Людмила Макарова - Одиночный Дозор

Никита вскинул руку, прямо перед носом затормозила машина, резко вильнула к обочине.

– Дальше пешком!

Водитель, подчиняясь воле Иного, выскочил на дорогу. Никита отшвырнул его с проезжей части.

– Лезь назад! Поедешь со мной, там разберемся, – крикнул он Малявину, усевшись на место водителя.

Замок и ручка жалобно хрустнули под заклятием. Правая задняя дверь широко распахнулась, застонало сиденье под тяжестью потустороннего зверя, прыгнувшего в салон. Никита вдавил педаль в пол. Хлопая неисправной дверью, легковушка с визгом развернулась и понеслась прочь. Через несколько кварталов Сурнин бросил чужую машину и поймал такси.

– Почему собака без намордника? – равнодушно спросил таксист.

– Это терьер, – устало отмахнулся Никита. – Йоркширский.

Мужик под безволием пожал плечами и что-то недовольно проворчал. Заклятие Сурнин накинул на таксиста крайне небрежно, поскольку старался не упускать из виду оборотня, неспокойно ворочавшегося на заднем сиденье, и поминутно оглядывался сквозь Сумрак, опасаясь погони.

– Куда? – спросил водитель.

Никита, сидевший рядом, взглянул на датчик бензина. Бак был почти полон. Темные вроде бы отстали.

– На МКАД, – приказал он, немного отдышавшись.

– На МКАДе куда?

Никита прикусил губу, полез в карман за мобильником, взвесил его в ладони, выбросил в открытое окно и поднял стекло.

– Езжай по внешней стороне, пока не скажу.

Таксист замолчал.

– Рассказывай, – обернулся Никита к оборотню, развалившемуся на заднем сиденье.

От стресса у Малявина разыгрался аппетит, и он то и дело облизывался, плотоядно глядя в затылок водителя.

– Я так не могу, – прорычал он, разбрызгивая слюну. – Язык не слушается.

Человеческая речь и в самом деле давалась ему с трудом. Огромный волчара дергал головой, по-собачьи взлаивал, сипел и шепелявил.

– Ты уж расстарайся, Леша. Здесь не лучшее место, чтобы перекидываться, да и одеть тебя не во что… Еще раз на водилу облизнешься, я тебе эту штуку в глотку засуну! – пригрозил Сурнин и выразительно коснулся цепочки служебного амулета, висевшего на груди. – Если ты не убивал Викторию Карминову, то кто? Что на самом деле случилось на киностудии?

– Я ее нечаянно. Задел. Ваш Светлый набросился… Вот! – Оборотень завозился, демонстрируя бок, опаленный файерболом.

– Во-первых, для тебя это полная фигня, а во-вторых, меня твои оправдания не интересуют. Мне интересно, почему ты был так уверен, что тебе не поверят, что даже в бега ударился… Да говори, Леха, не бойся, все равно дела у тебя хуже некуда! Значит, Викторию ты убил случайно, без всякого злого умысла, правильно?

– У-у, – согласился оборотень. – Ты меня спасешь, Светлый?

– Я?! Хотя… Смотря что ты расскажешь и смотря от кого. От Завулона – нет, конечно.

– От смерти. – Малявин закатил желтые глаза.

– Та-ак… Леша, что ты видел в Сумраке?

– Я видел Призрака Рода, – просипел волк. – Я был мертв. Моя душа отделилась от тела. Говорят, оборотни всегда видят его перед смертью…

Зверь поджал хвост и затрясся всем телом. Никита открыл рот, чтобы задать следующий вопрос и замолчал на полуслове.

«Я мертва, – говорила несчастная старушка в МФЦ. – Моя душа отделилась от тела…»

Но пожилая женщина действительно умирала, а Алексей Малявин не только находился в расцвете сил, но и не так давно превратился в Иного, которому суждено прожить не одну сотню лет!

