Катерина Снежинская - Самый лучший демон. Благословлённые Тьмой, проклятые Светом

— А где они? — спросила Арха просто для того, чтобы спросить.

Грубая ткань царапала кожу. Очень не хватало нижней рубашки. А мерзкий запах забивал нос, оседая липким налётом в глотке. Лекарку не вывернуло только потому, что желудок уже больше суток пустовал.

— Да кто где, — равнодушно ответила баба. — Иные уж и померли. При мне вон тока Айва осталась.

— Маменька, а у ней камешек, зелёненький такой. Пусть мне даст, а?

— Какой ещё камешек? А ну покаж!

Арха сжала кристалл, вроде бы незаметно спрятанный под одежду, в кулаке. И даже назад попятилась.

— Я не могу… — пролепетала девушка, упёршись спиной в столб, поддерживающий плетёный скос шалаша.

— Хочу-у-у… — гундося, заканючила чернявая. — Зелёненький, отдай!

— Слушай, девка, — голос атоманши без труда перекрыл вой «дитятки». — Ты вот всерьёз считаешь, что какая-то цацка важней башки? Я ж её отверну в два счёта. И муж мне тута не указка.

Ведунья, сглотнув слюну, которая стала вязкой и горькой, потянула за цепочку. Амулет потяжелел килограмм на десять. Или на сто. Но сниматься не хотел.

— Ой, а тут ещё камешки маленькие! — восхитилась чернявая, проворно, как сорока, сграбастав у лекарки кристалл и мгновенно нацепив его на шею. — Теперь я…

Изложить свои планы она не успела. За стеной шалаша Бездна разверзлась. Словно кто-то резко распахнул в неё дверь. Только что было тихо: негромкие голоса, потрескивание костра, шорох деревьев. И вдруг: истошные вопли, топот, конское ржание, звон металла и мерзкие чавкающие звуки. За плетением сухих веток вырос силуэт. Нелепо вскинула обе руки вверх. И опала грудой на землю. Из-под стены, быстро впитываясь в сухую землю, потекло тёмное.

— Мамочка! — взвизгнула Айва, всплеснула руками и рванула наружу.

Гигантша молча ломанулась следом.

— Стой! — Ю вцепилась в руку Архи так, что запястье хрустнуло. — Не ходи…

— И не собираюсь, — шёпотом отозвалась ведунья, отирая о подол вспотевшую ладонь. — Я только посмотрю.

Граха мотнула головой в сторону плетёной стенки. Лекарка согласна кивнула. Осторожно, крадучись, подошла, раздвинув пальцами прутья. И тут же отшатнулась назад. Собственно, ничего толком она разглядеть и не успела. Лишь два огромных крыла, закрывающих горизонт. Белых, сияющих крыла.

— Светлые… — прокаркала ведунья, медленно, как старуха, опускаясь на землю.

Ю таращилась на неё выкаченными от ужаса глазами. Слишком тесно прижатый к груди младенец недовольно захныкал. Граха глянула на него, судорожно вздохнула и начала укачивать. Закусив губу. До крови — струйка побежала по белому подбородку.

В голове у Архи крутилась навязчивая мысль, что надо что-то сказать. Попрощаться, наверное? Или, наоборот, пообещать, что всё хорошо будет. Только вот слова на ум не приходили. Вообще никакие. Кроме последнего Айриного писка: «Мамочка!..».

Рассеянный солнечный свет загородила массивная тень. Крикнули гортанно и непонятно. То есть, это язык был незнакомым, смысл-то улавливался без труда. Что-то вроде: «Здесь ещё двое!». Арху схватили за шиворот, грубо, как мешок, поволокли наружу. Она не сопротивлялась и не помогала. Даже глаза закрыла. Видеть собственную смерть желания не было.

