая слезы.

После вливания Шер немного порозовел, ответил даже:

— Я попробую… — И без перехода зашептал: — Почему ты не ушла? Тут с наступлением темноты будут все окрестные твари. На кровь придут. Беги, Ника.

— Обязательно. Но сначала ты себя полечишь. Клянись. И я побегу, обещаю.

Обещал. Я помогла ему положить руки на повязки. Накрыла своими. Чутко следила, ощущая, как теплеет под моими ладонями. Улыбалась.

А потом подобрала меч и действительно побежала, изучая редкий подлесок.

Нужная жердина нашлась не сразу. Я примерилась мечом к тонкому стволу деревца, рубанула раз, другой. Лучше пусть он меня сам ругает потом, что оружие попортила. А из его куртки получились отличные носилки. Достаточно было всего лишь пропустить рогатину в застегнутую кожанку.

Когда перекатывала неподатливое тело на куртку, заметила еще шишку на голове. Сотрясение как минимум. Он пришел в себя, когда я прилаживала его перевязью к импровизированной волокуше.

— Почему не ушла, ради меня хоть?.. — Глаз Шер не открывал. — Прости. Все ведь могло бы…

Я заткнула его поцелуем. Нет, не настоящим. Просто легонько коснулась губ. Очень боялась, что больше не выдастся случая. Шер перехитрил меня. На колено легла рука, я успела заметить голубые и золотистые сполохи, и в меня впилось заклинание. Возмущение высказывать было некому. Он благополучно потерял сознание.

Лямка, сделанная из ремня и перевязи Шердана, больно оттягивала плечо. Я тянула свою ношу вдоль русла. В крови еще бушевала магия, которой он накачал меня. Первые часа два вообще ощущала себя суперменом, способным если не свернуть горы, то очень близко к этому. Сейчас начала немного выдыхаться. Пусть завтра у меня все будет болеть. От кровавой поляны мы ушли достаточно далеко. Местность тут шла под уклон, и я надеялась найти пещеру или иное укрытие до захода солнца. Понимала, что ночью мне и против одного ходока не выстоять, а Шер вовсе беззащитен.

Я уже понимала, что чуть-чуть — и рухну от усталости, но продолжала идти, шаг за шагом. Иногда останавливалась попить воды или осмотреться. Подходящего для ночлега места так и не нашлось. Шер приходил в себя несколько раз. Заставляла его лечиться снова и снова, хотя он порывался влить мне новую порцию бодрости, шипел, ругался, уговаривал бросить его и бежать. В последний раз даже порывался встать, но благо был прочно примотан к носилкам и отстегнуться не сумел.

Наверное, лимит неприятностей, отмеренных нам в этот бесконечный день, все-таки подошел к концу. Дорогу перегородил узкий ручей. Макать своего мужчину в воду совсем не хотелось, и так он полураздет, поэтому отпустила лямку, вяло шикнула на Шера, который попытался дотянуться рукой до пряжки ремня, и пошла на разведку. Ручей начинался тонкой ниточкой водопада, срывавшегося с почти отвесной скалы, и слегка пах тухлыми яйцами. Сначала думала, что руина башни мне привиделась от усталости. Но нет. На вершине небольшой насыпи к той же скале липла постройка с башенкой, в добрую половину которой врезался язык рухнувшего со скалы обвала. Вокруг имелся аккуратный забор. На стенах местами проросли тощие деревца и торчали пучки сухих трав. К постройке совершенно необъяснимо тянуло. Хотелось скорее оказаться внутри, эта серая руина манила неожиданным ощущением дома.