Ольга Зима - О чем поет вереск (СИ)

— А ты что здесь забыл, кроме раздражающих манер и отсутствия совести? — Мидир скосил глаза на брата, делая вид, что наблюдает за спешно отходящими галатами.

Высокий стяг Эохайда выделялся в хвосте колонны. Король галатов отступал последним.

— Живая воронка сама не уйдет, а так — ничего, — серьезный Мэллин неприятно удивлял. Он продолжил, не глядя на Мидира. — Ничего хорошего не вышло бы из вашего поединка. Я всегда был глупцом — недаром отец так меня называл! Наверное поэтому не понимаю, чем смерть одного из вас могла бы порадовать человечку, за которую вы так яростно сражались… Теперь у нас соперник куда серьезнее. Я предупредил Джареда, он уведет волков. Просил передать, что лазутчиков не пустил лес. Выпустил иглы по делу! А друиды сунулись в горы, где их придавило маленьким аккуратненьким обвалом…

Мидир недоверчиво приподнял брови, разглядывая рассеянно отвечающего брата, напряженно следящего за кромкой леса. Мэллин нехотя отвлекся, приложил руку к груди, расширил глаза и договорил уже похоже на себя:

— Клянусь, так Джаред и сказал!

— Ну-ну, — Мидир сделал вид, что не верит, но вместо горячих убеждений, доказывающих, что этот Мэллин ему знаком, получил в ответ совсем другое.

— У этих… этих порождений есть только одно слабое место, Мидир, вдруг ты забыл, — брат упорно смотрел теперь опять на лес, где опасно покачивались тонкие деревца опушки. — Оно же и сильное. Его пасть, где торчит воронка. Мне как-то удавалось пару раз нанизать их лапы на копье и запихнуть в глотку… Выходит забавно, всё воет и стонет. И воронки как не бывало.

Мидир представил отрезок мира, в котором воронка затягивает в себя саму себя, и содрогнулся: ткань мира в такой момент рвется, стягивая края за счет ближайшего места. Подобная гибель образует на почве заметную проплешину, некоторое время ничто живое и магическое не сможет там расти и цвести. Это если суметь ее закрыть. Если же нет — утянет во мрак все, до чего дотянется.

— Если не получится, надо будет открыть воронку и уронить зверюгу туда, — брат снял со спины пару дротиков с широким наконечником, протянул один Мидиру, второй оставил себе. — Я полагаю, свой меч ты бы не хотел пожертвовать миру теней за просто так!

— И почему мы даем ему подойти, напомни-ка мне? — принял оружие, продолжая удерживать одной рукой и меч, который тянуло испробовать на шкуре воронки.

— Потому что тут пустырь и замок. Если что, нас прикроют. А в лесу, — брата передернуло, — в лесу слишком много препятствий, чтобы сражаться одновременно с ним и со всем остальным. И потому что оно жрет каждого, в ком нет древней крови.

— Но не хочешь же ты сказать…

Но тут Мэллин перехватил его за руку, указывая наконечником своего дротика по направлению к лесу.

— Вон оно! Чует магию, гадина! А мы сейчас самые лакомые! Если она присосется к Черному замку… — глаза не отрывались от крупных, извивающихся кольцами фиолетовых щупалец. — То это все. Проглотит весь город вместе с клепсидрой.

Из подлеска показалась сиреневая шевелящаяся масса размером с хороший дом. Воронка перемещалась быстро, перетекала, опираясь на восемь толстых щупалец. На конце каждого блестел коготь, из массивного основания тянулся клюв, но не птичий, а осьминожий. Кожистые крылья с когтями на сгибах… Сверху нависал суставчатый скорпионий хвост. Все вместе было нереально, нелепо, и не могло существовать в природе!

Мидир потряс головой, но видение не пропало. Чудище резко дернулось и очутилось почти рядом. Вздохнуло, раскрывая клюв чуть ли не шире себя. По краям торчали шипы, а в глубине пасти скручивалась, извивалась и шипела воронка.

