Василий Блюм - Найдёныш

Проводив ящера глазами, наемники повернулись. Перед ними, устало улыбаясь, стоял Найденыш. Раскинув руки, Шестерня подошел к вновь обретенному товарищу, облапил, за ним приблизились и остальные, обступили, принялись наперебой задавать вопросы, похлопывать по плечам. Это продолжалось до тех пор, пока Шестерня ревниво не оттеснил спутников со словами:

— Полно, полно, а то сейчас на куски растащите. Дайте ему в себя прийти.

Мычка кивнул на правую руку спасенного, сжимающую тяжелый узловатый сук, спросил со смешком:

— Ты его этим унял?

Найденыш отбросил ненужную более дубину, сказал просто:

— Отломил, пока неслись по лесу. Оказалось, не зря.

Пристально взглянув на Найденыша, Зола поинтересовался:

— Кстати, о чем распинался этот полоумный? Сперва мне показалось, он просто пытается выиграть время, но под конец… — маг развел руками.

Тяжело вздохнув, Найденыш ответил:

— Это долгая история. Я сам многого не понимаю, но если вам интересно…

Прислушиваясь к шуму битвы, Себия бросила:

— Интересно, но истории лучше слушать в лагере у костра. Сейчас же нужно уходить, пока, какая либо из сторон, не взяла верх.

— Все равно, какая? — озадаченно произнес Шестерня.

— Все равно, — с нажимом повторила подземница. — Когда они закончат между собой, придет наш черед, и к этому времени, хотелось бы отойти, как можно дальше.

Мычка повертел головой, спросил в затруднении:

— Уйти не сложно, только куда?

— Куда угодно, лишь бы не назад, — ответила подземница.

Мычка обратился в слух, уши шевельнулись, улавливая шумы и вычленяя из привычных лесных шорохов звуки далекой битвы. Постояв немного, вершинник повернулся в сторону, на взгляд товарищей ни чем не отличающуюся от прочих: те же поросшие мхом стволы, тот же полумрак и влажный воздух, бросил короткое:

— За мной.

Мимо проплывают деревья, одинаковые, как братья — близнецы, под ногами мягко прогибается одеяло из прелой хвои, негромко пощелкивают сбитые неловким движением мелкие веточки. Вытянувшись гуськом, наемники неутомимо движутся вперед, стремясь оторваться от безжалостных преследователей, что, наверняка, закончили, и теперь рыщут где-то позади, пытаясь, напасть на след, а быть может, уже давно напали, и смертельная схватка неизбежно надвигается незримой тенью.

Вокруг, словно в насмешку, царит тишина и спокойствие, вековечный лес глух к метаниям и страстям случайных гостей, чья жизнь, настолько мимолетна, что не оставляет времени для умиротворения, наполненная бессмысленной суетой и спешкой, в извечном страхе перед неизбежной кончиной.

Стряхнув с себя паутину, космами облепившую балахон по всей длине, Зола раздраженно произнес:

— Может, мы все же сделаем привал? Солнце начинает садиться, в желудке пустота, а ноги гудят так, словно без остановки топаем седьмицу.

Изможденный, не меньше мага, Шестерня неуверенно произнес:

— Позади враг, нужно постараться отойти, как можно дальше…

— Никакой враг не проберется за нами через эти дебри, — перебил Зола. — Тут не пройдут ни ящеры, ни та уродливая железяка, вылезшая из земли. Если же за нами выслали ладьи, совершенно безразлично — насколько далеко мы отойдем от места схватки.

В словах Золы присутствовала доля истины, и спутники замедлили шаг, а потом, и вовсе остановились. Мычка, успевший уйти дальше всех, вернулся, оглядев усталые лица друзей, сказал с пониманием:

— Согласен. Мы забрались достаточно глубоко, и нужна передышка, но здесь не лучшее место для лагеря, так что, давайте пройдем еще немного.

