Денис Лукашевич - Тёмный гном

— Жаль, конечно, — равнодушно сказал Героним, не отрывая взгляда от секиры. — Но нам, к сожалению, часто доводится жертвовать самым ценным и близким во имя общего дела.

— Чё это за общее дело? Пора уж и рассказать, ежели брата за него угробил.

— Справедливое замечание.

Героним положил Головоруб на стол поверх бумаг и раскрытой книги, а сам склонился над сундуком, обильно украшенным железом и амбарными замками. Полуэльф поколдовал над ними, отщелкнул один за другим, хотя Гурдел и не заметил в его руках ключа, и откинул крышку. Тролль не выдержал и заглянул через плечо.

— Я решил, что ты должен знать, зачем все случилось. — Героним поднялся и уступил место Гурделу. — Смотри.

А в сундуке находилось с десяток разновеликих свертков. Что только не пошло на их создание: и выделанная кожа, и куски звериных шкур, и грубый холст, и мешковина, и тончайший шелк, и бархат, шитый золотом и серебром.

— Что это?

— Оружие. Проклятое оружие, — на всякий случай уточнил полуэльф. — Ближайшие родственники секиры. — Он покосился на Головоруба.

Секира, почувствовав, что ее поминают, самодовольно звякнула, лежа на столе, лезвие бросило отблеск чуть презрительной улыбки. Гурдел не выдержал, и сотворил знак Святого Света. Головоруб звякнул теперь по-иному, обиженно, что ли.

— Не стоит, — с мягкой улыбкой остановил тролля Героним, когда тот попытался снова пересветиться. — Им это не нравится. Порождения Тьмы, знаешь ли…

— Дык, но зачем?! — потрясенно спросил Гурдел. — Да весь этот металлолом надобно давно закопать в самой глубокой яме, поближе к Бездне!

— Ты, мой друг, слишком категоричен. — Полуэльф снова обмотал Головоруба в холстину, обвязал веревкой и сложил в сундук, а после повторил загадочные действия с замками. Механизмы щелкнули и надежно закрыли хранилище проклятого оружия. — Сейчас наступают такие времена, когда любое средство необходимо для борьбы.

— Для борьбы с кем?

— Как будто врагов мало! — возмутился Героним. — Враги ж, они как тараканы, есть всегда и везде. Вот ты сейчас стоишь и лясы со мной точишь, а в это время защитники Черных Холмов бьются с дикими степняками. Ты вот это знаешь?

— Не-а, — удивленно поскреб макушку тролль. — Дык, шо ж ента получается: война, чё ли?

— Война, мой друг, война. Степняки будут пострашнее Горгонадца. Представь, они пьют кровь младенцев!

— Да ну!

— Ну да. А особенно им по нутру кровь младеней твоего народа, маленьких таких тролльчат!

— Дык я их!.. — Гурдел инстинктивно схватился за рукоять дубинки, все еще висевшей у него на поясе.

— Мы и так делаем все, что можем, — тяжко вздохнул Героним. — Боремся с угрозой, не покладая рук… — Полуэльф с сомнением посмотрел на массивные ладони тролля, раза в три шире его узкой элегантной ручки. — …И лап. Вот почему и твой брат погиб не зря. За великое дело положил он живот свой!

— Дык, оружье-то проклятое, Тьмой изрыгнутое и Злом помеченное!

— Друг мой! — устало присел Героним, словно беседа его утомила, особенно то, что приходится объяснять такие элементарные вещи. — Друг мой, когда нам угрожает зло великое, не грех и к злу малому обратиться. Исключительно для защиты!

— Дык, мало десяти клинков, чё бы войско вооружить.

— Во-первых, не я один собираю оружие. Таких королевских порученцев по всей Эратии немало. Всех вместе будет около тысячи клинков…

— Дык, все равно мало!

— Не перебивай! А во-вторых, не как оружие они нужны нам, а как средство магической поддержки.

— Чего?

— В каждой такой секире есть сила: большая и маленькая, очень злая и так, более-менее. Каждый клинок отправляется в Цитадель Света, где проходит определенный обряд, какой, мне не ведомо. Да и не наше это дело, а тех, кто наверху.

Героним для дополнительной аргументации своих слов ткнул пальцем в сторону потолка. Гурдел проследил за направлением, но ничего, кроме полусгнивших досок и ажурной паутины не увидел, но для важности кивнул:

— Угу.

— Теперь ты знаешь все! Каково твое решение: быть с нами или идти своей дорогой? Сам понимаешь, чтобы смерть твоего брата не была напрасной. — А брательник, как чувствовал в этот момент Героним, уже ощутимо попахивал да успел лавку и пол под ней изрядно перепачкать кровью.

«Придется мыть. Самому» — промелькнула философская мысль в голове полуэльфа, и взгляд как бы сам собой зацепился за швабру и деревянное ведро в углу.

— Дык я, наверное, согласен — делать-то мне уже нечего.

— Правильный ответ, мой друг. — Полуэльф ободряюще похлопал Гурдела по плечу.

Конечно, тролли — хорошие ребята, но тугодумы и немного того, малопонятливы — в общем. Так что общение с одним из их представителем, пусть и весьма одаренным по меркам этого сурового племени, изрядно утомило, и Героним был только рад, когда удалось выпроводить Гурдела вместе с его непутевым, а теперь еще и мертвым братцем. Помог троллю Артеран — громилоподобный тип, вечно хмурый и молчаливый, дежуривший у двери хижины полуэльфа. Хотя он и был человеком, но статью уступал троллю совсем чуть-чуть, и, что больше всего нравилось Герониму, практически никогда не разговаривал, ни о чем не спрашивал и лишь молча выполнял приказы и распоряжения своего остроухого босса. Кроме того, Артеран ни с кем не общался, не имел ни родственников, ни друзей — баклаги и кувшины с чем-нибудь горячительным успешно заменяли и тех, и других… Пил Артеран всегда и много, но Героним еще ни разу не видел его пьяным или даже слегка навеселе. Порой складывалось впечатление, что алкоголь на вышибалу не действует вообще, и потреблял он его исключительно в качестве топлива, как печка поглощает дрова, чтобы согревать тела и души домочадцев.

— Наконец-то! — удовлетворенно выдохнул полуэльф, когда Гурдел, его дохлый братец и Артеран скрылись за дверью. Перед этим Артеран получил четкие указания никого не пускать, кроме кого-нибудь действительно важного. Кто будет этим важным, дескать, и сам поймешь.

Необходимая бумага нашлась сразу — у Геронима была хорошая привычка хранить важные документы в специально отведенных для этого местах, вроде тайника под половицами. Деревянный пол в таких домах был роскошью, крестьяне и случайные путники обходились обычным земляным, но хибару полуэльфа постоянно подмывало во время дождей, и образовывалось нечто вроде домашнего болотца. Поэтому в первый же день своего здесь пребывания, когда он вплотную столкнулся с дурнопахнущей жижей, заливавшей его дом, Героним приказал Артерану вырыть небольшой дренажный канал и положить пол из подручных средств. При этом, правда, пришлось разобрать на стройматериалы соседскую хижину, а ее обитателя — нечёсаного и немытого типа неопределенного пола — принудительно выселить на пустырь. Тип принял все случившееся с философским стоицизмом, и возражать не стал.