Алекс Джиллиан - В поисках Авалона

— Бабушка, я все поняла. Я останусь жить в Пилтоне. Скоро в Worthy Farm, начнется музыкальный фестиваль. Я обязательно поеду туда, и может быть, познакомлюсь с нормальным парнем.

— Тебе нужен мужчина, — согласилась Мадлен. — Но знакомится на фестивале — плохая идея. Там будет много туристов. Если твой избранник будет не отсюда, он захочет увезти тебя. — старуха внимательно посмотрела на внучку. Грудь ее лихорадочно вздымалась. Приступы кашля учащались. Джейн с болью в сердце осознавала, что борьба за жизнь решиться уже совсем скоро. — Ты стала такой красивой Джейн. Именно красота губит нас. Тебе горько осознавать, что ты так и завянешь в этой деревне, не дав узреть миру твое прекрасное лицо. Тщеславие сгубило Элис. Если бы Элизабет могла знать, каким тяжким бременем станет для нас клятва, данная ей, она бы выбрала кого-нибудь другого. Я справилась с гордыней. Я осталась здесь, родила Элис, позволив своему любимому мужу уехать. А я так хотела последовать за ним. Ах, Джейн. Иногда выбор бывает очень сложен. Я так люблю тебя, девочка моя. Как же мне тяжело оставлять тебя в этом опасном мире. Ты должна быть сильной и мудрой, чтобы выжить в нем в одиночестве.

— Бабушка, ты так долго говоришь, а тебе нужен покой. — нежно прошептала Джейн, касаясь холодного лба Мадлен.

— Теперь я могу уйти с миром. Я успела рассказать тебе все. Однажды ты передашь нашу тайну своей дочери….

— Да, бабушка. Я обязательно сделаю это. — пообещала девушка, и снова залилась слезами.

Мадлен впала в беспамятство и через два часа ее не стало….

Джейн сняла кольцо с остывшей руки и надела его на свой палец. Она не поверила в историю, рассказанную Мадлен, но, когда камень соприкоснулся с ее кожей, она готова была поклясться, что ощутила странный прилив сил…. Быть может, однажды она и правда расскажет странную сказку своим детям. И вспомнит искаженное болью и верой лицо Мадлен Браун. Бедная женщина выдумала свою историю, сделав ее смыслом жизни, которому она, якобы, себя посвятила. Джейн понимала ее. Сложно признать, что твоя жизнь прошла впустую.

Прошло полгода.

— Черт побери, хватит спать на ходу. Та парочка за столиком у окна ждет свой заказ уже полчаса. Если хочешь сохранить свое место, то нужно шевелится, а не корячиться, как черепаха. — резко развернув к себе застывшую посреди полутемного зала небольшой забегаловки девушку, грозно отчитал ее Томас Стоун, управляющий заведением. Огромные серые глаза смотрели на него с неподдельным ужасом. Том горестно вздохнул. Черт бы побрал всех этих провинциальных девиц, которые настолько не приспособлены к жизни в большом городе, что готовы свалиться в обморок от малейшего грубого слова. И откуда они берутся?

— Ну, что ты встала, как замороженная? Я, можно сказать, еще даже не начинал ругаться. — Давай работай, или езжай обратно в свою деревню, ковыряйся в земле и выращивай свиней. Только на это ты и способна, безмозглая гусыня.

— Простите меня, мистер Стоун. — пролепетала девушка. — Я просто задумалась….

— Ты здесь не для того, чтобы думать. Обслуживать столики, разносить заказы и улыбаться, причем, очень быстро — вот вся твоя работа. Господи, сколько ты уже у нас? — Томас отпустил плечо девушки, и она чуть не уронила свой поднос, растерянно захлопав длиннющими ресницами.

— Два месяца. — прошептала она, опуская глаза.

— Вот именно. Почему же ты двигаешься, как беременная слониха?

— Простите….

