Тимофей Печёрин - По следам Разрушителя

— А пригодился… меч-то, — молвил бывший актер, наклоняясь и поднимая оружие с земли, — помог…

— Замечательно! — услышал он затем окрик Малрана, ненадолго отвлекшегося от поединка с последним из мертвых бойцов, — может, теперь ты заодно поможешь и мне?

— Базару нет! — почему-то ответил Илья в манере тех людей из родного мира, по чьей милости он и перестал быть актером, а сделался Разрушителем.

А затем, воодушевленный недавним успехом, бросился к участникам поединка с мечом наголо.

Сражаться сразу против двоих нелегко и живому воину. А мертвому так и вовсе ловить в этом бою стало нечего. Но скелет-мечник не успел понять этого… если вообще понимал хоть что-то. Не понял даже в тот момент, когда поблескивавший серебром клинок добрался до него. И сперва рассек ребро, а затем рубанул по предплечью.

На сей раз злополучное сияние не погасло мгновенно, а начало тускнеть на глазах. Превращаясь в слабую, рассеивающуюся дымку, в то время как движения скелета стали медленными, точно под водой. Выпады мертвого мечника сделались вялыми, атаки — неопасными. Так что Малрану не составило труда разрубить правую руку скелета, сжимавшую меч.

Этот-то удар подвел черту под схваткой. Сияние стало совсем тусклым — точно свет от доживающего последние минуты огарка. А скелет начал разваливаться, отчего-то еще заваливаясь назад, словно старый дом во время сноса. И, наконец, рассыпался и погас.

— Уф-ф-ф! — только и смогло вырваться из горла утомленного боем Малрана.

Однако вздох облегчения оказался преждевременным.

— Вы! — все трое путников почти синхронно обернулись на высокий голос — злобный окрик, донесшийся из леса.

Вскоре они увидели и самого обладателя высокого голоса. Совсем еще молодого человека — можно сказать, сверстника Малрана. Только, в отличие от варвара, был он невысоким и субтильным.

Облаченный в черный или темно-синий плащ да в дорожным костюм, сидевший на нем как фата на лошади, юнец, спотыкаясь и чуть ли не бегом, двигался к просеке.

— Вы! — повторил он, — какого Света вы приперлись в мой лес. Что вы здесь забыли? И как посмели мешать моему… моим делам?

— Колдун, — шепнула, сообразив, Кира.

— Некромант, — вспомнил Илья слово, знакомое еще по прежней жизни, точнее, по фильмам, книжкам и компьютерным играм. Слово, обозначавшее колдуна, поднимающего мертвых. Или некроманты, напротив, усмиряли беспокойную нежить? Криницкий точно не помнил, так что ответить однозначно не мог.

— Вы! Вы! — колдун, он же некромант, все вопил, повторяя отчего-то полюбившееся ему местоимение, — вы думали, что победили? Что справились? А вот Света вам в зенки, да чтоб ослепнуть!

Не иначе, колдовскому юнцу хотелось, чтобы голос его звучал грозно. Или даже зловеще. Но получалось, скорее, с нотками детской обиды. Илья даже едва сдерживал ухмылку.

— Вы заплатите за свою дерзость… телами и душами! — бесновался некромант, — ни один из вас не уйдет отсюда живым!

Обеими руками он уже сжимал извлеченный из сумки предмет, формой похожий не то на суповую миску, накрытую блюдцем (чтоб не остыло), не то на миниатюрную «летающую тарелку». Колдун вцепился в «тарелку» пальцами, и от нее в сторону трех путников простерлись изломанные, змеящиеся лучики-полоски сразу нескольких молний.

«Ох-ох-о! — пронеслось в голове Криницкого, покуда все трое инстинктивно пригнулись к земле, — да этот сопливый недоумок весь лес сожжет!..»

Молнии, однако, оказались не электрическими. А потому предназначались не для того, чтобы поджигать. Но совсем для других целей. Пройдя над головами трех путников, эти порождения темной ворожбы… поднимали в воздух все, до чего дотягивались. Сухие листья, лежавшие под деревьями ветки. А еще кости побежденных скелетов, кучками валявшиеся на просеке.

Взлетев примерно на метр над землею, кости полетели, с трех сторон устремившись к одной точке. Оборачиваясь в ту сторону, то Илья, то Малран, то Кира могли видеть, как затем кости собираются в новую конструкцию. Фигуру, снова озаренную мертвенным светом… и человеческий скелет напоминающую лишь отдаленно. А главное: ростом фигура вышла вдвое выше и в полтора раза шире в плечах по сравнению с обычным человеком.

Головы, правда, у фигуры не было — из трех обычных черепов не собрать один большой. Но в голове-то, похоже, новое существо и не нуждалось. Коль не требовалось ему ни думать, ни видеть. Все перечисленное за него делал его создатель. Зато руки существа выглядели устрашающе. Двухметровой длины ручищи, коими творение юного колдуна первым делом разломало ствол ближайшего дерева. А затем, держа наперевес получившуюся огромную дубину, двинулось на трех путников.

Тем только и осталось, что кинуться врассыпную. И только так спастись, избежав первого же удара, чуть не обрушившегося на них сверху. О том, чтобы биться с костяным великаном, не могло быть и речи. Уж очень жалко смотрелись лезвия мечей рядом с его импровизированным оружием.

Кое-какие шансы на успех имелись у Ильи с его серебреным мечом. Но даже если б Криницкий сумел подобраться к чудовищу на расстояние удара, не факт, что клинок смог бы причинить серьезный урон. Без чего, как думал бывший актер, самого по себе прикосновения серебра могло оказаться недостаточным.

Впрочем, гадать смысла не было. Размахивая исполинской дубиной, костяное страшилище не только не подпускало противников к себе. Но, напротив, вынуждало убегать, спасаясь от очередного удара. А затем снова настигало — переступало оно медленно, зато шаг, благодаря росту, имело широкий.

Так путники то метались по просеке, то отступали в лес, преследуемые чудовищем. И едва не забыли про его создателя. Но тот напомнил о себе. Нервным захлебывающимся смехом, не услышать который было трудно. Судорожно стиснув «летающую тарелку» сцепленными пальцами, некромант чуть ли не задыхался от смеха: «Ах-х-ха-ха-ха-ха!» А искры, похожие на электрические, плясали на поверхности «тарелки», отражаясь в широко раскрытых, безумных глазах.

Увы, хорошо смеяться последним. И этим последним в ту беспокойную ночь суждено было стать отнюдь не юному колдуну. Кира первой сообразила, как его обезвредить — заодно избавившись от костлявого монстра. И бросила в сторону некроманта один из метательных ножей.

Бросок вышел, не ахти какой умелый. Кира целила в руки, державшие «летающую тарелку», но на деле нож врезался в нос колдуну. Причем рукоятью вперед. Однако хватило и этого. Коротко охнув, юнец поддался рефлексу — закрыл обеими ладонями расквашенный нос. «Тарелку», естественно, выпустив. А та, упав, покатилась по земле.

И одновременно собранное из костей чудище, казавшееся несокрушимым как утес, с легким стуком развалилась. Тут же, рядом с образовавшейся грудой костей упала выломанная из древесного ствола дубина.