Елизавета Шумская - Уроки колдовства

– Все живы? – обернулся Синекрылый к друзьям, чтобы прекратить разброд.

Что и произошло, молодые маги встряхнулись, вразнобой согласились и затем уставились на Златко.

– Думаешь, наше приключение еще не закончено? – Гаргулья разглядывала освещенное пространство лестницы.

– Да что думать, идемте и проверим, – высказал свое мнение Грым.

Бэррин только усмехнулся: у тролля всегда все было просто. Даже удивительно, что их мысли так часто сходятся.

– Идемте, – махнул он рукой и первым шагнул в нужную сторону. – Только осторожно, тут ступеньки весьма неровные. По ним хорошенько прошлось время.

– Откуда знаешь? – удивился тролль, следуя за другом.

– Потом расскажу. – Златко уже был у самого верха.

Остальные члены пятерки поспешили за ним.

Синекрылый оказался в мягко освещенный комнате. Все в ней выглядело так, как могло быть много-много веков назад. Зажженный камин. Ковры на каменном полу. Книги, какие-то картины. И главное – светловолосый мужчина в глубоком кресле. Опешившего Бэррина подтолкнули в спину: это забирались по лестнице его друзья. Он опомнился, сделал пару шагов вперед и вновь застыл.

– Ну, здравствуй, – хорошо поставленным – а у магов это часто случается – голосом поприветствовал хозяин комнаты. – Вернее, здравствуйте, – улыбнулся он, глядя на настороженных друзей за спиной у Златко. Потом вновь перевел взгляд на Синекрылого: – Значит, ты маг из рода Бэрринов? – Это был скорее не вопрос, а констатация факта.

Златко тряхнул локонами и поклонился.

– И ты здравствуй, Адриан Бэррин. – У Синекрылого тоже был приятный голос.

– Ах не кланяйся. – Мужчина махнул рукой. – Это всего лишь тень меня. Иллюзия. Часть выдуманной реальности.

– Ничего себе такая иллюзия, – пробормотал Грым.

– Если захочешь, тоже научишься – сложно, но возможно. Хотя на самом деле не такое уж нужное умение. Забава больше. Присаживайтесь, господа. – Изящный пас рукой – и в комнате материализуются несколько кресел.

Тролль осторожно потыкал ближайшее, но то не развеялось мороком, так что Грым рискнул сесть, правда, с таким видом, будто в каждый момент ожидал, что кресло исчезнет прямо под ним.

Остальные уселись более спокойно и теперь с интересом разглядывали давно почившего мага. У него были светлые, с неповторимой бэрриновской золотинкой волосы, а в благородных чертах лица угадывалось нечто смутно знакомое. Сам же древний колдун разглядывал Златко.

– Значит, все-таки кто-то пришел, – покивал Адриан головой. – Выходит, все было не зря.

– Что все?

– Вся эта… выдуманная реальность. Я, вернее, тот, кого я призван изображать и чья частичка личности вложена в меня, немало сил потратил на ее создание.

– Но зачем? Да и, – встрепенулся Синекрылый, – там, где были мы только что, шаман Эзгио сжег книгу, в которой все объяснялось!!!

– Да никакую книгу он не сжег, – покачал головой волшебник. – Вот она, эта книга. – Он постучал по точно такому же, как они уже видели, тому, небрежно лежащему среди других на столе. – Поговорим, и заберешь ее. А потом положишь обратно. Там сказано как. Кстати, это мои записи. То, что я нашел о проклятии рода Бэрринов, мои мысли и выводы.

– Но зачем?! – вскрикнул юный Бэррин. – То есть зачем ты все так усложнил?! Ведь после тебя было еще столько магов! И все они – все! – погибли молодыми!

