Франческа Хейг - Огненная проповедь

Дудочник проигнорировал колкость.

— Когда захватили пленных, прежде чем начали убивать, солдаты кричали на весь двор. — Он не успел продолжить, но я предвидела его слова. — Что помилуют всех, если им выдадут вас двоих.

Я почувствовала, как Кип выдохнул мне в плечо. И хотя я закрыла глаза, в темноте это не сыграло никакой роли.

* * * * *

Очнулась я рано, удивленная, что вообще удалось заснуть. Мне не хотелось никого видеть, поэтому я расслабилась, когда не услышала ничего, кроме дыхания спящих. Но, пробравшись через влажный от росы плющ, заметила Дудочника, методично затачивающего один из клинков о скалу, возле которой сидел. Я не видела его при свете дня с тех пор, как покинула Остров. Небо едва светлело на горизонте, но уже возможно было рассмотреть его раны. Один глаз отек и едва открывался, на руке — длинный порез.

— Не так страшно, как выглядит. Зои едва ли почувствовала, — заверил он. — С глазом вообще несчастный случай. Ударился веслом, когда вытаскивали лодки из пещеры.

— Не стоит меня обманывать, — промолвила я.

Дудочник посмотрел на меня с намеком на улыбку:

— По-моему, даже пытаться не стоит. — И прикоснулся к отекшему веку. — Мы оба понимали, что я рискую, позволяя вам уйти с Острова. Когда я сообщил Ассамблее о своем поступке, некоторые открытым текстом дали понять, что об этом думают. Спасибо Саймону за фингал.

— Прости, — сказала я. — Значит, с Сопротивлением покончено?

Он пожал плечами:

— Все кончено только для меня как для лидера. Но не суть. Я продолжу борьбу, если от Сопротивления хоть что-то осталось.

— Но вот это, — я указала на рану на руке, — подарок не от соратников по Ассамблее. — Наклонившись, я смогла разглядеть неровные швы на коже.

— Да, это привет от солдата Синедриона. — Он проследил за моим взглядом. — Знаю, шов не очень. Но справедливости ради стоит заметить, что сделан он однорукой женщиной в качающейся лодке.

Я рассмеялась, а он подвинулся, освобождая мне место на плоском камне.

— Извини, мне не следовало смеяться. — Из всех людей — именно мне.

Дудочник пристально на меня посмотрел. Я смутилась от того, насколько близко оказались наши лица. Отчетливо виднелись щетинки отрастающей бороды; опустив взор, я заметила, что кожа по краям раны сморщилась у каждого стежка.

— Ты ведь не шибко выспалась? — спросил Дудочник.

— Мне не удавалось выспаться и в лучшие времена. — Помолчав, я добавила: — А остальные, те, кто спасся с тобой с Острова? Как та женщина, что тебя зашивала. Где они теперь?

— Мы разделились. Два корабля причалили не одновременно. Народ с моего корабля отправился дальше на восток. Наша сеть перегружена, если брать во внимание всех, кто успел сбежать до нападения. Если они благополучно причалили и затерялись в глубине материка, укрытия будут переполнены. Я точно не единственный островитянин, кто спал этой ночью в плохих условиях.

Ответа на следующий вопрос я боялась:

— А остальные… сколько?

— Убитых? Где-то четыреста человек на Острове — кто-то в боях, но большинство во дворе. Еще нескольких увезли — десять-пятнадцать. Что касается остальных, то многое зависит от того, удалось ли им удачно высадиться на материк. Тридцать наших мы потеряли в лодке, затонувшей на рифе. И еще долго не узнаем, сколько уцелело из тех, кто добрался до материка. — Я чувствовала, что он снова смотрит на меня. — Я принимал решение, Касс. Вовсе не ты. Я не должен был вас отпускать.

Я кивнула, но все еще не смела поднять глаза.

— Думаешь, не стоило?

Я не смогла вымолвить ни слова, лишь пыталась дышать. Язык мне отказал.

— Думаю, я принял верное решение, — продолжил Дудочник. — Хотя, возможно, не по тем причинам. Я правда верю, что мы в тебе нуждаемся, что ты можешь стать мощным оружием для Сопротивления. Но отпустил я тебя не поэтому, или не только поэтому. — Он замолк. — Помнишь наш разговор на террасе на Острове? Когда я сказал, что не знаю, как отделить себя настоящего от своих обязанностей? — Я кивнула. — Я узнал ответ, когда Ассамблея постановила вас выдать. Я поступил, как было необходимо, но сделал это не для Острова. И кровь людей — последствия моего решения.

Я знала, что он говорит и снова видит залитую кровью мостовую. Дудочник глянул на меня в упор без всякого смущения. Он знал, что я вижу то же, что и он — Исповедницу, руководящую расправой. Это и сближало, и отдаляло нас друг от друга.

Но что бы он ни думал или на что бы ни надеялся, принимая решение, эта кровь, залившая двор, уже никогда не станет невидимой. Каковы бы ни были его чувства, кровь делала их и слишком весомыми, и слишком незначительными.

— Назад уже ничего не вернуть, — сказал он.

Сверху на деревьях ранние пташки призывали рассвет. Вспомнилась история, слышанная в поселении. Те птицы, что находились в полете во время взрыва и не погибли сразу, ослепли. Я попыталась это представить. Те, что не смогли сесть, что летели, пока не рухнули без сил. Слепое, неумолимое падение.

— Зои считает, что ты бежишь в страхе, — прошептал Дудочник.

— Так и есть. В смысле, я действительно испугана.

— Но не бежишь?

— Нет.

Сейчас в этом не было никакого смысла. Ведь нет расстояния, способного избавить меня от знания о том, что произошло на Острове. И безопасного места для нас тоже больше нет.

Когда подтянулись остальные, мы развели костерок и поели.

— Что теперь? — спросила Зои. Удивительно, но она адресовала вопрос мне, а не брату.

— Нужно вернуться в Уиндхем. Пора нанести ответный удар.

Кип вздохнул:

— Пока нам такое не слишком удается. Мы нескольких месяцев только и делали, что бежали оттуда. Никогда не думал, что пойду снова смотреть на резервуары.

— Тебе не придется, — протараторила я.

— Ты не пойдешь без меня. — Не вопрос, утверждение, хотя его глаза метались от меня к Дудочнику.

— Конечно же нет. Может, я и должна предпринять героическую сольную вылазку, но такое никогда не приходило мне в голову. Мы не станем заходить в зал с баками.

— Так твой план не в этом? — Дудочник и Зои тоже выглядели озадаченными.

— Ну подумай. Ты был единственным в резервуарах, кто находился в сознании, — пояснила я Кипу. — Я вытащила тебя, но только благодаря удаче или моему дару смогла отыскать. О состоянии других омег нам ничего не известно. И как только мы сбежали, альфы наверняка усилили меры безопасности. Поэтому туда возвращаться нельзя.

— То есть ты оставишь их всех там?

Я покачала головой:

— Ты уже мне говорил. О том, что был в сознании, наблюдал за другими в ближайших баках. Долго… кто знает, как долго. Возможно, годы. Но никогда не упоминал тех, кто тоже искал у соседей осмысленный взгляд.