Михаил Успенский - Белый хрен в конопляном поле

Сиволап в поисках своих сильно не мудрил. Ежели у молодки либо девицы имеется в грудях молоко, а дитенка в наличии не наблюдается, то, значит, она и есть преступница.

Нравы в Светлых Рубежах простые, староста считается оком болярским, ему не возразишь. Сиволап ходил от избы к избе и, не чинясь, проверял всех подозреваемых, кроме столетних старух.

Светлые Рубежи — село большое. Слух о том, что староста бродит по домам и занимается огульным доением, побежал далеко впереди проверяющих. Люди стали собираться на площади посреди села, обсуждать случившееся.

И как раз в это же самое время в Светлые Рубежи въехали трое всадников — воин в иноземных латах, горбун на низеньком коньке и знатная, судя по одежде, красавица.

— Что тут у вас происходит, люди добрые? — спросил горбун.

— Да вот, изволишь видеть, староста молоко материнское ищет! — отвечали люди.

— Да на что ему молоко? Во младенчество впадает?

— Может, и так… Никого не пропускает, окаянный! Житья от него нет! (Как бы хорошо ни жили люди, а постороннему человеку им всегда есть на что пожаловаться!) Горбун глубоко задумался.

— А-а! — вскричал он внезапно. — Понял! Плохи ваши дела, ребята, конец приходит!

— Это почему же? — ужаснулись сельчане.

— А вот почему: великий князь новый налог вводит! Будете теперь материнское молоко в столицу бочками отправлять!

— На что же оно в столице-то?

— А вот на что: у великого князя в Столенграде народился младенец-полиглот, он уже придворных кормилиц подчистую присосал и орет не по-хорошему, еще требует! Всех подходящих баб согнали на княжий двор, а ему все мало. Вот и вышел указ, чтобы, значит, по всем селам и хуторам кормящих искать и гнать в столицу по этапу…

Поселяне заголосили.

Воин насупил и без того сросшиеся брови и тихо молвил:

— Ты чего несешь, Ироня? Кто же такому поверит?

— Помалкивай! Для тебя стараюсь! Это в ученом городе Плезире не поверят, а тут сойдет! — так же вполголоса отвечал горбатый.

— Таких младенцев не бывает! — возразил наконец кто-то из толпы.

— Еще как бывает! — упорствовал горбун. — Мало того, после кормления-то бабы помирают, поскольку младенец не простой…

— А какой же?

— А такой: это и не младенец вовсе, а Мироед маленький вновь на земле воплотился — молочка напьется, титьками закусит! Потом окрепнет, пойдет по белу свету всепоглощающим походом…

Мироедом люди давно уже только пугали малых детей — все знали, что сказочный Жихарь еще в старину так его в третий раз отделал, что неповадно будет снова вылезать, а тут — на тебе!

— Злосчастные мы! Пропали наши головы!

— Это верно! — орал горбатый. — Пропали, коли поддадитесь! Весь род людской пресечется! Вставай, честной народ! Над всей Посконией безоблачное небо!

— Чего ты городишь? Какое небо? Оно же все в тучах! — снова не выдержал горбунова вранья воин.

— Не мешай! Так всегда при мятеже кричать полагается! — ответил горбун.

К тому времени на площадь прибежал и встревоженный Сиволап.

— Разойдись! Не толпись! Кто тут народ мутит?

Народ дружно указал на мутящего его горбуна.

— Кто такие? — грозно вопросил староста.

— Мы-то — кто надо! — подбоченился горбун. — А ты — прихвостень болярский, народа мучитель! Не дадим на поругание жен и дочерей посконских! Сколько можно? Хватит, натерпелись! Не поддадимся Мироеду! Небось болярских-то дочек не трогают!

— Не слушайте их! — закричал Сиволап. — Они вас на бунт подбивают! Никто ваших жен и дочерей не мучит, это я их на молоко решил проверить, поскольку…

— А? Что я говорил? Все сходится! — радостно завопил горбун. — Все они заодно! Мало им кровушки нашей — молоко потребовалось! А нашим детям — голодной смертью помирать?

Никто такой судьбы своему потомству не желал.

— А тебе, болярин, стыдно должно быть! — укоризненно сказал староста, обращаясь к воину. — Уйми своего слугу! А не то сейчас с коней поснимаем!

— Это не болярин — это владыка ваш законный, король Стремглав Первый Посконский! Он ничем не болен, только здоров, чего и вам желает! Он нас поведет на столицу. Мироеда убивать! А начнем с вашего болярина!

Речи горбуна возымели, в конце концов, действие: кто-то огрел старосту добрым кулаком по голове, не помогли и пособники.

— Вот так! — похвалил горбатый. — Это дело! Вылечим болярина от всех болезней, а землю его разделим! Земля — селянам! Вода — рыбарям! Воздух — легким! Огонь — врагам! Кузни — кузнецам! Гончарни — гончарам! Бондарни — бондарям! Солеварни — солеварам! Сыроварни — сыроварам! Шароварни — шароварам! Богадельни — богаделам! Живодерни — живодерам! Винокурни — винокурам! Кумирни — кумирам! Швальни — швали! Пашни — пахарям! Голубятни — голубям! Гусыни — гусям! Сударыни — сударям! Княгини — мужикам! Героини — героям! Спальни — спящим! Готовальни — готовым! Наковальни — молоткам! Гордыни — гордым! Твердыни — твердым! Красильни — красивым! Цырюльни — цырюлым! Пустыни — пустынникам! Овины — овинникам! Подворотни — кому подвернется! Говорильни — ораторам!

Воин и красавица с изумлением глядели на горбуна, а он все говорил и говорил без передыху, обещая всем — все.

И от этих пламенных бесконечных речей появились откуда-то в толпе топоры, поднялись над головами вилы и косы, рожны и цепы, коромысла и лопаты, серпы и молоты, мечи и копья, луки и стрелы…

— Нет! — вскричал горбатый. — Мечи и копья, луки и стрелы в бою добудем!

Мечи и копья, луки и стрелы, будучи явно вымышленными, тут же исчезли.

— Посылайте гонцов в иные села и деревни! — продолжал горбун лютовать. — Всех оповестите! Всю Посконию подымайте! Мир хижинам — война стриженым! Мир хатам — война брюхатым! Мир избенкам — война шестеренкам! Мир землянкам — война лесбиянкам! Мир домикам — война гомикам! Мир саклям — война спектаклям! Мир ярангам — война каперангам! Мир чумам — война Кучумам! Мир вигвамам — война самым-самым!

По такому случаю — и весьма кстати — вдруг стало видимо далеко во все концы света. Вдали засверкала великая река Вобла, впадавшая в ядовитое Синильное море. Бывалые люди узнали и беспечальный город Кислородск, и мрачный Скелетовец, и Вышний Торчок, и Генеральные Воды, и степи Предсердия, и Черствые Леса, и Косогорье, и Обитые Пороги, и Чушкино Болото, и обильную вином Смуглянию.

— А то что такое? — допрашивал собравшийся народ старых людей, указывая на далеко мерещившиеся в небе и больше похожие на облака серые и белые верхи.

— То Воробьевские горы! — говорили старые люди. — Там бьют по ночам кровавые ключи, там в урочный день собираются седые воины и вспоминают прежние победы… Раньше звались те горы Жупеловскими, а как узнали, что настоящее имя Жупела — Воробьев сын, так и стали они Воробьевскими.