— Вот заладила. Ладно, Джейн. Это последнее предупреждение. Или начинаешь работать, или я тебя увольняю. — сухо закончил гневную тираду Стоун, и отвернулся от своей подчиненной, переключив свое внимание на другую девушку, которая откровенно кокетничала с одним из клиентов. Горько вздохнув, Джейн с новыми силами взялась за работу. Если ее уволят, это будет полнейшим крахом. Лишившись небольшого заработка и чаевых, ей придется голодать, ее выгонят из комнаты, которую она снимала в одном из самых убогих районом Лондона, а в завершении всему, ей придется вернуться назад, в Сомерсет. А это было для нее страшнее голодной смерти.

Да, совсем не так она представляла свободное и блестящее будущее, когда ехала в город своей мечты. Джейн, конечно, понимала, что здесь ее никто не ждет, что поначалу придется не сладко. Но начало растянулось на несколько месяцев, и каждый день ей приходилось бороться за свое место под скупым солнцем Лондона. Сказочный город оказался недружелюбным, дождливым, холодным и злым. Ни одна живая душа не хотела протянуть ей руку помощи или дружбы. Безразличные лондонцы смотрели на нее, как на насекомое, мешавшееся у них под ногами. Она не ожидала, что ее примут с распростертыми руками, но разве так много — одна капля уважения для несчастной провинциальной дурочки. Всего четыре месяца в туманном городе, и Джейн узнала, что даже каплю нужно заслужить, заработать.

Первую неделю, подгоняемая наивными надеждами, полная мечтаний о лучшей жизни и энтузиазма, она обивала пороги агентств по трудоустройству, и когда последнее из них указало ей на дверь в лице лощеной стройной дамы в роскошном костюме и бриллиантах в ушах, Джейн стало ясно, что жизнь гораздо прозаичнее ее фантазий. Бедно и безвкусно одетая, без образования, нищая, полуголодная деревенская девушка не имела никаких шансов на выживание в огромном городе. И все же Джейн Браун не хотела сдаваться, она решила бороться до конца. Гордость не позволяла ей вернуться в Пилтон ни с чем. Там она не была бы счастливее или богаче. И пиццерия "Фри Чикен" стала ее пятым по счету местом работы. Из четырех других ее выставили, даже не заплатив. Здесь тоже донимали придирками и штрафами, но, по-крайней мере, платили во время, и пока не увольняли. Джейн горько улыбнулась, вспомнив, как мечтала в детстве пройтись по главной площади Лондона — Трафальгарской, с Колонной Нельсона в центре, а потом перейти на южную сторону, где находится улица Уайтхолл, от которой отходит Даунинг-стрит с резиденцией премьер-министра, и увидеть оттуда здание парламента со знаменитой башней Биг-Бен, свернуть на юго-запад, через Арку Адмиралтейства на одну из самых широких улиц города — Молл, которая заканчивается Букингемским дворцом, наслаждаться чудной архитектурой, церемонией смены караула бифитеров, а если повезет, зайти внутрь. Эта прогулка так и осталась мечтой. Из района, в котором Джейн снимала убогую комнатенку за двести долларов в месяц, не были видны ни Биг Бен, ни Тауэр. Ее окна выходили на темный переулок, из которого по ночам частенько раздавались подозрительные крики. Но у Джейн не было времени для жалоб на судьбу. Чтобы выжить и заплатить за комнату, она работала по восемнадцать часов в сутки, а когда возвращалась в свое тесное пристанище с железной кроватью, комодом и общим туалетом на семь комнат, она мгновенно проваливалась в сон. Но иногда проходя между столиками, она вдруг замирала, почувствовав, как кольцо, которое она не снимала со дня смерти Мадлен, вдруг начинало жечь кожу. Она вспоминала последние слова бабушки, и, не смотря на то, что считала ее истории сказкой, невольно озиралась по сторонам. Но вокруг были обычные люди. Никаких демонов. Вскоре она привыкла к частому жжению кольца, это отвлекало и раздражало, но снять его девушка почему-то не решалась. Она не сдержала ни одного обещания, данного у постели умирающей бабушки. Пусть кольцо останется на ее пальце, не смотря на это странное раздражение.