Мария Ефимова - Потомок Хранителя

Моран, с интересом слушавший рассказ капитана, добавил, что в Токализии все устроено точно так же: порох очень дорогое и редкое вещество, которое, в основном, используется только в борьбе против пиратов.

Когда корабль набрал ход, капитан Элиран встал у штурвала, оставив друзей наедине.

Хару и Моран подошли к бортовым перилам, которые были вырезаны в виде пузатых колонн. Резвый морской бриз и яркое солнце хлестали путешественников по лицам, и Хару вдруг подумал, что его белая кожа, защищенная раньше лесами Пролигура, теперь станет такой же смуглой и обветренной, как у Элирана и его матросов. Ведьмак даже заулыбался этой идее, так ему хотелось подрожать гордому капитану, который столь ловко правит судном и играючи разбирается в корабельном деле.

К друзьям подошла Ирен и тоже стала вглядываться в сияющую гладь моря, несущуюся мимо с невероятной быстротой.

— Хорошо идем! — крикнула она.

— Верно! — подтвердил Элиран. — А сейчас пойдем еще быстрей.

Капитан круто развернулся к палубе, где в тени корабельных снастей отдыхали матросы.

— Эй, бездельники! — весело гаркнул он. — Поднять все паруса! Идем полным ходом!

Матросы одобрительно откликнулись и бросились исполнять приказание. Видимо, и им высокая скорость была по вкусу. Вскоре корабль понесся вперед с такой быстротой, что, казалось, обгонял сам ветер. Стоя на носу «Вайзеля», Хару вдруг засмеялся легким и звонким смехом. Невесомое ощущение охватило его, и ведьмак с замиранием сердца следил за тем, как корабль рассекает волны.

Целыми днями Элиран развлекал своих пассажиров рассказами об эльфийских лесах, а так же о его морских приключениях и даже о неоднократных встречах с пиратами. Капитан «Вайзеля» научил друзей играть в карты, шахматы и кости, и часто по хмурым холодным вечерам они сидели в кают — кампании, весело и незаметно проводя время за играми.

Иногда вечера выдавались почти безветренными, и Хару, сидя на палубе под тусклым светом зеленого фонаря, крутил в руках Всевидящее око, подаренное ему Горацием. Ведьмак постоянно вызывал в нем лики своих друзей, и с улыбкой наблюдал, как Гром марширует свои войска в Иритурне, как Селена выполняет свои обязанности в Парацелле — столице Оринора. Нередко Хару следил и за жизнями своих далеких друзей — Горана, Кахоро и Таби, которых он оставил очень давно и порой боялся уже никогда не увидеть. Все они были здоровы и сыты в своем новом доме, подле леса дриад Ирмуллар. Колдун с удовольствием замечал, как ведьмаки, несмотря на потерю родной Цитадели, яро готовятся к битве: куют латы, оттачивают боевые навыки и поддерживают приподнятый боевой дух пирами и рассказами у костров.

Видел Хару и Вирджила — мрачного и осунувшегося и даже Зехира, который сидел под решетчатым окном какой — то темницы, гневно сверкая ввалившимися глазами на каждого, кто заходил к нему. Хару безумно хотел помочь радже, но это было не в его силах, и он мог лишь бессильно наблюдать, как терпит свое заточение храбрый маг. Хару мог видеть лишь, что его охраняют несколько десятков стражей, и даже такому магу как Зехир не справиться со всеми ними.

Но как ни старался Хару, не мог вызвать лик Альрута. Ведьмак много раз видел в кристалле Нэру и Рюка, но Альрута не было нигде. Хару это немало тревожило, и он не раз уже обсуждал это с Мораном и Ирен, но и они, конечно, могли лишь теряться в догадках.

Часто за столом в кают — кампании тек медленный непринужденный разговор меж друзьями, но они почти не вспоминали о жутком пророчестве Вирджила, а так же никто не хотел оговаривать свои тяготы, лежащие на сердце. Моран не говорил о своей ревности к Селене, а Хару не напоминал Ирен о ее опрометчиво брошенных словах, что ее любовь всегда принадлежала лишь покойному Адеру. Но ведьмак не мог забыть этого, и мысль о том, что он покинут и предан не оставляла его ни на минуту.

Хару так же тревожило то, что Хранители уже давно не навещали его во снах, и ведьмак постоянно пытался найти этому различные объяснения. Однако он старался меньше думать над этим, а так же и о том, что его чакра равновесия все еще разрушена, и ему еще предстоит побороть свою темную сторону. Но когда и где это случиться, он не знал. Хару пытался уверить себя в том, что сможет в нужную минуту призвать к разуму силы света и добра.

В целом, друзья весело проводили время на судне, и даже Ирен на время сняла с себя маску безразличия, став почти что прежней. Только Моран порой страдал от приступов морской болезни, так что его загорелый цвет лица смешивался с мертвенно — зеленым. Тогда он целый день лежал у себя в каюте, а вечером, сгорбившись и держась за живот, выходил на палубу подышать свежим воздухом. Хару же и Ирен чувствовали себя прекрасно. Их стойкий колдовской иммунитет легко переносил любую качку. Поэтому ведьмаки непроизвольно чувствовали себя слегка виноватыми перед Мораном и помогали ему, когда болезнь обострялась.

Прошло уже полторы недели плаванья, и Хару не мог дождаться момента, когда впереди покажутся земли островных жителей.

Однако вскоре ведьмак стал замечать легкую тень, наложившуюся на лицо Элирана. Капитан часто стоял на шканцах, скрестив на груди руки, и хмуро вглядывался то в морские пучины, то в серое небо, то в летящие по бокам «Вайзеля» военные корабли. Хару быстро и сам заразился неясной пока ему тревогой капитана, и, спустя несколько дней, решился задать беспокоящий его вопрос:

— Что — то не так с кораблем, Элиран?

Капитан долго молчал, будто не слыша вопроса, но затем все же ответил, не переставая вглядываться в синие волны, словно что — то отыскивая там.

— Нет, «Вайзель» послушен, как всегда. Меня не это тревожит. Вот уже второй день как стремительно падает стрелка барометра. Боюсь, на нас движется шторм. Готовьтесь, нас изрядно потрепит.

— Но небо довольно ясное! — засомневался взошедший на капитанский мостик Моран, с недоверием поглядывая на белые быстрые облачка.

— Уж поверьте бывалому моряку… — тихо бросил Элиран и, передав корабль штурману, ушел в свою каюту.

Хару с Мораном отошли к борту корабля, тревожно разглядывая окружающее их водное пространство. В пол — голоса они обсуждали слова капитана. Ведьмак никогда прежде не видывал разгневанного моря, и теперь трепетал об одной мысли о настоящей силе этой могучей стихии.

Моран поспешил поделиться своими оптимистичными предположениями.

— Не думаю, что буря, которая нас застанет, будет столь ужасна. Я, правда, мало плавал на кораблях Токализии, но и за те немногие разы уже успел попасть в шторм. Ничего! Побушует немного и отпустит.

Хару вздохнул и задумчиво закусил губу.

— Надеюсь, ты прав, — от души пожелал он, — и нас просто потрепит, только и всего…