Денис Лукашевич - Тёмный гном

— У нас мало времени, чтобы в гляделки играть или убеждать тебя в чем-то. Ты что-нибудь знаешь про проклятое оружие твоего народа? Ответь, если хочешь жить. Иначе я не смогу тебе помочь.

«Помочь?» Удивительно слышать такое слово из уст паладина Орден Света по отношению к цвергу, темнейшему из темных.

Гном, словно все еще сомневаясь (хотя почему «словно»? — на его месте сомневался бы любой), медленно, очень медленно кивнул. Конечно, он не был дураком, чтобы не понимать: в его положении хоть маленький, но шанс на спасение лучше, чем окончательная и бесповоротная смерть. А те самые скалы, у подножья Ург'Нарва могли вместить еще немало костей. И им было безразлично, кому они принадлежат.

— Мне необходимо знание. Что такого скрывается в этом оружие, особенно, в секире Головоруб, если за ней… Ты что-то знаешь?

Цверг горячо и быстро закивал, заелозил, пытаясь освободиться. Конечно, у него ничего не получилось.

— Ты готов мне помочь?

Тут поток кивков иссяк. Внимательно и неприятно пленник уставился на командора. Хорас продолжал:

— Сейчас я освобожу твой рот. И буду готов услышать слова клятвы — и я смогу отличить ложь от истинного слова. Да-да, знаком я с вашими способностями. А если попытаешься проклясть меня — опять! — то успею заткнуть тебя. И тогда уже ничто не поможет тебе.

Он рывком освободил цверга.

— Клянись.

— Клянусь, истинными словами говорю, клянусь отплатить тебе добром на добро, ежели освободишь меня!

Командор облегченно выдохнул, выпрямился.

— Именем Света и Трона! — загремел его голос. И весьма кстати: в этот момент толпа троллей готова была смешать Громака с каменной пылью, что они натоптали в амфитеатре. Они разом смолкли и удивленно уставились на Хораса. — Этот цверг под моей защитой! Только Орден Святого Света имеет право судить его! Любой, кто попытается заступить дорогу Ордену или Его представителю — в моем лице — будет отвечать перед Цитаделью и лично перед Магистром. И уж поверьте, излишним милосердием он не отличается.

Нет, тролли, несмотря на всю браваду все-таки побаивались Орден. Хорас, великий командор, улыбнулся довольно, пряча острую боль внутри себя.

— Ты лгал, — безапелляционно заявил Шмиттельварденгроу, когда его и Джалада отвели в тесную и темную пещеру, пропахшую высушенными травами и едким тролльем духом. Как они поняли, она принадлежала местному шаману, веселому старикану, хитрому и умному, что иной дхар.

Напротив них сидели светляк-паладин и еще какой-то тип. Судя по ушам, с изрядной примесью эльфийской крови.

— Да, — просто ответил паладин. Он свалил перед собой свои доспехи и тщательно начищал их тряпочкой и мокрым песком. — Только не будем это афишировать перед остальными, особенно перед троллями. Иначе моего слова им будет уже недостаточно.

Цверг кивнул, соглашаясь. Помолчал, словно раздумывая. Потом заговорил вновь.

— Ты говорил про Головоруба.

— Да, — кивнул паладин, — говорил. Что ты про него знаешь?

— Что знаю? Да, собственно, все. Она принадлежала мне, пока ее не выкрали. И я поклялся найти и вернуть.

— Это хорошо. Кому она может понадобиться?

Шмиттельварденгроу и Джалад переглянулись. И цверг поведал свои мысли по поводу Источника.

— Темный Властелин, говоришь? — Командор Ордена покачал головой. — Иногда слишком больно оказываться правым.

— О чем ты?

— Уже не важно. — Хорас стряхнул резким движением песчинки с начищенного зерцала кирасы. — Странное дело — никогда не думал, что попрошу о помощи кого-то, вроде тебя.

— Да? — ощерился Шмиттельварденгроу. Ослиное упрямство просто не давало вот сразу согласится на союз со своим естественным врагом. — А я уже согласился?

— А разве нет? — безразлично переспросил командор. — Вот то-то же. Теперь мы… э-э… вчетвером против Тьмы. Паладин-изгнанник, цверг, начинающий пиромант и… — Он покосился на Геронима: — полуэльф. Отличная компания!

— Но ведь и Великая Пятерка тоже была не слишком едина! — с воодушевлением произнес Джалад. — Железный Дровосек, Воровка, Синий Бельт, Храбрый Низушек и Космач! Как пишет Варрен, они с самого начала не могли ужиться друг с другом, но общая и великая цель…

— Заткнись! — рявкнул Шмиттельварденгроу. Его опять начало все раздражать, но неожиданно он добавил более мягким голосом — Пожалуйста. И это, светляк, ты не путай: борьба с Властелинами всех мастей — это твоя проблема. Моя же заключается в том, чтобы вернуть Головоруб.

— Любой ценой?

— Любой!

— Значит, и на смерть — очередную — Темного Властелина, если понадобится, ты пойдешь?

— Без вопросов! — рубанул воздух ладонью цверг.

— Но я думаю, — вкрадчиво добавил полуэльф, — что вряд ли тот, кого мы именуемым Посланником Тьмы, отдаст его добровольно.

Шкуры у входа шелохнулись, и показалась скособоченная фигура Громака.

— Что, друзья, болтаем? — Он хохотнул. — Только вот у вас не шибко много времени для того, чтобы почесать языками. Мне удалось убедить остальных, что вас не стоит рвать на части. — Тролль выразительно посмотрел на цверга и южанина. — Но у нас, как вы должно быть ведаете, не слишком большое терпение. Скажу честно: совсем крохотное. Вот такое! — Он свел указательный и большой палец почти вплотную. — Так что собирайте манатки и валите отсюда. Удалось хотя бы убедить Морхуна найти вам проводника.

— Спасибо и на этом, — кивнул Хорас. — Только вот одного не пойму. Зачем тебе все это? Ты нажил из-за нас проблем, рисковал, пошел против своего народа…

— Эх… — Громак опустился на шкуры рядом с ним. — тут все одновременно и просто, и сложно. Представь себе ситуацию: тролли находят тебя и полуэльфа, выживших после нападения умервий. И при этом ради вас погибает тролль, погибает героем, что очень почетно. А тролли мрут только за правое дело.

— Правое? А если они ошибаются?

— Ошибаются те, кто думает иначе! — резко ответил шаман. — Я считаю, что вам надобно было помочь, чтобы вы не затеяли — память павшего требует уважения к его идеалам!

Опять эти гребаные идеалы! Шмиттельварденгроу снова оказался в окружении фанатиков. Но, удивительное дело, теперь ихние фантазии очень даже подходили. На данный момент, а потом — цверг сдержанно ухмыльнулся — он сумеет провернуть ситуацию в свою пользу.

— Но ты не встанешь вместе с нами на борьбу. Так? — подытожил Хорас, выпрямившись. В его руках пылал багрянцем огня начищенный металл кирасы.

— Я?! — удивился Громак, лицо, изуродованное подкожными выростами, исказилось, став еще страшнее. — Нет, конечно. Я слишком стар, чтобы играть в героя. Позволь уж мне прожить свою жалкую юдоль в шкуре старого труса.

— Я бы не назвал тебя трусом, — осторожно вставил Героним.