Денис Лукашевич - Тёмный гном

— Что, угостить тебя крепким солдатским сапогом?

— Не стоит, уважаемый! — раздался глухой рокочущий бас. — Не портите мне рабочих. Им еще работать и работать.

Массивный, как три упитанных, но не отличающихся ростом человека, вперед вышел дварф. Несмотря на распространенное мнение, что все дварфы постоянно носят доспехи, этот выглядел вполне цивильно, отдавая предпочтение традиционной человеческой одежде. На нем был кафтан из синего сукна, украшенный серебряными пуговицами с изображением кузнечного молота, подпоясанный широким кожаным ремнем; на его ногах красовались непропорционально большие сапоги из грубой жесткой кожи. Традиционная рыжая гномья борода была заплетена в три толстых косы, заправленных за пояс. Кроме того, на поясе у него висела маленькая ритуальная секира, отлитая из цельного куска серебра, — особый знак высшей касты воинов-священников Стангарона. Старший каравана учтиво поклонился, приложив правую руку к сердцу: видимо, он был знаком с кастовой иерархией дварфов.

— Приветствую тебя, могущественный!

Командир выпрямился и без волнения выдержал тяжелый взгляд темных, истинно дварфских глаз.

— И тебя всех богатства, уважаемый, — улыбнулся гном, и обстановка как-то сразу стала поспокойнее. — Длительный путь. Общество отпетых мерзавцев-шрленгов — не самое приятное в нашем несовершенном мире. — Дварф специально впустил в разговор ругательное прозвище людей, бытовавшее среди подземных жителей, надеясь поддеть человека. Шмиттельварденгроу хорошо в этом разбирался. Отношения между союзниками были не из тех, что подпадают под определение «дружба народов».

Дварфа сопровождала целая процессия: воины, вооруженные огромными ростовыми топорами и одетые в долгополые кольчуги и простые конические шлемы, мастера-железоделы с красными от жара лицами и курчавыми тускло-черными обгоревшими бородами, мастера-углежоги, покрытые многочисленными слоями копоти и относительно чистый и опрятный низушек-писец, увешанный многочисленными писчими принадлежностями, как дуб игрушками во время праздника Весеннего Равноденствия. Пожалуй, только с низушками, обитавшими в обособленном поселке Глухая Топь, у дварфов сохранились теплые отношения. Связано это было с некоторыми событиями, произошедшими во время войны.

— Господин Фолвенбранд, разберитесь с формальностями — пора приступать к работе.

Низушек принял из рук клирика лист с реестром новоприбывших и принялся вслух зачитывать имена. Названные выходили вперед под оценивающие взгляды дварфов; нерасторопных подбадривали пинками и тычками. Дело продвигалось быстро. Шмиттельварденгроу, само собой, оказался в конце списка.

— Аттаруан Шмиттельварденгроу! — выкрикнул господин Фолвенбранд.

Наступила зловещая тишина. Дварфы прекрасно знали, кто такие аттаруаны.

— Так-так-так! — с многообещающей «радостью» хмыкнул главный гном. — С каких это пор сюда зачастили цверги? Просим-просим! Выходи, первый из равных, не мешало бы представиться друг друг лично.

— Зачем нам представляться, каменная рожа? — с вызовом произнес цверг, выглядывая из-под подмышки Джалада. — Я и так тебя прекрасно вижу. Или ты хочешь позавидовать моей прекрасной солидной бороде? Да уж — твоя борода, мягко говоря, не из лучших. У людей и то гуще растет!

— Я сейчас вырву твою бороду по волоску, и тогда мы посмотрим! — вскипел дварф, уже закатывая рукава, собираясь задать крепкую взбучку наглецу.

— Не спешите, могущественный, — на широкое плечо гнома легла крепкая солдатская рука. — Это заключенный, а не смертник. Законы должны уважаться везде. — Голос командира каравана прямо лучился удовольствием и радостью оттого, что ему подвернулся способ проучить наглого карлика. — Он стоит на земле, подвластной королю, и находится под его защитой. Или вы, могущественный, сомневаетесь в этом?

— Вот именно! Руки прочь от моей великолепной бороды, — поддакнул цверг.

— Нет, — буркнул дварф, многообещающе сверкнув глазами. Карлик несколько раз глубоко вздохнул, успокаиваясь. — Я вас понимаю, уважаемый. Конечно.

Гном пригладил бороду и, не сводя «дружелюбного» взгляда с цверга, начал речь:

— Дорогие мои! — Можно было спорить на что угодно, что все поголовно отдали бы последнюю грязную и рваную рубашку, чтобы перестать быть «дорогими моими». — Я рад приветствовать вас в моем заведении, известном, как исправительная колония каторжного типа «Ганалийская долина». Вам всем очень повезло, — сердечно добавил он. — Мое заведение пользуется заслуженной славой. Наши служащие предлагает обширный набор услуг: крепкий здоровый сон, ежедневные прогулки по интереснейшим местам подземного мира, здоровое питание, различные физические упражнения. И, на мой взгляд, главное: общение с интереснейшими людьми с уникальными судьбами. Все, как говорится, проверено временем. Кроме того, все должны знать, что меня зовут Норманг Меднобородый и теперь я ваш царь, бог и отец. Мое слово для вас закон. Вы меня поняли?

— Понято, Норманг. — Шмиттельварденгроу ухмыльнулся. — А если память начнет подводить? Все-таки возраст…

Норманг сурово свел кустистые рыжие брови к переносице и ответил:

— А для улучшения памяти и таких, как ты, у нас существует Четвертый забой.

— Основа делового успеха — это планирование, — назидательно поднял длинный узловатый палец Джеремия. — Без умелого планирования ты так и не сможешь подняться выше мелкого воришки. Ты думай-думай, и запоминай!

— Угу, — буркнул Джарвус, не вынимая пальца из носа. Может быть, он и думал, но явно не о планировании.

— Думаешь, что произошедшее — это случайность? Нет! Все было тщательно продумано и подготовлено. Я все распланировал на несколько ходов вперед.

— Угу.

— Вот видишь, и теперь я обладатель огромного состояния и больших перспектив.

— Угу.

— Тебе стоит запомнить простую логическую цепочку: планирование — золото — власть. Запомнил?

— Угу. Золото — власть…

— Молодец! Тебя ждет большое будущее.

Честно говоря, Джарвусу было на это наплевать. Он плевал на все: на будущее, на деньги, на людей, на своих собратьев-гоблинов, даже на своего дрожайшего дядюшку. Только вот опасался чересчур уж явно это проявлять: все-таки дядя Джеремия обладал достаточно сильным влиянием, чтобы, захотев того, превратить его жизнь в ад. Племянник представлял собой тот тип мыслящих существ, которые жили только сегодняшним днем. Вся его жизнь заключалась в трех словах: жратва, бухло и девки. Единственное, что могло заинтересовать тонкую душу Джарвуса, так это легкий способ получить все выше перечисленное. Матушка считала его непутевым. Отец, деды, друзья и братья — все считали непутевым и ленивым. А ленивых в гоблинской среде не любили, и значит быть Джарвусу битым часто и нещадно, если бы не покровительство влиятельного дядюшки, пользовавшегося среди зеленокожих всеобщим уважением.