Юрий Никитин - Лоенгрин, рыцарь Лебедя

- Друзья?

- И не друзья, - ответил он. - Просто они так живут. Просто живут.

- Хорошо живут, - сказал Нил. Женщины продолжали ластиться, целовали его в шею, плечи, гладили, почесывали, разминали мышцы, игриво покусывали за уши. - Радостно, я бы сказал.

- Радостно, - согласился Лоенгрин. - Даже у богов простые такие радости... Представляешь, их самый высший бог, бог богов, ел и пил, как и ты, дрался с людьми и богами, соблазнял чужих жен.

Нил воскликнул:

- Вот здорово!

- Да, - согласился Лоенгрин. - Только меня ничто не заставит кланяться богу с умом и повадками моего оруженосца.

Он взял выстиранную вчера рубашку, за ночь высохла, с удовольствием натянул на сильное тело, жаждущее действий, влез в стальную кирасу и начал прилаживать на себе остальные доспехи из такой непривычной в этом мире неги стали.

Нил вскочил и поспешно взялся помогать. Женщины смотрели с недоумением и обидой.

- Вам не нравится их мир? - спросил Нил.

Лоенгрин с усилием затянул пряжку потуже, вздохнул.

- Понимаешь, Нил... я вижу разницу между поучениями отца Ефимия и наставлениями отца Теогольда, хотя оба на одну и ту же тему, но я не вижу разницы в том, возлечь на ложе с вон той рыжеволосой красавицей, что справа, или вот с этой жгучей брюнеткой, что слева. Или даже с той золотоволосой, что чешет тебе спину. А ты видишь?

Нил ответил с готовностью:

- Конечно!

- В чем, просвети.

- Та рыжая, - объяснил Нил, очень гордый, что понимает больше господина, - а та вот черная!

- Это я заметил, - обронил Лоенгрин, - а насчет существенной, как бы сказать, разницы?

Нил приподнял в удивлении плечи.

- Ваша светлость, это женщины! Какая между ними может быть разница?

- Гм, - сказал Лоенгрин. - Не совсем... но вообще-то хороший ответ. Ты, как я понял, планируешь остаться?

Нил радостно подхватился.

- А что, можно?

- Будут только рады, - сообщил Лоенгрин.

- Тогда меня отсюда и сто быков не вытащат!

- Понятно, - сказал Лоенгрин. - Ну ладно, будь здоров. Вот тут еще чуть затяни, чтоб не болталось... Хорошо, спасибо! Я пошел.

Нил непонимающими глазами смотрел, как его господин, расправив плечи, уходит вольно и широко к своему коню. Тот радостно заржал, Лоенгрин вынес из сарая седло и положил коню на спину.

- Мой лорд!

Лоенгрин оглянулся, Нил подбежал с вытаращенными глазами и распахнутым в удивлении ртом.

- Слушаю, - ответил Лоенгрин и принялся затягивать подпругу.

Нил поспешно ухватился за ремни, начал сам все затягивать и улаживать, деликатно отстраняя рыцаря.

Лоенгрин сказал усмешливо:

- Да брось ты эту ерунду!.. Там вон тебя такие женщины ждут...

Нил спросил с пугливым недоверием:

- Вы в самом деле решили уехать?.. Отсюда? Где вот так все... божественно?

- Что значит решил? - перепросил Лоенгрин. - Я и не собирался здесь задерживаться, как помнишь. Или все забыл? Мне нужно объехать земли Брабанта, посмотреть, что и как, затем вернуться в Анвер.

Нил взмолился:

- Но почему сейчас?

- А почему не сейчас? - спросил Лоенгрин отстраненно. - Я христианин, а это обязывает. И я возвращаюсь в христианский мир.

- Ваша светлость, а я?

- Это у язычников нет выбора, - напомнил Лоенгрин. - А у христиан есть. Ты христианин, сам волен, вернуться ли в мир христиан или же остаться в язычестве. Заметь, я не называю это вот ни гнусным, ни развратным или развращенным, похотливым или... любым другим словом. Я просто сделал здесь остановку, дал отдохнуть коню, теперь еду мимо и дальше.

Он проверил стремена, потрепал коня по холке.

- Готов, дружище?

Конь ответил тихим ржанием. Нил метнулся от них, как ошпаренный, а Лоенгрин вспрыгнул в седло, разобрал повод.

Как он и предчувствовал, украшенная виноградными листьями арка появилась в тот момент, когда он твердо уверился, что покидает этот прекрасный чувственный мир, так и не отыскавший иных дорог.

Она заблистала холодно крупными каплями росы на листьях, словно напоминая, что по ту сторону холодно и неуютно, там еще новый дикий мир...

- Зато у него бесконечная дорога, - проговорил себе Лоенгрин, чтобы затоптать слабое чувство потери от расставания с этим гедонистическим миром. - И мы, клянусь, построим Царство Небесное...

Он был уже в нескольких ярдах от выхода из Грота, когда зеленая стена слева распахнулась, Голда выбежала обнаженная и с распущенными волосами, подбежала с плачем и прижалась с конскому боку всем прекрасным телом, вскинув бледное лицо с мокрыми от слез глазами и ухватившись за сапог с рыцарской шпорой.

- Не уходи!.. Здесь все рухнет!..

Конь остановился, прядая ушами, Лоенгрин посмотрел на хозяйку волшебного Холма с кроткой жалостью.

- Нет.

Она вскинула голову, в прекрасных широко расставленных глазах страх и отчаяние, потом мелькнула безумная надежда.

- Ты, - вскрикнула она тонким голосом, - не уйдешь?

Он покачал головой.

- Не рухнет.

- Но, - вскрикнула она в отчаянии, - ты же паладин? Ты должен уничтожить все это, так от тебя требует вера, я знаю!.. Издавна было предсказано, что однажды придет с именем иного бога великий воин в сверкающих доспехах...

- И все разрушит?

- Да!

- Наша вера ничего не требует, - ответил он мягко. - Мы сами решаем по своей совести. Иногда ошибаемся... Порой - жестоко, но это наши решения, мы за них отвечаем сперва перед своей совестью, а потом ответим на Страшном суде.

Она вскрикнула:

- И что ты решил?

Он ответил с той же задумчивой кротостью:

- Этот мир тоже создан Господом... с какой целью - не знаю. Возможно, только для того, чтобы испытывать людей. Тот, кто войдет сюда и не запятнает свою душу... станет еще крепче. Возможно, цели Господа иные, не мне пытаться их понять. Потому я, предоставленный самому себе, помолился и просил Господа дать мне совет...

Она затаила дыхание, но сверкающий рыцарь замолчал, она взмолилась:

- Скажи, что твой могучий бог тебе ответил?

Он покачал головой:

- Ничего.

Она спросила в страхе:

- Что это значит?

Он улыбнулся краешком рта.

- Господь предоставил решать самому. Потому я, как уже сказал, оставляю этот мир, ничего в нем не тронув и ничего не сломав, и возвращаюсь в мир людей. Волшебный Холм - не пропасть или болото, в котором гибнут все, правые и виноватые, слабые и сильные. Прощай.

Она вскричала отчаянным голосом:

- Но как же... предсказание?

Он покачал головой.

- Это не обо мне, точно.

Она вскрикнула в слезах:

- Но предсказан был именно великий воин на белом коне и в сверкающих доспехах!.. И безупречный лицом и телом...

- Я такой не один, - прокричал он и повернул коня в ту сторону, где через арку виден дикий мрачный лес, качаются ветви под напором злого пронизывающего ветра и хрипло кричат голодные и раздраженные вороны. - Жди! Он еще придет.