Франческа Хейг - Огненная проповедь

— Я не такая, как она.

— Ты не устаешь это твердить, и я тебя понимаю. Но если ты признаешь, на что способна, то сможешь оказаться для альф реальной угрозой. Подумай о том, чего ты уже добилась.

— И чего же? Единственное, что мне удалось — просто не попасться им в руки.

У Дудочника была привычка смотреть прямо в глаза, что здорово нервировало.

— Ты не раскололась под допросами Исповедницы, продержавшись четыре года. Удрала из камер сохранения, узнала о резервуарах и более того: вызволила из них живого человека. Несмотря ни на что избежала изоляции в Нью-Хобарте и оттянула ее, спалив половину леса. Отыскала дорогу к месту, которое последние сто лет охранялось полной тайной и непроходимым рифом. Предупредила нас о главном плане Синедриона поместить всех омег в резервуары. — Он изогнул бровь. — По-моему, ты сделала достаточно, чтобы держать их в напряжении.

— Но я не планировала никакого удара по Синедриону. Все произошло помимо моей воли. Я не думала о Сопротивлении. Пока сюда не попала, даже не подозревала, что оно действительно существует.

— Но теперь-то тебе все известно. Вопрос в том, что ты можешь сделать для Сопротивления. Для начала расскажи мне, кто твой близнец.

Некоторое время я молчала, прислушиваясь к доносившимся снизу звукам. Ниже уровня застройки в кратере располагалось озеро, вокруг которого, как и на стенах кратера напротив города, виднелись убранные поля с горбатыми стогами соломы от обмолоченной пшеницы и кукурузы. В самом городе, даже на самых оживленных улицах, а также на крышах, подоконниках и в палисадниках росли тыквы, помидоры, шпинат.

— На Острове есть еще провидцы?

— Сейчас нет. Были двое с разным даром. Один попал к нам еще до разделения и клеймения и стал бесценным кадром для работы под прикрытием на материке. Есть еще несколько человек с незаметными на первый взгляд уродствами, которые можно скрыть под одеждой, но провидец оказался самым убедительным. Другую успели заклеймить, поэтому ее было нельзя использовать как разведчика. Она была не такая сильная как ты. Мне кажется, она не смогла бы найти путь на Остров, но помогала планировать спасательные операции, определяла местонахождение новорожденных и других омег, нуждающихся в защите. Предупреждала о патрулях альф на побережье. Но в последний год или около того она свихнулась.

По большей части окружающие избегали говорить со мной на эту тему или прибегали к эвфемизмам вроде «ее психика не совсем стабильна» или «вы знаете, что случается с некоторыми провидцами». Дудочник оказался на удивление прямолинейным.

— Она не выдержала видений, перестала различать грезы и реальность, — добавил он.

Мне вспомнились последние месяцы в камерах сохранения, ужасные видения о резервуарах и зондирование Исповедницы. Тогда я чувствовала, как меня покидает разум.

— Ты говоришь о ней в прошедшем времени. До нее добрался Синедрион?

— Нет, разыгрался шторм, и корабль пошел ко дну на обратном пути с материка. В тот день мы потеряли десять человек.

— Соболезную.

— Такое случается. Такова цена за безопасность.

— Ты опять о своем: цена, платим... Нельзя определить цену человеческой жизни.

— Неужели? — Все тот же пронизывающий взгляд. — Моя обязанность — извлечь как можно больше пользы для наших людей.

Я шагнула назад от стены, от него.

— Вот в чем соль: ты говоришь о «наших людях». Именно поэтому я не могу открыть тебе, кто мой близнец. У тебя та же логика, что у советников Синедриона. — Я повернулась к нему на вершине лестницы. — Когда корабль пошел ко дну, погибли не десять человек, а двадцать. — Спускаясь по ступенькам, я рассчитывала услышать за спиной его поступь или оклик. Но раздавался лишь стук моих собственных шагов.

* * * * *

На следующей неделе Дудочник по-прежнему вызывал меня каждый день, но ни разу не вспомнил о нашем споре. Он задавал вполне конкретные вопросы: уточнял планировку камер сохранения, расположение секретных туннелей и пещер под Уиндхемом. Просил рисовать резервуары, любую деталь, которую я могла припомнить. Расспрашивал о костях, которые я видела на дне грота. Часто к нам присоединялись члены Ассамблеи со своими вопросами. Про карты, которые мне показывала Исповедница: насколько они подробны и какие регионы охватывали. Про солдат из Нью-Хобарта: их численность, вооружение, сколько из них ездили верхом.

Я отвечала на все вопросы, кроме одного, который Дудочник задавал чаще других: кто мой близнец. Спустя дней десять после нашего приезда он снова послал за нами обоими.

— Хорошие новости. — В зале Ассамблеи находились лишь мы трое. — Думаю, вы оба захотите узнать. — Он отложил документы и отодвинул стул, приглашая меня сесть. — Появилась возможность устранить Реформатора. У нас источник в Синедрионе, который уже давно за ним следит.

— Один из нас?

— Такой, как ты. — Дудочник повернулся ко мне. — Незаклейменный провидец, о котором я тебе рассказывал. Ему семнадцать, и последние два года он работал над тем, чтобы внедриться в Синедрион. Способности к ясновидению ему, конечно, помогли, хотя временами он побаивался, что Исповедница его раскусит.

— Как далеко он продвинулся? — спросила я, старательно подавляя дрожь в голосе.

— Мальчик на побегушках в поместье Воительницы. Но имеет доступ не только к ней, а ко многим Советникам: встречается частным образом с Инспектором, Судьей и другими. — Теперь он смотрел на меня в упор. — Прошлой ночью с кораблем от него пришло послание. Вероятно, он получит доступ и к Реформатору — уже пару раз они встречались наедине, поэтому наш агент сможет нанести удар. Стоит мне только отдать приказ, и он убьет Реформатора.

Дудочник не спускал с меня глаз, когда тянулся к звонку на краю стола и когда в зал зашли двое охранников — ждал, что я скажу.

Я молчала. На меня накатили опустошенность и усталость, каких я не чувствовала со времени прибытия на Остров.

Дудочник характерно небрежным кивком остановил караул вне зоны слышимости.

— Что скажешь? — спросил он меня. — Мне отдать приказ?

— Зачем нас спрашивать? — взорвался Кип. — Тебя не волнует, что мы говорим!

Дудочник ответил ему, по-прежнему не сводя с меня взгляда:

— Я бы так не сказал.

Я захлопнула дверь нашей комнаты, когда Кип только приблизился к лестнице. Он поднялся наверх как раз вовремя, чтобы услышать поворот ключа в замке.

— Касс, мне пришлось! — крикнул он через дверь.

— Этот выбор должен был делать не ты! — не менее громко отозвалась я.

Стоя там, он наверняка слышал, как разбились бутылка вина, чашка, зеркало. Я запустила в дверь лампой — на меня срикошетил металлический каркас, а стекло разлетелось.