Джал Халгаев - Когда трепещут галки. Рассказ 1. Проводник (СИ)

— Что?..

«Я закашлялся, сплевывая соленую воду. Легкие все еще жгло, но я, кажется, был жив.

Когда в глазах немного прояснилось, я понял, что надо мной кто-то стоит. Сначала размытое пятно, очертания девчонки медленно приобретали четкость, а находящийся за ней солнечный диск не лучшим образом пускал лучи в глаза, мешая ее нормально разглядеть.

— Святая Райна, скажи, что я сдох… — пробормотал я и хлопнулся в обморок.

Очнулся я уже от того, что кто-то настойчиво лупил меня по щекам.

— Ай, ай, ай! Нехорошо избивать мертвецов!

Я перевернулся на бок. Меня стошнило.

— Однако ж ты наелся, — усмехнулась она. — А это что, жук? Фу!

Я отдышался. Кто ж знал, что мертвых тоже тошнит?

— Да не умер ты, не умер, — она похлопала меня по плечу. — Хотя очень пытался — твоему упорству можно только позавидовать. Что, что не убивает, делает тебя сильнее, так, что ли? Я тебя едва откачала.

— То-то я думаю, кого фига у меня губы клубникой воняют. Ты меня что, целовала? Некрофилка!

— Сам такой. Кто это вообще? — девчонка махнула поразительно тонкой рукой. — А, не важно. Я, между прочим, тебе жизнь спасла, а ты обзываешься. Нехороший человек!

— Я бы на твоем месте сказал чего похуже, — протерев порванным рукавом лицо, покрытое грязью и засохшей сажей, я повернулся к ней и застыл. — Похоже, я действительно умер…

Она удивленно подняла брови.

— С чего это?

— А т-ты кто?

Она улыбнулась и протянула мне руку.

— Я Марианна!»

— Нет!

— Не торопись отказываться, — спокойным холодным голосом отвечал ей Морис. — Ты девушка умная — по крайней мере, я на это искренне надеюсь, — так что сама подумай. Посмотри на него. Он ведь овощ! Что ты с него получишь? Только загубишь свой дар и не сможешь спасти десятки, а то и сотни невинных жизней. Перестань думать только о себе.

Я удивился. Никогда я еще не слышал, чтобы Морис кого-нибудь уговаривал. Обычно все делали так, как он хочет, по умолчанию, боясь лишиться уха-другого. В конце концов, органы тоже не лишние.

М-да, и какого Холхоста я тут делаю? Все ж нормально было. А сейчас — инвалид. Зашибись. Нет, пора выбираться. Закончим дела здесь, быстрее попадем к сестре. Что-то у меня на ее счет предчувствие плохое.

— А я сказала: нет! — молодец, голос дрожит, а все равно свое толкает.

Я застонал. Пальцы сжали пропитанную потом простыню.

— Йен, — девчонка снова подбежала ко мне. — Лежи, ты еще болен.

— Если Адам и болен, то на всю голову, — раздраженно прошипел Морис. — Снова ты все портишь, Рейнгольц. Когда ты уже сдохнешь?

Хотел бы я ответить в тему, но снова окунулся во мрак.

Как оказалось, очнулся я на рассвете третьего дня. Морис уже ушел, так что набить ему морду у меня так и не вышло. За окном горланили чертовы петухи. Отвратные людишки голосили во все горло, а эти мерзкие дети пинали мяч в стену, громко хохоча. Что за дурацкое развлечение?

Ага, настроение было, одним словом, ни к черту.

Я судорожно глотнул свежий воздух. Сбросив с лица одеяло (и как оно там оказалось?), я медленно выдохнул, вмещая в весь этот вздох все свое недовольство этим бренным миром.

Перед глазами все крутилось, смешиваясь в веселенькую палитру красок и смесь вертящихся неявных образов, а голова трещала, как будто мне только недавно хорошенько вдарили по черепушке кувалдой.

Я повернул голову влево и нахмурился.

— А ты чего делаешь, девчонка?

Ольха, чьи руки почему-то дрожали, одевалась и сейчас пыталась затолкнуть второй метательный клинок в ножны.

— Неужто решила меня бросить и свинтить? Эх, а я думал, ты больше протянешь!

Она натянута улыбнулась.

— Я рада, что ты жив. Несмотря на то, что говорил Морис.

— Ага. А я-то как рад, ты не представляешь! Что со мной случилось?

— Лекарь сказал, что открылись старые раны.

Я крякнул.

— Говорил же, лучше надо было зашивать.

— Ну уж извини, я никогда еще ничего такого не делала!

— Ладно-ладно, проехали. Я выбрался, а это сейчас главное. Сейчас бы пожрать, было бы вообще прекрасно. Кстати, так куда ты намылилась, да еще без меня?

— Да я быстро…

Ясно. Я медленно поднялся и свесил свои тощие и просто омерзительно бледные ноги с кровати, снимая со спинки рядом стоящего стула свои брюки.

— Дальше можешь не продолжать. Что тебе сказал Морис?

— Ничего особенного.

— Отлично. Ты просто поразительно убедительно умеешь врать, девчонка. Был бы я еще чуточку тупее, с радостью бы тебе поверил.

— Но тебе нельзя вставать!

Я показал ей фигу.

— Ладно, — выдохнула она. — Он сказал, что если сегодня ничего не будет сделано, то завтра ты уже окажешься на Черном Троне.

— А ты, можно подумать, знаешь, что это.

— Он объяснил.

Проклятый урод!

— М-да. И как благородно! За мою скромную шкуру ты решила одна выйти против пятерых матерых убийц, входящих в шайку бандитов и разбойников, так что ли? Даже я не поверю, что у тебя может так разыграться воображение.

— Он сказал, что хватит и одного.

— Просто прекрасно. Я иду с тобой.

— Нет!

— Да. Оп, молчать, — я махнул в ее сторону рукой. — Это не обсуждается, девчонка, ибо я так решил. А кто я в этой комнате? Я — царь и бог!

Накинув на плечи свой жилет и сжав обсидиановую подвеску на шее, я вздохнул. Последним моим воспоминанием о прошлом оказалась Марианна, и хоть убей, я не понимал, причем тут она.

А может, при всем? В конце концов, она тоже умерла по моей вине.

Я улыбнулся. Эх, как хорошо, наконец, быть самим собой! Так что, Геральд, катись-ка ты со своим сердцем куда подальше, ты итак мне чуть всю жизнь не попортил!

Ага, и с вами снова я. Кто я? Так я же, Йен! Думали, я отпущу вас, так и не рассказав сказочку на ночь? Ошибаетесь!

Вообще, сейчас должна была быть история девчонки, но она благополучно скончалась на днях. Шучу, не скончалась. Наверное. Вообще хрен ее знает, теперь мы вроде как врозь. Она там, наверху, а я спокойно посиживаю здесь, в настоящем таком аду, от которого у меня до сих пора мурашки по коже.

Итак, с чего бы нам начать? Хм…

Эльфы вообще загадочные существа, и мало кто их видел вживую, а кто видел, тот уже давно мертв. Естественно, кроме вашего покорного слуги. Ну, то есть меня, если кто еще не понял мой скромный намек. Хотя, кажется, теперь я тоже вроде как не считаюсь.

И хотя я был тесно знаком с одной из них, постичь всю их натуру, пропитанную пылкой «любовью» к природе, я так и не смог. Как говорится, если не дано, то не дано, что уж тут поделать.

Думаю, я итак вам уже порядком поднадоел, так что постараюсь рассказать все вкратце и подавить свою тягу к графомании, как бы сильна она не была.