– Но-но, тише, – успокаивающе поднял руки маг. – Не кипятись. Обо всем здесь… – Хлопок по книге. – Сам разберешься. Тогда уже осуждать и будешь… А вообще, я хочу сказать тебе, Златко Бэррин по прозвищу Синекрылый, – мужчина с какой-то почти любовью разглядывал юношу, – что ты точно такой же, как все Бэррины. Один в один.

Парень напоказ зажал пальцами прядь золотых волос и усмехнулся.

– О нет! – рассмеялся Адриан. – Хотя, конечно, и это тоже… Кстати, этот дивный цвет появился в нашей семье только после того, как в нее влилась кровь Короля. Так что гордись.

– Я горжусь.

– Вот и отлично. Но я говорил не о фамильном золоте Бэрринов, – маг с ухмылкой подергал себя за столь похожую прядь, – хотя у тебя оно какое-то совсем уж яркое… Я имел в виду, что ты по сути Бэррин. До самой последней частички своей души.

Златко улыбнулся.

– Разве это плохо?

– Да нет, почему же плохо? Просто… это и не только мед, милый Златко. Интересно, а ты мой потомок? Или племянник?

– Скорее племянник.

– Вот как. Ну что ж, следовало ожидать… Ну да ладно! Так вот я хотел тебе указать на то, что у нас, Бэрринов, есть определенные черты, весьма известные, и на этом нас легко подловить. Порой доподлинно известно, как мы поступим в той или иной ситуации, и это может быть ловушкой. Вот что ты сделал, когда Эзгио предложил тебе выбор между другом и книгой, проливающей свет на проклятие?

– Разумеется, я выбрал друга… – Синекрылый кинул взгляд на Иву.

Та старалась держаться, но было видно, что ей неприятно вспоминать холод лезвия у своей шеи.

– Вот! И я не сомневался, что так и будет!

– А что, могло быть иначе? – рассердился молодой Бэррин.

– Для нас – нет, – согласно кивнул маг. – Для других – выбор действительно был бы.

– Но я такой, и жизнь друга – это цена, которую я не собираюсь платить ни за что.

– Вот именно, – покивал головой Адриан. – Беда в том, что жизнь частенько вносит свои коррективы и приходится выбирать. Иногда это бывает настолько странный и страшный выбор, что его не пожелаешь даже врагу. Я знаю, о чем говорю: Но – об этом тоже в книге.

Златко кивнул, понимая, что это в двух словах не опишешь, и задал давно мучавший его вопрос:

– Так это был не настоящий шаман Эзгио?

– Нет, конечно. Еще одна иллюзия. Если этим словом можно назвать существа, которые способны по-настоящему убить. Но скажу тебе честно: этот двойник был очень и очень похож на настоящего Эзгио.

– Но откуда ты знаешь, ты же не жил в то время?

– По источникам, с помощью магии, да и… опыт, Златко. Понимание жизни, которое приходит только с годами… Причем не ко всем. Ты запомнил его, племянник?

– Да.

– Я хочу, чтобы, читая книгу, ты вспоминал то, что видел.

– Хорошо, – немного растерянно согласился юноша. – А зачем были все эти испытания?

– О! Вот это самое интересное. – Маг улыбнулся и соединил кончики пальцев.

Он выглядел таким живым, что Ива поймала себя на мысли, что никак не может думать о том, что видит, как о чем-то нереальном. В этом мире, в созданной жившим очень давно Бэррином реальности, он был правдоподобнее их самих. «Вот это мастерство! – восхитилась девушка. – Все такое настоящее. Эти золотые волосы… А Златко и в правду как-то… золотее, – хихикнула она про себя. – Складки мантии, какие маги носили в ту пору. Пыль на столе. Сеточка легких, едва заметных морщинок у глаз. Маленький шрам на левом мизинце. Игра огня в камине. Слегка потертый ковер… Искусство на грани гениальности. Наверное, у него специализация была на этих… выдуманных мирах или просто для потомков расстарался. А вообще интересный он тип… и приятный, хоть немного странный».