Кэтрин Пурди - Сжигающее стекло (ЛП)

Ты заслуживаешь хотя бы немного свободы, не так ли?

- Думаю, ты многое обо мне знаешь, - я закатила глаза. Он и в самом деле надо мной

шутил? Подтрунивая, я добавила: - А, так как ты революционер, тебе положено молчать.

- Тише, - его манера поведения сразу же сменилась серьёзной. Он коснулся моих губ

рукой, и моё сердце стало биться быстрее. – Не здесь.

Я кивнула, и он отдёрнул руку.

- Я принёс нам плащи, - он разделил свёрток на две половины и отдал мне одну из них. Я

накинула его на плечи и надела капюшон поверх платка, который мог бы так много

сделать для подчёркивания моих глаз.

- Готова? – принц тоже надел свой плащ.

Я последовала за ним, к конюшне и ждала, пока он, скорее всего, приведёт Райну. Я

чувствовала себя немного глупо, когда вместо неё он вывел рыжеватую простую лошадь.

Конечно, ему нужно было выбрать менее заметную породу. Может быть, Пиа была не

единственной, кто хотел этой ночью увидеть что-то романтическое. Мне нужно было

вернуть себя же в реальность. Я до сих пор не знала, куда мы направляемся. Я не задала

ни единого вопроса, пока Антон собирал лошадь. Когда мы уже готовились покинуть

территорию дворца, в моём животе появилось какое-то бодрое чувство. Я едва могла

удержаться от того, чтобы не подпрыгивать от счастья. То, что наш побег тайный, только

сделало его более захватывающим.

Мы всё ещё не сидели на лошади. Мы шли рядом с ней, пока Антон вёл нас не к

центральному выходу из дворца, а тому, что находился в южной части. Он пробормотал

что-то охранникам и передал кошелёк. Кажется, принц плёл интриги не только с Юрием, но и с множеством солдат.

Ворота открылись, и мы выбрались на улицу. Я вдохнула чистый и холодный ночной

воздух полной грудью. Мои ноги становились всё более устойчивыми с тем, как мы

продвигались дальше, вниз, по тускло освещённой дороге, занавешенной ветвями

вишнёвого дерева. Их белые цветы над нами напоминали звёзды. Мы были одеты в

простую одежду, и я представляла, что мы просто парочка влюблённых крестьян, которые

решили уехать прочь хотя бы на одну ночь. Если бы жизнь в Рузанине была таким же

сладким сном.

Когда мы свернули в третий раз, Антон понял, что теперь нас точно никто не увидит, и мы

можем сесть на лошадь. Он поднял меня на седло, а затем и сам сел позади. Его руки

скользнули по моей талии, когда он решился взять бразды в свои руки. Я улыбнулась, чувствуя, как его аура заставляет меня согреться. Он мог дразнить меня тем, что просто

хочет, чтобы я почувствовала свободу, но его рвение было таким же ощутимым, как и

моё.

Когда он подтолкнул лошадь, чтобы та двигалась рысью, мы выехали из района для

аристократов в ту местность, где проживали простолюдины. Они до сих пор, в глухую

ночь, бродили по улицам. При одном виде этих людей, ощущение тепла внутри стало

уменьшаться. Сегодня я не ожидала почувствовать ауры беспризорников. Я надеялась, что мы останемся с Антоном один на один, чтобы он не придумал.

Речь простолюдинов Торчева казалась резкой и ленивой, даже когда они смеялись над

черепками или кричали дамам, прогуливаясь около борделей. Те же стояли на балконах и

чуть ли не выпрыгивали из своих корсетов.

Все их ауры стали смешиваться внутри меня: люди с тёмными помыслами, всё ещё

бодрые горожане, чувство бунта… и печали. Многие из них устали после долгого и

трудного рабочего дня и всё, чего они хотели – это отдыха. Я прижалась к Антону, не

желая, чтобы все эти чувства проникли слишком глубоко. Его руки приблизились ко мне, будто он понимал, как мне плохо.

- Мы почти на месте, - шептал он мне на ухо, дыша на него теплом.

Взрыв хриплого смеха раскалывал воздух. Я вздрогнула, но это адресовалось не там. Пять

или шесть молодых людей играли в какую-то игру с камнем на дороге. Они хлопали

одного из своих товарищей по плечу. Должно быть, он выиграл. Долговязый, но

круглолицый, вероятно, ему не больше четырнадцати. Его друг достал несколько монет из

кармана и бросил их в сторону двери борделя. Он улыбнулся, но, всё же, плохие

предчувствия закрались внутри меня. Я закрыла глаза, чувствуя, как во мне просыпается

отвращение и жалость, но это было лишь отражением его собственных эмоций. Пытаясь

очистить свою ауру так, чтобы, вместе с тем, не очистился и желудок, я повернула голову

к груди Антона и вдохнула исходивший от него сосновый аромат.

- Ещё немного, Соня, - пообещал он.

Я кивнула. Ауры крестьян давили на меня всё сильнее. Противостоять им было намного

сложнее, чем аурам знати во дворце. Горожане были более дерзкими и открытыми. В то

время как дворяне хоть и внутри не были слишком приличными людьми, однако умели

искусно скрывать свои чувства, чтобы выжить в той политической игре, в которую они

играли.

Антон сдержал своё обещание. Через несколько секунд мы обогнули бордель и заехали в

более узкий проулок, к счастью для меня безлюдный. Ближе к концу, мы прошли через

ворота небольшого помещения. Принц помог мне с лошадью и привязал её к одинокому

дереву. Взяв меня за руку, он повёл меня к одной из дверей. Затем, постучал трижды.

- Он сказал, что ты явишься, - крякнула вышедшая на порог женщина. У неё были

вьющиеся волосы и красный нос картошкой. Её маленькие глаза смотрели на принца

впритык. – Но он не сказал, что ты приволочёшь с собой ещё кого-то. Тебя и так

достаточно.

Я бы обиделась, но аура женщины излучала больше страха, чем отвращения. Я надеялась, что Антон был прав и нас никто не узнает.

- Не оскорбляйте её, - он расправил плечи и ещё крепче сжал мою руку. – Она порядочная

девушка. И он будет рад её видеть.

О ком он? Кто будет рад меня видеть?

- Если он скажет нет, она уйдёт. И точка, - женщина поджала губы.

- Добро.

Женщина хмыкнула, и, перед тем, как уйти, ещё раз окинула меня взглядом. Мы вошли в

тесный вестибюль с облупившейся на стенах краской. Едва ли не единственным

украшением служила вешалка с несколькими пальто на ней. Женщина же оставила нас и

пошла на второй этаж. Хромая, она плелась по шаткой лестнице. Казалось, у неё что-то с

ногой.

- Что это за место? – спросила я у Антона.

- Дом для тех, у кого нет денег, беглецов или тех, кто не желает, чтобы об их визите знали

власти, - он отпустил мою руку и отдёрнул капюшон. Антон стал расшнуровывать плащ, вешая его к остальным пальто.

- Почему женщина так рискует? – я повторила за ним и поправила свой платок.

- Её зовут Рута и ей нужны деньги, - вздохнул он. – Нужны сильнее, чем кому-либо в этом

квартале. У неё нет семьи, поэтому обеспечивает себя как может.

- Кого ты сказал Руте позвать? – казалось, они знали друг друга. Даже моё окружение во