Катерина Снежинская - Тролли тоже плачут

Рон скривил заинтересованную физиономию и бровь задрал, мол: «Да-да? Я весь внимание…». Тега резко выдохнула, а потом со свистом втянула воздух сквозь стиснутые зубы. А что тут скажешь? Придётся тогда докладывать, как они по балагану романтично гуляли. Заодно можно поведать и про крышу. Ну и для полноты картины рассказать о вчерашних приключениях.

— Так что вы вспомнили? — поторопил теурга альв, так и не дав высказать всё, что она про оборотня думает.

Впрочем, это тоже стоило придержать при себе.

— Да, простите, — Курой села ровнее и демонстративно повернулась к Мастерсу полубоком. Хотелось бы спиной, конечно. Но кресло не позволяло. — Я просто вспомнила, как в колледже нам рассказывали о том, что опытный маг может скинуть наложенное на него проклятье. Грубо говоря, переложить его на другое существо. Любое, даже и на собаку. Или вовсе на предмет. Главное, держать проклятье на поводке. В смысле, подпитывать его своими потоками постоянно. Иначе оно рванёт, а тогда последствия непредсказуемыми окажутся. А то и просто выдохнется, рассеется. Может и обратно к проклятому прилипнуть. Так что, маг действительно сильный должен быть. Альв, как минимум. И то не всякий.

— Ольга своими умениями славилась, — заметил Росс негромко, педантично поправляя манжету.

— Опять Ольга? — как бабка всплеснул руками Мастерс. — Ал, ты помешался? Ты в доме у Горха хоть одного альва видел? Сплошные дварфы, да ещё человек — его жена! Если только твоя Ольга собакой не прикинулась. И то я бы почуял.

— Дело даже не в этом, — перебила оборотня Каро. — Не стоит забывать про охранные амулеты в доме. Если, допустим, проклятье переложили на собаку, они бы сработали. Но, кстати, о людях…

Дверь в кабинет Росса, и без того наполовину открытая, вдруг ударилась об стену. И на пороге объявился господин Гикорри собственной персоной. Правда, несколько всклокоченной и чем-то невероятно взволнованной.

— Нирго Кархар покончил с собой! — на выдохе выпалил инспектор и рукавом изрядно запылённого сюртука отёр лоб.

— А кто такой Нирго Кархар? — наверное, от неожиданности голос Каро вдруг поднялся до мышиного писка.

Впрочем, ей немедленно захотелось именно мышкой и обернуться. Потому что все присутствующие, включая полицейского, уставились на неё как на умственно больную.

Раньше в тюрьмах теургу бывать не доводилось. И она искренне надеялась, что не доведётся и впредь. Заведение оставило о себе исключительно негативное впечатление. Просто какие-то средневековые казематы, а не современное исправительное учреждение. Низкие сводчатые потолки, мокрые каменные стены, толстые стальные решётки вместо дверей. И отсеки, забитые так, что напоминали бочки с солёной рыбой, а не жилые помещения.

К камере незадачливого дварфа — бывшего друга их заказчика, упечённого в это место не без её, Каро, помощи — детективов сопровождали сразу шестеро охранников. Которых, кажется, отливали по одной форме: гигантский рост, плечи, едва проходящие в двери, кулачищи, размером с хороший капустный кочан, и полное отсутствие лба, компенсированное кирпичеподобной челюстью. Причём шли надсмотрщики так, чтобы загородить от заключённых тегу.

И всё равно незамеченной процессия не осталась — девушку приметили. Что тут началось, описать сложно. Такого улюлюканья, воя, свиста и рёва и на площади Мира во время празднования дня рождения императрицы не услышишь. Да, к тому же, гвалт отражался от низких потолков и стен, катясь по коридору громыхающим эхом.

Шум должен был заглушать отдельные крики, но только странно их усиливал. Пожеланий и предположений, что с ней можно сделать, Курой наслушалась вдоволь. Честно говоря, даже больше, чем хотелось бы. Гораздо больше. Девушка и не пикнула, когда Мастерс обнял её за плечи, спрятав у себя подмышкой. Наоборот, задвинулась подальше, едва не нырнув под полу куртки.

— Прошу прощения, милая барышня, — покаялся Гикорри, с трудом перекрикивая шум, к которому прибавился ещё и грохот деревянных дубинок надсмотрщиков по решёткам. Это охранники так заключённых успокаивали — колотя по прутьям. — Конечно, это заведение не для женщины. И я, между прочим, говорил об этом господину Россу.

— Она не милая барышня, — огрызнулся Мастерс, — а теург и сотрудник нашего агентства.

— Тогда я пекарь, — усмехнулся инспектор, разгладив усик-пёрышко большим пальцем.

— А я это всегда знал, — буркнул Яте.

— Слово «знать» и вы — это оксюморон [15] Оксюморон — стилистическая фигура или стилистическая ошибка. Сочетание слов с противоположным значением. ! — продемонстрировал богатый словарный запас полицейский.

— Перестаньте! — поморщился Алекс. — У нас слишком много взаимных претензий. И высказывать мы их до утра можем.

— Какие у вас могут быть претензии к полиции? — возмущённо взвился Гикорри.

— Сколько раз я вас просил разрешения поговорить с подозреваемым? Но вы же боялись, что он мне расскажет больше, чем вам. И чем дело кончилось?

— Мне вообще непонятен ваш интерес к Кархару! А объяснить его вы отказывались. Он у вас в офисе несколько часов провёл. Допрашивали бы себе, сколько вздумается!

— Прекратите! — взмолилась Каро. — Сил больше нет!

Вообще-то, теург обращалась к охранникам, с удовольствием младенцев-дегенератов возящих дубинками по решёткам. От этого звука не только уши готовы были свернуться в кочанчики брокколи. Виски угрожали лопнуть. Главное, что толку от их действий не наблюдалось. Заключённые только громче вопили.

Но, как ни странно, послушались её не надсмотрщики, а спорщики. Дружно глянув на девушку и как по команде виновато отведя глаза. Росс даже пробормотал что-то похожее на извинения.

— Н-да, — кашлянул Гикорри, — собственно, мы пришли. Вот тут у нас одиночные камеры. В них содержатся опасные или особо ценные преступники.

— Чем же он для вас так ценен был? — надменно поинтересовался Алекс. — О его опасности я вообще умолчу.

— Вашим необъяснимым интересом! — огрызнулся инспектор.

— Славны будут семь небес, и мы под золотом их!

От шока Каро вдруг вспомнила молитву, которую с детства не слышала. И уж, тем более, никогда не повторяла. Хотя при виде такого зрелища не только давным-давно забытые молитвы вспомнишь — забудешь, как саму зовут. Просто уж слишком неординарный способ свести счёты с жизнью выбрал дварф. Он даже не повесился, а удавился. Сплёл из разодранного на полоски гнилого одеяла нечто вроде верёвки. Привязал этот «хомут» к ножке стола, привинченного к полу. И, встав на колени, приналёг на удавку.

— Упорный мужик, — присвистнул оборотень.

— Секунд пятьдесят до потери сознания, — деловито заметил Яте. — А то и больше. Вы тут ничего не трогали?