Наемники завертели головами, пытаясь понять, чем именно место не понравилось вершиннику, те же, что и везде, деревья, пружинящий под ногами мох. Не обнаружив ничего подозрительного, товарищи вопросительно воззрились на Мычку, но тот смотрел умоляюще, и наемники, нехотя сдвинулись с места.

Дерн догнал Мычку, некоторое время шел рядом, переступая странные, покрытые белесым налетом, кочки, и уворачиваясь от сухих ветвей, спросил негромко, чтобы не слышали товарищи:

— Ты что-то заметил?

Мычка долго собирался с мыслями, сказал в затруднении:

— Честно говоря — ничего особенного. Просто ощущение.

Помолчали. Видя, что вершиннику больше нечего сказать, Дерн постепенно отстал. Он сам порядком утомился, но не видел ничего зазорного в том, чтобы пройти еще немного. Странствуя по болотам, он сам часто ловил себя на подобных смутных ощущениях, когда в каком-то месте хотелось остановиться надолго, а откуда-то, без видимых причин, бежать сломя голову. И в том, что Мычка, прирожденный охотник, испытывал нечто сходное в лесу, не было ничего странного. Оставалось, лишь следовать за следопытом, надеясь, что ощущения не заставят его тащить соратников через лес на протяжении всей ночи.

Повеяло свежим. Меж деревьями забрезжил слабый свет. Наемники приободрились, пошли шибче, и вскоре, деревья разошлись. Перед путниками открылась просторная поляна, с невысокой, непонятно откуда взявшейся посреди леса, замшелой скалой возле дальнего края.

На измазанных пылью, изможденных переходом лицах проступили улыбки. Наполненный сумраком пустынный лес всех успел порядком утомить, и открытому пространству обрадовались, едва ли не больше, чем предстоящему отдыху. Даже Себия, чье лицо последнее время оставалось мрачнее тучи, заметно расслабилась, принялась с интересом разглядывать рассыпанные вокруг, словно груды драгоценных камней, яркие бутоны цветов.

— Надеюсь, на этом мы остановимся, — с уверенностью в голосе произнес Зола.

Виновато улыбнувшись, Мычка уточнил:

— Давайте все же соберемся с силами, и дойдем до скалы.

— А чем на камнях лучше? — поинтересовался Шестерня. — Только обувку лишний раз стопчем.

— Возле скалы может оказаться вода, — резонно заметил Дерн. — Без нее будет затруднительно приготовить зелья.

— Да и вообще, затруднительно, — добавил в тон Мычка. — Жевать траву в качестве запивки мне не привыкать, уж, не знаю, как прочим. Конечно, если вы готовы перенять сей полезный навык, то…

Он не договорил. Спутники, успевшие к этому времени развалиться на траве, поднялись, разобрав сваленные в кучу мешки, поплелись в сторону скалы. Свежий ветерок, столь желанный, после спертого воздуха леса, приятно холодит разогретое от долгого пути тело, сладкий аромат цветов пьянит сильнее, чем хмель, а подкрашенные пурпурными лучами заходящего солнца облака, словно раскинутый в небесах шатер, радуют глаз перламутровым переливом. Тяжелые думы уходят, а усталость испаряется, и хочется забыться, броситься ничком, зарывшись лицом в густой ковер разнотравья, наслаждаясь чудесным миром спокойствия и тишины.

В шорох травы вкрался далекий гул. Сперва, незаметный, он набрал мощь, усилился, распространился повсюду, заглушив прочие звуки. Навеянное удивительным местом очарование исчезло, словно испуганная неловким охотником птица. Почва под ногами мелко завибрировала, неприятно отдаваясь в ступнях, а через них, во все тело. Наемники остановились, завертели головами, выискивая таинственную угрозу, и в этот момент, земля позади вспучилась, образовав нечто напоминающее нарыв, что начал на глазах увеличиваться, расти.