Ольга Зима - О чем поет вереск (СИ)

— Не такая уж и глупость.

Этайн, улыбнувшись, лизнула его грудь — длинно, сладко, по-волчьи. Мидир зажмурился, пытаясь забыть ее слова не о нем.

А потом он понял, отчего она столь чувствительна к запахам. Этайн носит волчонка! Его волчонка! Рука легла на ее живот, и он показался самую малость округлым.

Усталость пропала вовсе, и все мысли улетучились мгновенно. Кровь, стукнув в сердце, огненной волной прошла по венам, и вместо отведенных себе двух часов он провел в постели все четыре. Этайн, горячая от его ласк, промурлыкала, не забыв, о чем они говорили:

— Хотя съесть тебя мне иногда ужасно хочется. Но все же, как тогда волчице найти своего волка?

— По вою.

— И по нюху! — не соглашалась она. — Ты пахнешь мускусом и… — Этайн втянула воздух совсем как волчица, — и фиалками. И я… сейчас тоже пахну тобой!

— Не могу я пахнуть фиалками!

Мидиру хотелось бы рассердиться — где он, а где фиалки? Волк с фиалкой в зубах! Но сердиться на Этайн никак не получалось.

Она не отвечала. Мидир пригляделся: Этайн устала. Очень устала.

— Спи, моя несравненная любовь, — попросил он, целуя висок. — Спи, тебе нужны силы.

— Нет-нет, я еще не… я совсем не хочу…

Мышцы ее расслабились, голова улеглась на подставленное им плечо, дыхание стало глубоким и ровным. Мидир очень осторожно напомнил ей об их путешествии по Айсэ Горм. Об ее удивлении, когда их крытая ладья легко плыла вверх по течению, о берегах, которые становились все более крутыми, об отдельных отвесных кручах-стражах, вечно стерегущих великую реку, о мелких и теплых охряных отмелях, где Этайн вволю плескалась в теплом синем хрустале. О кипенно-белом кружеве цветущих деревьев, об их любви под хрупкими, отчаянно синими небесами.

Дождался томного вздоха, слабой улыбки, означавшей: его видения стали ее грезой, и сделал то, что не позволял себе очень давно. Скользнул в ее сны.

Видение синей реки утекло, а день сменила ночь.

Двое черных волков — один больше, другой меньше — хорошо видимые с левой башни его дома. Переплетение веток, черная вода, дым, дым кругом… их бег и замок, тот, ненастоящий, выглядевший, тем не менее, очень реальным.

Мидир насторожился. Привычно и тревожно зашуршало, как при появлении воронки. Вокруг замка провалилась земля, стены рухнули, и мир теней поглотил дом Волка…

Мидир очень осторожно затер сон. Вырываясь из чужого кошмара, потянул свежие воспоминания Этайн. Пятном солнечного света виделась очередная встреча с Лианной.

Раз уж он все одно совершил неположенное, можно было досмотреть.

***

— …о чем она? — прилежно вышивавшая Этайн отложила работу.

Лианна, опустив цветок меж страниц — Мидира скривило — со вздохом ответила уклончиво.

— В доме Волка прекрасная библиотека. Тебе можно найти книгу на любой вкус, — опустила голову.

— Мне было бы интересно узнать, что читаешь ты, — потянулась к принцессе Этайн.

О, эта обворожительная мягкость и неподдельная забота, которым невозможно противиться!

Мидир посмотрел на свою любовь словно со стороны.

Черный цвет, цвет волков, не очень шел Этайн. Ее блио было светло-серым, почти белым, черная бархатная накидка инкрустирована розовым перламутром и щедро отделана вышивкой, камнями и серебряными рунами. Одежда Этайн резко контрастировала с песочно-золотым платьем Лианны. Женская, очень чувственная красота его королевы не терялась на фоне нежности, чистоты и хрупкости принцессы.

Солнечная девочка закрыла книгу и улыбнулась. Ее волосы золотились ровным светом, без лишних слов выказывая приязнь и дружбу Лианны. Она не разговаривала отстраненно-вежливо, как с Фордгаллом, не стреляла остротами, как с Мэллином, не наскакивала яростно, как с ним, с тех пор, как поняла: Этайн не знает, что беременна. Подобную новость должен сообщать самый близкий, Мидир же все медлил, все откладывал, ища и находя оправдание то в плохом дне, то в нездоровье Этайн, то в осаде…

— Пожалуйста, расскажи мне, — вымолвила Этайн Лианне, вернув его в сон.

— Очень старая история, о двух влюбленных. Их дома были в ссоре, и принцесса впала в сон-жизнь.

— Что это? Я… — Этайн охнула, коснулась живота. — Прости, мне нездоровится самую малость. Но хранитель сказал, ничего серьёзного, — Лианна сжала губы, явно боясь выдать свое знание. — Я думала, ши не болеют.

— Иногда случается. Что ты знаешь об истинной правде?

— «К слову об истинной правде, — наизусть цитировала Этайн, — Следовать ей должен каждый, именующий себя истинным галатом», — в ответ на недоуменный взгляд добавила. — Земная Книга Царей.

— О, как похоже! И что случается с теми, кто нарушает эти заветы?

— Нарушают многие, — грустно улыбнулась Этайн. — Немногие понимают. Наш мир такой, каким мы его творим. Свершённая несправедливость может материализоваться. Мир меняется вслед… Или галат может просто умереть.

— А ши — впасть в сон-жизнь. Это все равно что смерть, только отсроченная. Мало кто просыпается, для этого должно случиться чудо.

— Разве Нижний — не страна чудес?

— Должно случиться чудо даже для нашего мира.

Воспоминание уплыло, чему Мидир, признаться, был даже рад. Синни в свое время не очнулась.

Но в настоящее Мидир не вернулся. Этайн задумалась, заснула глубже, и он задумался вместе с ней. Равновесие, его вершители… Его вершители тоже люди. Даже не боги. В чем друиды черпают силу?

Младенец на жертвенном камне. Занесенный нож, крик Этайн: «Не надо!», боль, словно клинок вонзился в ее сердце.

Мидир вынырнул из воспоминания, стирая его и для Этайн.

Им еще пугали детей! Его боялись женщины Верхнего!

Впрочем, чему удивляться.

Джаред потянулся мыслью совершенно не вовремя. Ничего не произнес, просто позвал.

— Сейчас иду, Джаред. Где ты?

— Я жду вас в зале королей.

— Иди, моя любовь, мое сердце, — прошептала сразу пробудившаяся Этайн ломким счастливым голосом.

Мидир не сдержал улыбки: верно, так должны звенеть кусочки солнца.

Этайн прищурила глаза до темной, почти черной зелени.

— Ведь Джа-а-аред зовет!

***

Макет замка плавал в воздухе, посверкивая строгими голубыми гранями и ровными линиями.

— Нарушена защита. Вот тут и вот тут, — поманил пальцем Джаред.

Хитросплетения переходов приблизились, повернулись, стали отчетливее, а между ними, в стенах, переходах и на лесенках зазмеилась серая линия чужой потайной атаки.

— Каким образом это стало возможно? — причины волновали Мидира куда больше масштабов паутины. Эту же сеть он видел прошлой ночью во сне Мэллина.

— Пока неясно, мой король, но я узнаю, — ровно и даже отрешенно произнес Джаред, но Мидиру стало спокойнее.

— А вот тут, — показал Мидир на синюю заплату в восьмой стене, где паутинная нить обрывалась. — Забито, пусть быстро, но — надежно. Выжечь эту серую гниль изнутри ты сможешь и сам.