Кэтрин Пурди - Сжигающее стекло (ЛП)

Даже сейчас его тёмная, неспокойная аура заставляла меня заламывать пальцы.

Мы шли дальше по подземелью. Коридоры также были построены в форме лабиринта, их

будто скрутили без осознания какого-либо порядка. Факелов было мало, поэтому между

двумя соседними были широкие тёмные участки. Я чувствовала, как хвосты грызунов

иногда задевают мои лодыжки, но сглатывала, чтобы не вскрикнуть. Я ждала момента,

когда аура Антона станет ощущаемой.

- Мы уже близко, - Юрий почесал ухо, затем повернулся и прошептал. – Подожди здесь, пока я дам сигнал другу.

Я прислонилась к стене, считая каждый удар своего сердца. Я готовилась к очередному

ожиданию. Растущая во дворце паника медленно просачивалась и в меня. Их осознание

опасности и армия людей, которые были готовы взять дворец, обдавало мою кожу

холодом.

- Я хочу, чтобы они прорвались сюда, - рассуждала я про себя, борясь с другими

эмоциями. Я пыталась оттолкнуть их прочь.

- Соня, - позвал меня Юрий своим хриплым голосом. – Сейчас. Нам нужно спешить. У нас

пять минут.

Я была поражена, когда поняла, что он рядом. Я не видела, как он брёл в темноте. Он

пришёл с большой связкой ключей.

- Сюда, - он легко положил руку на мою спину и повёл меня.

Мы завернули за угол, где было множество факелов. Вонь становилась всё сильнее. На

небольшом расстоянии от нас появились камеры заключённых. Их спокойные страдания

охватили меня и намного превосходили ужас дворян, поднявшийся наверху. В аурах

пленников я чувствовала голод, боль и страдания, но их энергия была слабой, в них не

было надежды. Их уныние было настолько сильным, что мне самой захотелось бросить

всё и лечь на солому, расстеленную на полу. Это всё, что было в их камерах. То, что они

должны были называть кроватью. Их чувства заставляли меня думать о том, что, лучше

бы не просыпаться больше никогда. Какой в этом толк? Кто меня спасёт?

Полный дежурный охранник вёл нас по «галерее» камер. Когда он повернулся, Юрий

поспешил спрятать меня за тяжёлой дубовой дверью.

Затем, мы прошли дальше. Нам открыли ещё одну дверь, и мы прошли внутрь. Ауры

беспомощных заключённых стихли до такой степени, что мне казалось, я попала в другое

место.

Помещение было разделено на две части, посередине. Это место, скорее всего, было

отдельной одиночной тюрьмой для самых опасных политических преступников. С моей

стороны были только два факела. Больше ничего. В стороне сидели два одиноких друга, которые, после годов планирования революции, волею судьбы оказались здесь.

Тося сидел в дальнем углу, на ложе из свежей соломы. На ней не было плесени, ведь его

кинули сюда всего лишь вчера. Времени, которое у нас было, оказалось достаточно, чтобы

увидеть больше, чем я когда-либо видела. Его колени были согнуты в коленях, между

пальцами он крутил соломинку, будто это было самое дорогое в его жизни. Будто это

было последнее, на что он мог бы смотреть.

Антон упёрся в стену, его аура была достаточно странной. Казалось, он не опасался за

свою жизнь. Он так сильно доверял мне. До этого момента, он, вероятно, думал, что я

была с императором, что он уже ползает у моих ног будто собака. Должно быть, он

представлял, что я достигла успеха в той адской задаче, которую он мне доверил. Я

колебалась, не желая нарушить его спокойствие, даже при том, что мы пришли его спасти.

Но Антон увидел меня. Его глаза поднялись, он с удивлением рассматривал моё лицо. Он

знал меня достаточно хорошо, чтобы понять то, чего я скрыть не смогла. Я не подчинила

Валко. Он чуть не овладел мной. Я не убедила императора отречься от престола.

- Соня, - он отодвинулся от стены.

Сочувствие в его взгляде заставило меня немного расслабиться. Я всё ещё вспоминала о

том страхе и беспомощности, которые я чувствовала с Валко, когда он пытался меня

подчинить. Теперь это снова взбурлило во мне. Я подавила это и бросилась к Антону, будто стрелка компаса, точно указывавшая направление.

- Мне жаль, - сказал я, остановившись рядом с камерой. – Валко пытался… Я не могла…

Мне очень жаль, Антон.

В горле застревали все рыдания. На его лице читалась явная печаль. Возможно, он был

разочарован. Может, он просто почувствовал мою боль, будто сейчас он стал

Прорицателем. Он с трудом встал на ноги. Может, когда его несли сюда, стражи ранили

его? Он подошёл к барьеру между нами, к запертой двери. Он потянулся сквозь клетку, и

я бросилась к нему в руки, чувствуя, как его тепло окутывает меня, несмотря на холодное

железо у меня на груди.

- Что ты здесь делаешь? – спросил он и поцеловал меня в макушку. Я же пыталась

побороть свои эмоции, с чарами его нежности.

- Мы пришли, чтобы освободить тебя, - я отстранилась. Мои руки дрожали, когда я

всматривалась в ключи Юрия. – Юрий знает одного из охранников.

- Юрий? – Тося поднялся и посмотрел за моё плечо. – Это ты?

- По-видимому, борода делает меня невидимым, - солдат оказался рядом со мной. – Надо

было давно её отрастить. Но Пиа… - он откашлялся и взял связку ключей. – Мне нужно

открыть. Наше время на исходе.

- Крестьяне не стали ждать до завтра, когда он попытался подобрать ключ, я посмотрела

на Антона и Тосю. Моё настроение стало намного веселее. Но лицо Антона стало

печальнее. – Они идут на дворец. Это хорошо . Потому что император хотел казнить вас с

утра.

- Нет, это плохо , - ответил Антон. Принц отступил назад и потёр подбородок. Тося

смотрел на него так спокойно, будто знал, о чём тот думает. – Наши жизни не стоят

стольких смертей. Не заблуждайся: потери будут огромными, какая бы из сторон не

выиграла.

- Они придут. Нравится тебе это или нет, - я с недоумением смотрела на него. – И я не

оставлю тебя здесь даже, если дворец сгорит. Теперь это твой шанс бороться за ту мечту, которую ты дал людям!

- Соня, я боролся годами. Но не так. Не порохом и саблями. Если это то, что я дал людям, то я не хочу быть частью этого.

- Ты даже не защитишь себя? – из-за его упрямого идеализма мне хотелось запрыгнуть за

решётку и трясти в беспамятстве.

- Тише, вы двое! – Юрий снова боролся с ключом. – Охрану встревожите и… - на этих

словах он затих, потратив все силы на то, чтобы повернуть ключ в замке. Шум стоял

громче, чем голос Антона. – Ни один из них не подходит.

- Тогда пойди, и скажи своему другу, что он приволок неправильную связку, - уставилась

я на него.

- Это – единственная связка. Разве ты ещё не поняла? У тюремщика нет ключа.

- Тогда мы должны найти его, - слабая ткань моей надежды, казалось, вот-вот разорвётся

по швам.

- Если не у него, то ни у кого из стражей, - Юрий отошёл и принялся бить сапогом солому.