Её швырнули на раскисшую в кашу землю. От чего она раскисла, уточнять совсем не хотелось. Пальцы машинально сгребли грязь. Её оказалось немного — на четверть ладони. А ниже обычная твёрдая почва. Кто-то гоготнул, опять сказал непонятное. Теперь действительно непонятное. И…

— Или мои глаза меня обманывают, или это лекарка, — раздался над головой смутно знакомый, женский, но низкий, почти мужской голос.

Ведунья ещё постояла на четвереньках, не решаясь открыть глаза, боясь увидеть. Но подняла-таки голову.

— Ну, здравствуй, что ли, — хмыкнула арелима. — Вот не думала, что я тебя ещё увижу. Говорила же: не для тебя это всё.

Арха крылатую узнала с трудом. Нет, и в лесной избушке её никто не назвал бы жалкой или сломленной. Но сейчас… Наверное, Ю хотела стать такой, какой эта была. Странный кожаный нагрудник, оставляющий плечи и спину открытыми, блеснул в глаза лекарки серебряными крыльями. Опущенный к земле клинок с единственной размазанной полоской крови тускло поймал солнечный луч.

— Я тебе вроде как должна осталась. Хотя, конечно, долги это ваша, демоническая песня, — усмехнулась крылатая.

— Я не демон, — пробормотала Арха, неловко садясь на задницу и отыскивая глазами Ю.

Граха стояла на коленях неподалёку, выпрямившись в струну, прижимая к себе ребёнка и уставившись куда-то вдаль.

— Ну, это дело твоё, кто ты там… — отмахнулась крылатая, постукивая себя перчаткой по бедру. — Помочь ты мне пыталась. Да и зла не желала. А я тебя чуть не прирезала. Не дело это.

Кто-то большой, стоящий с боку — ведунья его только краешком глаза видела — выдал гортанную фразу.

— Знаешь, что он сказал? — усмехнулась арелима, к говорящему даже не обернувшись, по-прежнему глядя на лекарку. — Что Свет меня за это проклянёт. Может оно и так. Скорее всего, именно так оно и будет.

Крылатая перехватила меч подмышку, решительно натягивая перчатку на руку. Между большим и указательным пальцем краснело маленькое алое пятнышко.

— И что? — не выдержал Шай.

— И всё, — пожала плечами ведунья. — Я больше с ней не разговаривала. В смысле, она больше с нами не разговаривала. Светлые усадили в эту же телегу и проводили чуть не до Дубков. Из-за этого даже крюк сделали. По какой-то старой дороге пробирались. Ещё болото объехали петлёй. Кормили, поили. А так вроде нас и не замечали. Потом оставили в лесу. Сказали, чтобы полдня ждали и выбирались сами. Ругать будешь?

Арха задрала голову вверх, глядя на Дана. Лицо демона по своему обыкновению эмоциональностью не слишком отличалось от статуи. Можно подумать, что эпическое возвращение двух покойниц его нисколько не тронуло.

Подумать-то можно. Вот только хаш-эд как схватил ведунью в охапку там, у помоста, так и не отпускал. Вцепился в руку, как клещ — не отдерёшь. Да Арха этого делать и не собиралась. Сейчас лекарка у него на коленях сидела. И пусть это выглядело по-детски — да как угодно. Зато она завернулась в демона, словно в одеяло. И эффект был точно таким же: чувство абсолютной защищённости. Вот только ей не нравилось, что пальцы лорда на её спине иногда чуть заметно подрагивали, будто их судорогой сводило.

— За что именно? — глухим, слишком низким голосом спросил хаш-эд.

— За то, что мы действительно полдня ждали. Понимаешь, они уходили. Правда, уходили, — затараторила лекарка, пытаясь убедить демона. — Как я поняла, светлые только и задержались тут из-за арелимы, а так давно бы уже ушли. Честно! И мне кажется, вернуться уже не скоро… Ну не могла я, понимаешь? Я же знаю, что вы их… Что вон Ирраш… — ведунья покосилась на шавера, стоявшего, прислонившись к стене, — В общем, она же нас спасла!