– Что еще за Призрак Рода? – озадаченно спросил Никита, у которого по спине забегали мурашки, словно Темный заразил его трусливым ознобом. – Профиль волка на фоне желтой луны?

– Ты ви-и-идел?! – взвыл Малявин во всю Темную дурь.

Водитель дернулся и чуть не вышел из-под контроля. Все-таки заклятия, даже уходя от погони, надо накладывать тщательно. Никита схватился за руль, не дал машине удариться в отбойник и взял таксиста под прямой ментальный контроль. Машина завиляла по полосам, но удержалась на дороге. Они проскочили очередную развязку, оплеванные сердитыми гудками других автомобилей. Горящие цифры, разрешавшие движение со скоростью сто километров в час, пронеслись над лобовым стеклом.

– Держись правее, скорость девяносто, – негромко приказал Сурнин водителю и снова обернулся к потустороннему пассажиру. – Престань орать: «Мы все умрем»! – рявкнул он. – Что за Призрак Рода?

– Это наш тотем. Оборотни, они же разные, Светлый. Кто-то волк, а кто-то, например, филин…

– Я знаю, встречались такие. Дальше!

– У каждого вида оборотней есть предок. Звериный прародитель, от которого началась ветвь. В Китае, например, лис очень много…

– Оставь Китай в покое, там свои Дозоры работают. Значит, по вашим поверьям, перед смертью оборотень видит в Сумраке самого себя?

– Не себя! Свой образ, который поглощает вышедший из глубины Сумрака тотем – Призрака Рода, – прошептал Алексей Малявин и закатил желтые глаза. – Теперь я непременно умру! Смерть уже близко…

Если бы шепот не сопровождался звериным подвыванием и клацаньем зубов, его можно было бы назвать трагическим. Косматый оборотень развалился на заднем сиденье кверху брюхом, страдальчески запрокинул морду и, не сумев вытянуться во весь рост, уперся задними лапами в дверь, процарапав ее когтями.

– У меня, наверное, уже ауры нет, Светлый. Ты посмотри, есть у меня еще аура?

– Сейчас не будет, – пригрозил Сурнин. – Рассказывай все с самого начала!

– У меня в горле пересохло!

– Ничего, потерпишь.

Выслушав жутковатую историю о появлении гигантского волка из монохромного чужого Сумрака, Никита устало покачал головой. Какое-то время в такси, ехавшем по МКАДу, царила тишина. Алексей Малявин, измаявшийся в зверином обличье, тяжко вздыхал, переваливался с боку на бок, время от времени сползал на пол или принимался рвать лапой обивку сиденья, проковыряв дыру до пружин.

Если все то, что услышал от Алексея Малявина Светлый дозорный, узнают другие оборотни, это может дестабилизировать и без того взрывоопасную ситуацию в городе. Кто знает, не возьмет ли верх звериная составляющая Темных Иных и не устроят ли они, охваченные животным страхом, кровавое пиршество перед смертью? С их точки зрения, если Призрак Рода явился за ними из Сумрака – гибели не избежать. Какие уж тут Договоры перед неминуемой кончиной! Кто будет их соблюдать, будь они хоть трижды Великие…

Значит, Темным Алексея Малявина сдавать нельзя, независимо от того, поверят они ему или нет. Что остается? Ночной Дозор?

Ночной Дозор все тщательно проверит, убедится в том, что Сумрак на киностудии такой же, как и везде, с поправкой на пресыщенность человеческим вниманием и неспокойные времена. Светлые решат, что Малявин любой ценой хочет оправдаться за смерть Карминовой. Его или будут судить, или выдадут Темным, обменяв на что-нибудь ценное. Например, на обещание прикрыть проект «Одинокий волк» и прекратить массированную рекламу сил Тьмы по всем каналам. А значит, оборотни все-таки узнают все то, что только что узнал Сурнин. И задача будет сведена к известной.