Мэллин отпустил руку и, перехватив дротик, двинулся влево от чудовища. Мидир ринулся вправо. Тварь мотнула головой влево, вправо и замерла. Со всхлипом вдохнула глубже… Волчий король ощутил слабый, но пронзающий холодом магический ветер.

Затем подалась в сторону Мидира, присела, примериваясь прыгнуть, чем тут же воспользовался Мэллин: резкий, змеиный выпад дротиком — и чудище, вздрогнув, стремительно развернулось к нему, ударило хвостом.

Но Мэллин уже бежал по кругу, вынуждая воронку поворачиваться за собой. Мидир — он мечом рубанул ближайший фиолетовый извив щупальца. Из неглубокого пореза показалась темная жижа, мгновенно заполнившая рану. Чудище еще шире разинуло пасть, и сквозь шорох воронки послышался низкий надсадный хрип, как если бы водная тварь пыталась дышать на суше.

Мидир отогнал неуместную мысль о синем рогатом Айджиане — тот тоже тварь глубин! Но фомор по сравнению с чудищем близок Мидиру, как брат родной! Сейчас же перед волчьим королем красовалась зверюга невообразимых, потусторонних глубин.

Пасть захлопнулась, и клюв опустился на Мидира, вспорол землю. Он откатился, отплевываясь, вскочил, взмахнул мечом…

Волшебный, выкованный в незапамятные времена, принадлежащий когда-то Нуаду черный двуручник не смог ни рассечь, ни хотя бы поцарапать клюв.

— Используй дротик! Его надо колоть! Коло-о-оть, слышишь?! — Мэллин метнулся с другой стороны монстра, кольнул второе щупальце, пригнулся, уходя от кожистого крыла.

Движение воздуха подсказало Мидиру, где опасность: над головой мелькнула тень скорпионьего хвоста. Мидир прыгнул вбок… Конец хвоста шибанул, выбивая пыль, по земле, где только что стоял волчий король.

Мэллин вертелся волчком, уходя от щупалец и крыльев. Вдруг шорох воронки стал громче и из Мидира потянуло силы, мучительно, словно воткнувшуюся в кость ржавую, зазубренную занозу. От неожиданности и от удивления Мидир вскрикнул и тут же заметил, как от него отделяется черная тень и втягивается в чудовищную пасть. Телесная мука усилилась. Светлый блик отделился от Мэллина — тот зашипел, согнулся вдвое, опираясь на дротик.

Понятно, отчего упали птицы — их души куда слабее, чем у ши, тем более, у сыновей Джаретта и Синни! Сущность птицы — лишь слабый блик по сравнению с огнем их духа. Людям на их месте тоже пришлось бы туго…

По счастью, пока монстр тянул их силы и жизненную суть, он не мог двигаться. Иначе бой закончился бы тут же: Мидир и Мэллин едва дышали от боли.

— Мэллин?

Младший не спешил выпрямляться, что пугало.

Клюв скрежетнул, закрываясь, и единственное уязвимое — и самое сильное — место чудища скрылось из виду.

Мидир был страшно рад услышать знакомый сварливый тон брата:

— Жить буду! Фу, я уже успел отвыкнуть! До чего же они гадостные, эти пестрые ублюдки неблагих ужасов! Рожденные в самом темном углу Темных земель, вскормленные шакалами пустынь! А этот больше и гаже всех прочих!

Хвост со свистом развернулся, ударив Мэллина по голове и откинув на несколько шагов, а кожистое крыло вцепилось в плечо Мидиру. Меч Нуаду вернулся в ножны, в ход пошел дротик. Мидир понял, почему Мэллин использовал это оружие: широкий острый наконечник пробивал тело чудища на большую глубину, рана не успевала заполняться заживляющей жидкостью. Тот терял прыть, что давало время и возможность для маневра.