Денис Лукашевич - Тёмный гном

Это была бойня — ничего больше. Глазастик бежал изо всех сил, шныряя между топчущихся лошадей и падающих ополченцев. Чудом уворачиваясь от летящих стрел и стальных молний копий.

Еще чуть-чуть и еще. Дыхание рвало раскаленной кочергой грудь, ноги одеревенели, и гоблин уже совершенно не чувствовал, как он их переставляет. В глазах — багровый туман, и бьется в голове пойманной птицей душа.

Он не бежал, а просто медленно плелся, едва переставляя ноги. Огромные ступни заплетались, цеплялись одна за одну, руки повисли бесчувственными плетьми. Еще один бесконечный по счету шаг — ноги подогнулись, и Джеремия рухнул в пыль. Перевернулся на спину. Ему было просто все равно: он устал настолько, что уже просто было наплевать на поганых степняков. Скорей бы они пришли, да прекратили мучения.

Он перевернулся и вместо оскаленных степняцких рыл увидел звезды, огромные, сияющие и завораживающие. Просто звезды…

Он лежал в траве и смотрел на небо. Звезд больше не было, а только лишь опрокинутое бледно-голубое дно огромной чашки. Даже небо в степи казалось пыльным — так и тянуло наслюнявить палец и провести по грязи. Авось, да проступит пронзительно-яркая полоса истинного цвета.

Осознание того, что он все еще жив, пришло к Джеремию лишь после этого дурацкого желания. Потом нахлынула радость. Дикое, необузданное счастье. Хотелось прыгать и плясать, орать во все горло и смеяться до колик в животе. Слава Свету, но сил на все это просто не осталось.

Глазастик лишь тихо застонал, перевернулся набок и попытался подняться, опираясь на руки…

Что-то тяжелое опустилось сверху и снова прижало его к земле. Тихий голос, что пах гнилыми зубами, старым луком и кровью раздался совсем рядом:

— Тихо, зеленка, не шевелись! А то спугнешь свою удачу.

Внутри все похолодело, желудок сжался и подпрыгнул куда-то к горлу. Джеремия медленно повернул голову.

Совсем рядом, спрятавшись за павшей лошадью, лежал Гернор и самодовольно лыбился.

— Тебе везет, — прошептал он. Из-за шрама и улыбки его физиономия перекосилась еще больше, став совсем уродливой. — Вот я и решил отхлебнуть из твоей чаши со счастьем. Теперь тихо — степняки за последний час прошли здесь дважды. Могет еще подтянуться. Подождем темноты — потом двинемся.

— Куда? — выдохнул Глазастик, косясь на ополченца.

— А дхар его знает! Могет на север, к Горгонаду. Думаю, возвращаться в Эратию смысла нет… Заткнись — кто-то идет!

Наверное, Гернор сам себе приказал замолчать, потому что за весь разговор гоблин сказал лишь одно слово. Да что там сказал — выдохнул на пределе сил.

Джеремия тихо перевернулся на живот и залег рядом с ополченцем.

Солнце пекло немилосердно и кольчуга немедленно нагрелась на солнце. Пот потек ручьем, разъедая ранки и ссадины, но Глазастик лежал, молчал и терпел.

Вскоре он услыхал тихий шорох — кто-то пробирался между валявшимися в траве телами ополченцев и степняков.

Первых было намного больше — пришельцы с востока гнались за ними долго, добивая паникующий сброд, в который превратилась королевская армия. Наверное, только чудо помогло спастись Джеремии. Оставалось лишь надеяться, что пока что оно оставалось с ним.

Сухой ветер гонял пыль над высушенной травой, шелестел пожелтевшими стеблями, да трепал одежду на трупах. Чего-чего, а мертвецов в округе хватало. Разрубленные, растоптанные тела, поломанное оружие, торчащие обломки копийных древок. Имелось несколько конных трупов, почерневших и раздувшихся. Над степью висела густая вонь, жужжали огромные зеленоватые мухи, назойливо лезли в уши и глаза.

Отяжелевшие от переедания стервятники тяжело переваливались с ноги на ногу, гоняли подвернувшихся ворон, карканьем выдававших свое явное неодобрение подобным поведением пернатых собратьев.

Одним словом, практически идиллическая картинка — трупы Глазастика смущали мало. Главное, что он остался жив, а остальное… Да пади оно все в Бездну!

Жара. Чем выше поднималось солнце, тем сильнее Глазастик ненавидел Великую Степь, а также проклятое ополчение, Джубела, барона, рыцарей, паладинов и, в довесок, самого короля. Еще он ненавидел степняков, но как-то меньше: не они притянули его на край света и не они бросили его в кровавую баню. Скорее гоблин воспринимал их, как неумолимую стихию, вроде морского прибоя, или отлива-прилива. Накатило — и отступило. Теперь Джеремия с предельной ясностью прочищенного крепкой затрещиной мозга понимал, что проку в этом великом походе на восток не было. Степняки морским валом сравняли королевские войска со степью и покатились дальше.

Джеремия представил, куда он мог бы податься. В восточной Эратии делать нечего: разруха, голод, нищета — особого капитала не заработаешь. До западной попробуй-ка добраться, да и бессмысленно. Путь к ней один: через врата Марана, да и то, вероятность столкнуться там с отступающей армией короля и степной ордой возрастает многократно. Значит, тоже отметается.

Перлам? Так вообще, демон знает где! Неприступные горы, невежественные овцеводы и грубые наемники.

Джаффские Эмираты? А что, вариант! Погода там всегда хорошая, море теплое, а жители богаты и доверчивы. А как же иначе?! Жизнь под крепкой рукой огненных магов, в безопасности и довольстве кого хочешь расслабит. Вот там да, там найдут применения таланты Джеремии по прозвищу Глазастик. Нет, отметается: чтобы добраться до Эмиратов пришлось бы еще переправиться через море. На западе, через узкую часть моря Седрэ постоянно курсировал паром — огромный плот, сложенный из вековых толстенных сосновых стволов, служивший в своем роде и небольшим городком, где процветала торговля. Городок так и прозывался — Плот. Да и ширина моря в том месте едва превышала двух десятков миль — в хорошую погоду можно было увидеть джаффский берег. А если бы следовать строго на юг прямо из Великой степи, то Джеремия неизбежно бы встретил широченную, за сотни и сотни миль водную гладь, кое-где разбавленную небольшими островками, где, судя по слухам, процветало пиратство и людоедские культы. Кто его знает — может, и гоблин придется там по вкусу… В смысле, в запеченном или хорошо прожаренном виде.

Показалась чья-то голова. Белобрысая, лохматая и совсем не степняцкая. Вскоре возникла и вторая, которую Глазастик опознал, как принадлежащую сержанту Крангу. Внутри набухла неожиданная радость — неужели он обрадовался какой-то человеческой морде?! Гоблин-таки не удержался. Приподнялся немного. Махнул рукой.

— Сюда!

— Чтоб тебя дхар! — рыкнул Гернор, но было уже слишком поздно: Кранг и белобрысый успели заметить гоблина.

Сержант махнул в ответ и вскоре был уже в их укрытии. Гернор посмотрел на него совсем не дружелюбно.