Пол Кемп - Богорождённый

И тогда вдруг дьявол прекратил шевелиться под ним, его голова превратилась бесформенную массу чешуи, клыков, чёрного ихора и обнажённых костей. Мгновение Васен моргая смотрел на это месиво.

Он потряс головой, чтобы прочистить её, и встал. Штаны и рубаха были пропитаны смесью его собственной крови и зловонного дьявольского ихора. Он смахнул волосы из глаз, огляделся кругом. От головокружения он шатался. С каждым ударом сердца из тела лилась кровь.

Нужно было найти священный символ, чтобы сфокусировать божественную энергию и исцелить себя. Он пошел к двери, что вела к его келье, но вспомнил о зельях, которые жрецы хранили у алтаря.

Покачиваясь, он прошёл по залу, но потерял надежду, когда увидел, что кабинет, где хранились зелья, стоит распахнутым, а железные фляги разбросаны по полу. Целебные эликсиры были разлиты по камню. Он наклонился, застонал от боли, осмотрел каждую из фляг. Ничего. Все были открыты и пусты. Он прикоснулся к жидкости на полу, надеясь, что её магия могла пережить осквернение дьявола, но зелье оказалось неактивным. Несколько деревянных роз — священных символов — тоже были разбросаны по полу, но все они были испорчены дьяволом, бесполезны. Он упёрся ладонями в колено и снова поднялся на ноги.

До двери в дальней стороне молельного зала, казалось, была целая лига. Держась за раненный бок, он заковылял туда.

Он протолкнулся через дверь, не прислушиваясь. Если он встретит ещё одного дьявола, он умрёт. Наверняка. К счастью, коридор был пуст. Он пополз к своей келье. Двери нескольких комнат, мимо которых он прошёл, были распахнуты настежь, вещи в комнатах были осквернены дьяволами, как и в молельном зале. Впереди лежала на полу сорванная с петель дверь его кельи. Он торопился, как мог, истекая кровью.

Его комната оставалась не тронута. Постель оставалась такой же, как он её и оставил. И сундук в изножье кровати…

Дыхание перехватило, когда он увидел прислонённый к сундуку щит. Он медленно зашёл в комнату, держась за бок, как будто щит был чудом, которое могло исчезнуть, если он будет двигаться слишком быстро. Он посмотрел на розу на щите, исполосованную ударами оружия. Эти следы не использовали ни один из существующих алфавитов, но всё равно рассказывали историю битв этого щита. Он слышал описание щита в историях.

Щит принадлежал повелителю рассвета Абеляру. Истории об Абеляре утверждали, что щит был утрачен. И вот он лежит здесь. Должно быть, Оракул нашёл его и сохранил — секрет, с которым он никем не поделился.

Откуда–то снизу по коридору, снаружи его кельи, раздалось рычание. Разбилось что–то тяжёлое. Загремела керамика, что–то железное зазвенело по полу.

Трясущимися руками Васен поднял щит. Металл был тёплым в его руках, чистым, и он знал, что это — такой же священный инструмент его веры, как любой символ, который он мог носить на шее. Он поднял щит перед собой, чтобы видеть розу. Тонкие усики тени из его рук пробежали по краю щита. Он нахмурился, пытаясь убрать их, но они вцепились в щит так же крепко, как его руки. Он надеялся, что святой не будет возражать.

Направляя силу веры через щит, он произнес исцеляющую молитву, и роза загорелась, как фонарь, окутав его своим светом. Тьма, сочившаяся с его кожи, воспротивилась этому свету, уцепившись за краешки щита. Но сияние всё равно сделало своё дело. Прорехи в его плоти затянулись, его рёбра срослись, усталость и боль исчезли.

Свет розы угас, и он склонил перед ней голову.

Скрежет когтей по камню раздался в коридоре снаружи — уже ближе, чем раньше. Васен надел щит на руку, обнаружив, что его вес идеален. Он открыл сундук в изножье вровати. Внутри лежал меч его отца, обёрнутый промасленной тканью. Он потянулся к оружию, тени вокруг его рук так сильно сгустились, что он едва видел собственные пальцы. Он взялся за обёрнутую проволокой рукоять. Металл казался прохладным, поверхность скользкой. Тени сочились с оружия, сливаясь с теми, что текли с его кожи. Он поднял меч, снял ткань, обнажив чёрный как ночь, как глубокая вода под безлунным небом клинок.

Рукоять казалась созданной для его руки, вес — предназначенным для его стиля боя. Он сделал несколько пробных взмахов, удивляясь тому, что лезвие оставляло за собой след из растворяющихся теней.

За дверью раздалось фырканье, звуки принюхивающейся дьявольской гончей. Он услышал стук когтей по каменному полу, низкий, хищный рык охотящегося животного. Он сжал в одной руке осколок ночи, а в другой — круг света, и почувствовал, что может пройти через весь Ад насквозь.

— Дьявол! — крикнул он. — Ты заплатишь за то, что явился в моё аббатство!

Он бросился к двери, но прежде чем достиг её, проём заполнила сгорбленная фигура, поднятые шипы на её спине казались лесом лезвий. Пасть изогнулась, обнажая длинные клыки, узкая голова поворачивалась вправо–влево, осматривая комнату. Когда гончая никого больше не заметила, она вывалила язык из пасти и зарычала на Васена.

— Иди сюда, — сказал Васен, чувствуя нарастающий гнев, и поманил её к себе.

Дьявол зашипел, напрягся и выстрелил дюжиной шипов в Васена. Шипы загорелись, просвистев в воздухе. Он укрылся за щитом, и большая часть снарядов вонзилась в металл и застряла там. Несколько штук попали в стену. Другие угодили в кровать и подожгли её.

Васен выбрался из–за щита, дьявол бросился на него — сплошь когти, клытки да ярость. Васен приготовился и ударил щитом слева направо, когда дьявол достиг его. Пластина из дерева и металла вспыхнула светом, вонзившись в голову и шею дьяволу, прижав его к стене у очага. Изверг корчился, кусался и царапался, пытаясь пробраться за щит, но Васен надавил всем своим весом на по–прежнему пылающий светом щит и придавил чудовище к стене, снова и снова вонзая в него Клинок Пряжи. Без всяких усилий меч погружался в шкуру дьявола. Изверг корчился, вопил, пока меч снова и снова пронзал его внутренности. Из разорванных кишок сочился ихор. Когда, наконец, чудовище стихло и замерло, Васен позволил туше упасть на пол и вырвал свой меч. Позади пылала его кровать. Некоторые части аббатства тоже были охвачены пламенем, и не было способа его погасить. Вскоре пламя охватит здание целиком.

Ему нужно было найти Оракула.

Он посмотрел на свой щит, по–прежнему слабо сияющий, и на истекающий тенью меч. Тени свивались в линию, которая выползала из комнаты и сворачивала на восток.

Путеводная нить, подумал он и улыбнулся, вспомнив Орсина.

Не оглядываясь на свою пылающую келью, комнату, которая почти тридцать лет служила ему пристанищем, он пошел за линией тени, источаемой Клинком Пряжи, торопясь в гробницу святого Абеляра.

Зиад быстро шёл по тёмному аббатству. По пути он встретил двух дьяволов, которые, наверное, проникли внутрь через верхнее окно.