Денис Лукашевич - Тёмный гном

Время внезапно растянулось. Мертвяк, высунувшийся из тумана, протянул к нему свои тонкие, но сильные руки. Хорас, не ощущая больше усталости и страха, просто отмахнулся от него. Секира снесла голову так легко, как будто сам мертвец состоял из этого тумана.

Командор молча развернулся к следующему. Темная ярость перетекала из металла в руку, в жилы, в плоть, впитываясь в кровь. Нутряной холод с готовностью отозвался, распахивая свои щупальца. Боль пронзила изнутри, словно в груди вырос шипастый сгусток.

Боль отрезвила. Головоруб выпал из окостеневших рук. Хорас рухнул на колени, ощущая, как растет внутри ледяная глыба, как густеет кровь, как останавливается кровь. Как он умирает.

Над ним выросла тень. Он поднял глаза и замер. Мертвяк в давным-давно истлевшей одежде застыл на миг. Всего лишь на миг. После он опустился, без усилий отодрал кованый наплечник и приник к оголенной руке.

Солоноватая кровь быстро наполнила гнилую пасть, а вместе с ней хлынул и холод.

Зомби попытался прокусить его кожу, елозя острыми зубами по шершавому запястью. Кожа поддавалась плохо. Гурдел размахнулся и вогнал свой тесак мертвецу в череп. Повернул его, раскалывая кость и раздвигая челюсти.

Еще одно усилия, и голова восставшего просто развалилась. Еще одного мертвяка тролль стянул с плеча, швырнул на землю и наступил ему на голову. Череп треснул легко, выпуская облачко праха.

Третьему досталось кулаком. Зомби отлетел от крепкого удара и упал в толпу себе подобных, сбив еще двоих. Наступающая толпа быстро смяла их.

Тролль выпрямился, оглянулся. Мертвяки сходились, окружая его. У подножия дуба стоял на коленях паладин, а в его руку впился очередной зомби. Гурдел рыкнул и ударом ноги отправил восставшего в дальний полет. Только потом он заметил валяющуюся секиру.

— Ну и оставайся на проклятой земле! — сплюнул он и взвалил на плечо паладина. — Хватит смертей — я сказал!

Рядом застонал, поднимаясь, Героним. Едва ли он мог говорить со свернутой челюстью. Завидев Головоруба, он пополз к нему, глухо постанывая.

— Дхар! — сплюнул тролль и поднял полуэльфа.

Тот что-то пробормотал, но его слова вряд ли бы кто разобрал: скорее всего его челюсть пришлось бы собирать по кусочкам — крепкая рука у командора. Гурдел отпихнул плечом еще одного мертвяка и покачал головой: вряд ли он когда-нибудь думал, что будет спасать людей и при этом от самих себя.

Он вздохнул. Смерть брата сильно его изменила. Что-то сломала внутри, а что-то и починила. Он опять вздохнул, поправил поудобнее человека и полуэльфа и нагнулся за секирой.

И ничего не почувствовал. Железка, как железка. Хотя нет — металл был другой, и пахло от него как-то странно. То ли сырой землей, то ли гнильем — не понять. Неприятно, но не более. Чем-то похожим воняла и магия этого погоста. Темной магией, но ни чуждой воли, ни противоестественной ярости он не чувствовал. Зато с мертвяками Головоруб справлялся преотлично.

Тролль отправил в небытие очередного мертвяка и шагнул прочь от дуба, врубаясь в толпу мертвяков. В сторону невидимых отсюда гор.

Что-то выскользнуло из-под лат паладина, стукнулось о плечо тролля и упало на землю. Гурдел недоуменно остановился и развернулся. Что-то хрустнуло под подошвой его беспалой ноги. Он поднял ее и увидел невесомое облачко и стеклянные осколки в невысокой траве.

Облачко, вместо того, чтобы рассеяться без следа, сгустилось и увеличилось в размерах. Вскоре оно изменило и свою форму, превратившись в тонкий диск, диаметром с рост человека. Диск повернулся и встал на грань.

В лицо дохнуло магией, только уже светлой. Словно дуновение весеннего ветерка в затхлом подземелье. Диск уплотнился, затвердел и превратился в зеркало, которое ничего не отражало.

По слепой зеркальной глади прошла рябь, и проявился темный человеческий силуэт.

Звякнули латы, и в туман Большого Ларвийского Погоста шагнул высокий человек в доспехах паладина. Наплечники, панцирь и шлем сверкали алмазами, вделанными в заклепки. Серебряные узоры вились по блестящему металлу. От человека также пахло магией, но смешанной, словно в нем в невероятном узоре сплелись Тьма и Свет. Пришелец был безоружен, но отнюдь не беззащитен. При его появлении туман расступился вместе с мертвяками.

— Господин тролль! — он вежливо поклонился, но то была вежливость победителя. — Не спешите — у нас наверняка будет время поговорить.

— Кто ты? — Тролль замер. — И какого дхара тебе от меня надо?

— Я Магистр Ордена Света. И…

— Тогда почему я чувствую в тебе Тьму?

Магистр улыбнулся.

— Вы проницательны, господин тролль. Я — политик. И я ставлю перед собой задачу и выполняю ее. Всеми доступными мне способами. Тьма, Свет — это всего лишь метафорические фигуры, символы, не имеющие никакого отношения к добру или злу. Им просто назначили определенные роли. Роли, существующие в мозгах обывателей.

Тролль подозрительно посмотрел на него.

— Ладно стелешь. Ну да дхар с тобой — чего ты хочешь, Магистр?

— То, что у тебя в руках. Проклятая секира по прозвищу Головоруб. Разумное оружие, как говорят некоторые. Отдай мне ее и иди на все четыре стороны. — Он кивнул на висевших без чувств на плечах тролля человека и полуэльфа. — Вместе со своими друзьями. Новоприобритенными и не очень.

— А если я тебе скажу «пошел к дхару»?

Скрипнули доспехи, соприкасаясь. Гурдел мог отдать лапу на отсечение, что Магистр улыбается, вот только фигурное забрало оставалось абсолютно невозмутимо.

— А вот это будет большой ошибкой, господин тролль. Мгновение назад я был готов вам угрожать и привести угрозу в действие, но сейчас понял: это будет не конструктивно. Поэтому скажу иное: секира — одно из страшнейших орудий на земле. В нее вложена вся злоба, весь черный гений одного почти вымершего народа. И попади она не в те руки — принесет множество бед. Вот поэтому служители Ордена и были так жестоки со всеми, кто вставал у них на пути. Мы должны обладать ею, дабы никто и никогда не сделал ее орудием своей злой воли, не понимая всего могущества, заключенного в Головорубе. Отдай ее нам и клянусь Светом — никто больше не увидит ее в подлунном мире.

Тролль улыбнулся, только добра и готовности сотрудничать со Светом на его физиономии не было ни на медяк.

— Ты прав, Магистр, ее больше никто не увидит. Вот только спрячут ее не в вашей Цитадели, забери ее тысяча демонов, а в пещерах троллей. Больше ни один взгляд, смертный иль бессмертный, ее не коснется. Клянусь тебе всеми моими предками, Магистр.

— Что ж, — голос под шлемом потерял всякое выражение, став холодным и отстраненным, — ты сделал свой выбор.

Едва заметное движение латной руковицы и вся та труха, в которую превратились уничтоженные мертвяки, кости, пыль, рваные куски плоти взметнулись в воздух. Серые бурлящие щупальца протянулись вперед и обвились вокруг секиры так быстро, что Гурдел успел лишь захлопнуть рот.