Александра Осенняя - Танец со смертью

— Я говорила, это была случайность, — мрачно напомнила, глядя на Стефана.

— Думаешь, я ему об этом не говорил? Нет, он продолжал настаивать на своём. Дёвчонку надо проучить, а мне какое дело до тебя?

— Никакого, — ответила я за него.

— Верно, никакого, но ведь ты забавная и ничего с этим не поделаешь. Не зря Акс тебя котёнком называет. Маленькая, пугливая, но коготки есть и зубки…

— Хватит аллегорий, — вежливо попросила. — Ты лучше скажи, что от меня твоему другу понадобилось сейчас? Время завтрака, до занятий минут двадцать-тридцать, а мы на вечер договорились.

— Вот у него сейчас это и спросишь, — ответил парень, открывая двери в апартаменты своего друга-герцога. — Акс, дружище, девочку привёл. Ждём вас в столовой, — и ушёл, оставляя меня наедине с этим… извращенцем, маньяком, сумасшедшим, придурком, тираном… Ох, на самом деле у меня в запасе эпитетов много.

— Котёнок, ты уже здесь! — улыбнулся, как его называет Стефан, Акс. Мне смеяться почему-то хотелось. Ну, вот хотелось, а почему не знаю.

— Да, здесь, что-то случилось? — поинтересовалась, продолжая прижиматься спиной к двери.

— Почему должно что-то случиться, чтобы я захотел видеть тебя? — с любопытством вопросил некромант.

У меня другой вопрос: что должно случиться, что я захотела его видеть? Конец света, апокалипсис, наводнение, всемирные пожары, катаклизмы, магические катастрофы, если такие есть, конечно… Вот из всего перечислено я бы выбрала что угодно, лишь бы Акселя больше не видеть.

— Ну, я же жирная и страшная! — съязвила. — Зачем тебе меня видеть?

— Кто тебе такое сказал? — нахмурился неофит.

Идиот что ли или что?!

— Ты и сказал! — произнесла, сжимая челюсть и кулаки.

— А-а, не бери в голову, Кэт… Как мне нравится твоё имя, — мурлыкнул парень. — Кэтрин… Кэт… котёнок… Звучит сладко, но не приторно…

Может, его умертвие покусало и это реакция на яд такая? Хотя умертвия не кусают, они сразу сжирают, да и неядовитые они, вроде.

— Сегодня в столовой во время завтрака, — продолжил парень. — Мне понадобится, чтобы ты кое-что сделала, тем самым доказав, что принимаешь меня в качестве своего… хозяина. Здесь это называется покровительство. Тебе надо объяснить, что такое покровитель?

Значение слова знаю, но мир другой и значения соответственно тоже. Узнать надо. Так для себя…

— Объясни, если нетрудно.

— Покровитель — это тот, кто берёт под защиту слабого, чаше красивую слабую девушку. В твоём случае просто слабую… Покровитель обеспечивает свою прислужницу, покупает наряды, подарки, балует, а прислужница в свою очередь делает всё, чтобы угодить покровителю. Не уверен, что ты и слово «угодить» имеете что-то общее, но ты научишься, обещаю.

Почему, стоя в его покоях, одна одинёшенька, без защиты, мне хочется схватить вон ту немаленькую вазу и разбить ему голову!? И поверьте, мне вазу будет жаль больше, чем голову Акселя.

— Ладно, не будем отвлекаться на болтовню, Кэт, пошли завтракать. Ты много ешь? Мне сразу два подноса брать или лучше один?!

У меня аж глаз задергался. Я-то ем мало, это Кэтрин заедала своё горе сладостями и я это, если честно, понимаю. С такой мачехой, в таком доме, пережив потерю отца… Она ведь его любила очень, сама об этом в дневнике писала. В этом мы с ней похожи: не только внешностью, но и любовью к отцам. Я своего любила, я своим восхищалась, замирала в его присутствии, желая быть хоть капельку похожей. Зеленоглазая брюнетка, как и отец, но характер, уверенность, упорность… Такие качества я проявляла только в учёбе, а папа настоящий воин, которым нельзя не гордиться. Боже, как я скучаю! Как ещё умудрилась жизнь самоубийством в этом мире не покончить, когда осознала, что больше назад не вернусь, больше не почувствую нежные прикосновения матушки по волосам, не увижу гордость в глазах отцовских…

Папа меня за такие мысли — это я про самоубийство, прибил бы сейчас. Ну, не прибил, но наказал бы. Самоубийцы — люди слабые, отказавшиеся искать выход, сдавшиеся, а мой отец не такой, и если я его дочь, то имею ли я право опозорить его имя, его честь?! Нет, не имею. И больше не опозорю. Хватит с меня! Правильно гарпии говорили, что свободу ценить надо. Чтобы ни попросил Аксель в столовой, я не сделаю этого. Но я любопытная, поэтому подождём и узнаем, чего там подлый, хитрый и наглый герцог задумал. Потом на месте решу, что делать. Папа всегда говорил, что жизнь одна и жить надо так, чтобы было, что любить, чем дорожить. И пусть их нет рядом со мной в этом тёмном мире, но у меня есть воспоминания о них: мамина колыбельная, папино воспитание… Сердце… Сердце — ключ от нашей души, именно там, как в хранилище, хранится самое дорогое, что у меня сейчас имеется. Не деньги, не бесперспективное положение маркизы, а любовь к своим родителям, гордость и восхищение отцом, желание подражать, быть достойной, желание быть такой же мудрой, как мамочка и наконец, моя свобода. Если мне придётся долгое время находиться в окружении гиен, значит, я сама должна бить не гиеной, а львицей. Пусть и звучит банально, но правда жизни она такая.

Странно, почему я осознала такие простые, но важные истины только сейчас? Сейчас, когда моя свобода уже находится в руках Акселя, но ещё не поздно её выхватить, вырвать, забрать… И взлететь…

Неофитов в академической столовой было много, наверное собрались все учащиеся военно-магической академии имени императора Ксирана. Схожесть с нашей университетской столовой точь-в-точь! Раздача с поварами в белых фартуках, халатиках и шапочках. Подносы, выставленная еда пополняемая в процессе убывания, круглые столики с тряпичными салфеточками. Роскошь, а не столовая. Правда, пахло тут вкуснее, народ не толпился необъятной кучей у буфета, дерясь за булочки с абрикосовым джемом. Я булки не любила, на сладкое аллергия. История такая была. Мама с магазина пришла, конфет на праздники накупила не меньше трёх килограммов, а я маленькая и чересчур любопытная пакеты порвала, конфеты съела. Удивляюсь, как вообще не умерла от такого количества сладкого и диабет не заработала, аллергией обошлась. И всякий раз, когда я по глупости своей позволяла больше дозволенного — одной конфетки или одной дольки шоколадки, лицо моё покрывалось красной коркой, кожа по всему телу чесалась. Жуть та ещё, в общем!

— Кэт, — специально громко, чтобы слышали все остальные, произнёс Аксель. — Принеси поесть!

Принести или не принести? Как наяву вижу грозный взгляд отца, увидь он эту картину. Передёрнуло. Оказывается, папа в гневе страшнее, чем некромант какой-то.

— Прости, Аксель, хоть и не знаю, что за что извиняюсь, но принеси себе сам. Руки есть, ноги тоже имеются. Мозгов, правда, немного, а я пошла…