Ольга Зима - О чем поет вереск (СИ)

— Дай мне тоже, — протянула руку Лианна. — И хоть одно слово!..

— Это будет самый волшебный завтрак! — протянул Мэллин клубень.

Полюбовался, как она старается приспособить к чистке картошки именной кинжал Дома Солнца.

— А нельзя было магией? — подняла глаза виновато: повару виднее, чем заниматься на его кухне, но Вогана уже не было.

— Видимо, нельзя.

— Ты знал про Фордгалла? — негромко сказала Лианна и тут же ойкнула, зажимая порез.

— Ничего, волки любят с кровью, — хихикнул Мэллин, но тут же протянул салфетку. — Это кухонная, не переживай. Может, я один из всех волков, кто не покушается на твою невинность во всевозможных позах. Что я должен знать про Фордгалла? Что он злобный кривой пенек, прикидывающийся ровным кленом? — И тут же оглянулся с подозрением, словно ожидая увидеть лесного принца. — Или что он спит и видит себя на троне дома Солнца?

— Перестань, Мэллин, — отмахнулась Лианна, не желая спорить. — Ты знаешь, Джилрой не может покинуть свой дом, а я не могу покинуть свой. Может, он еще найдет кого-то, кто будет любить его так же… и я решила… — она провела ладонью по щеке. — Это точно не лук?! Что это?

— Нет, не лук… О, да перестань, эта картошка не настолько уродливо почищена, чтобы над ней плакать! Может, сделаешь перерыв и перекусишь? Я видел, у Вогана осталась тарелка тех мясных шариков! — хохотнул Мэллин, в очередной раз добившись полного ошеломления. — Да-да, это строганое мясо! А сверху — водоросли. Сырое мясо, солнечная девочка!

Лианна, отбросив нож, прижала ко рту ладошку. Затем закашлялась так, словно хотела выплюнуть все, что съела в этом ужасном диком доме.

— Думаю, она будет так же удивлена. До этого Этайн тоже ела лишь рыбу. Но теперь носит волчонка, вот и…

— Ты!.. С тобой невозможно говорить серьезно! Эта картошка еще более едучая, чем ты! — и Лианна в слезах выбежала из кухни.

Мэллин загудел что-то вслед про швыряние оружием, особенно именным. Жениться он не намерен ни в коем случае! Однако нож подобрал.

***

У Мидира не было настроения слушать очередную песню Мэллина, которую тот начал напевать еще до того, как успела скрыться Лианна, поэтому он вернулся ко взгляду обычному, совершенно не магическому. Притиснул ближе Этайн, вседга спящую как всегда очень крепко и сладко, ощутил ее упоительное тепло и тоже закрыл глаза.

Брат теперь не успокоится долго, а потом будет спать без всяких кошмаров. Значит, заглянуть в его сны не удастся, а все не магические источники Мидир уже исчерпал. Но так и не дознался за это время, что послужило причиной впадения в сон-жизнь. А то, что взрывной и искрящийся весельем Мэллин не мог расхотеть жить сам по себе, было очевидно так же, как палатки галатов на горизонте.

Этим вечером Мидир выводил Этайн ужинать в трапезную. Глаза королевы искрились, медные пряди, частью забранные, частью — нарочито небрежно распущенные, сбегали волнами до талии. Волчий король не удержался от шалости и украсил ее прическу живыми бабочками.

Простой лангерок с лейне подчеркивали красоту той, чьи движения стали еще женственнее, улыбка — загадочнее и мягче. Этайн внушала спокойствие и уверенность волкам; отвечая на их приветствия, обращалась к каждому, за девять лет узнав и запомнив не только их имена, но и имена их жен, детей и родителей, и Мидир очень гордился ей.

Королеве, по установленному порядку, полагалось сидеть «с другой стороны стола» — в том случае, если король ужинал со своим домом. Стол этот был очень длинным, Мидир даже не подозревал, насколько. Лишь с появлением Этайн он понял, что всегда не нравилось Синни, лишенной возможности общения с мужем и детьми. Но терпел, как и она, не желая нарушать традиции в малом, хотя быть разделенным с Этайн даже на час-другой, не иметь возможности перекинуться словом, вдохнуть родной сладкий запах, невзначай коснуться руки, подкладывая что-нибудь на тарелку или доливая в кубок, оказалось сущей мукой. Этайн никогда не показывала, что ей тягостно или неудобно, и ни о чем не просила, но Мидир чуял: все это нравилось ей не больше, чем его матери.

Советнику, чтобы понять эти нюансы, понадобилось полгода. В один из вечеров от постучался в королевские покои с манускриптом столь древним, что не рассыпался он лишь из-за магии. Зачитал словно лишь для внимательно смотрящей на него Этайн пару параграфов: что все в Нижнем мире свивается в кольцо; что дом Волка лишь первый среди равных, почитаемый больше других, но и несущий б о льшую ответственность… Затем, оборотившись к Мидиру, спросил, не хочет ли благой король (который уже начинал хмуриться в непонимании) что-либо изменить в старых правилах, писанных еще Нуаду?

Услышав, что слова предков вполне устраивают его, Джаред ушел с обычным непроницаемым видом.

А вечером в трапезной вместо длинного прямоугольного стола появился огромный круглый. Советник сначала предложил сесть волчьему королю, а потом обвел вокруг счастливую Этайн и усадил «с другой стороны» — то есть рядом с Мидиром.

Она, сняв туфлю, коварно водила босой ступней по ноге волчьего короля, выглядя при этом совершенно безмятежно. И он, несмотря на сапог, чувствовал ее касание так сильно, словно был полностью обнажен. Впрочем, хватило Мидира ненадолго, и вечер закончился очень быстро. Это был тот редкий случай, когда они воспользовались гостевыми спальнями, не в силах дойти до своей.

Места за общим столом все одно не хватало, но волки, совершенно не в обиде, чередовались, рассаживаясь то за отдельными столами, то за главным, королевским.

Мэллин, который вечно сидел где его душеньке угодно, находился по другую руку от Этайн. Она что-то спрашивала у него, а брат кривился, а потом забил рот едой, показывая, что не может ни слушать, ни говорить. Не задумывал очередную каверзу, не дерзил советнику, не препирался с Лианной…

Алан был где-то рядом, но как обычно незаметен, Джаред — показательно холоден. За спокойствием Джилроя таилась грусть, а веселый и улыбчивый Фордгалл нахваливал еду, замок и волков, воздавая должное их ответственности и ставя в пример другим домам. С явным намеком косился при этом на принца Неба и принцессу Солнца.

Парой слов с Лианной лесовик перемолвился не далее как вчера.

— Я лишь желаю тебе счастья, не в силах смотреть на твои мучения. Разве я дал повод сомневаться в своей дружбе?

— Нет, конечно же нет!

— Так прими совет друга, не мучай ни меня, ни его. Я знаю о твоих чувствах, знаю! И обещаю относиться к ним бережно, раз принцу Неба не дано разделить их. Ты выполнишь волю королевы, я же сделаю все, чтобы твоя жизнь была полна радости. Поверь мне, иногда браки, заключенные по расчету, куда спокойнее и счастливее. Таков брак моих родителей.