Сара Дж. Маас - Королева теней (ЛП)

- Ты выгнала меня из квартиры, но не со склада, так что я решил, что могу принести пользу, и стоял на страже.

Уклончивый, извилистый, старомодный способ отклоняться от приказов. Ей стало интересно, что бы сказали в старые времена о пристойности, присущей королеве. Она схватила деревянную ложку и немного размазала масло по сковороде.

- У нас обоих отвратительные характеры. Ты знаешь, что я не хотела этого говорить, ну, ту часть о преданности. Или о получеловеке. Ты же знаешь, это не имеет значения для меня.

Сын Гареля – святые боги. Но она будет держать рот на замке, пока Эдион не захочет объявить об этом.

- Аэлина, мне стыдно за то, что я наговорил тебе.

- Хорошо, нам обоим стыдно, так что давай забудем об этом.

Она размешала яйца, следя за маслом.

- Я понимаю, Эдион, правда понимаю, насчёт клятвы верности. Я знаю, что она предназначалась для тебя. Я совершила ошибку, держа это от тебя в секрете. Я обычно не признаю таких вещей, но… Мне нужно было сказать. И мне жаль.

Он понюхал лук. Эдион опытно нарезал его, оставив аккуратную кучку на одном конце разделочной доски, и затем принялся за маленький коричневый гриб.

- Эта клятва значила для меня всё. Рен и я дрались с друг другом из-за этого, когда были детьми. Его отец ненавидел меня, потому что меня выбрали, чтобы принести её.

Она забрала у него лук и бросила его на сковороду, шипение заполнило кухню.

- Нет ничего, что запрещало бы тебе принести мне клятву, ты же знаешь. У Маэвы есть несколько поклявшихся ей на крови членов двора.

Которые сейчас пытались превратить её жизнь в ад наяву.

- Ты можешь принести мне клятву, и Рен – тоже, если вы только захотите, но... Я не разочаруюсь, если ты откажешься.

- В Терассене должен быть только один принесший клятву.

Она перемешала лук.

- Всё меняется. У нового двора – новые традиции. Ты можешь принести мне клятву хоть сейчас, если пожелаешь.

Эдион покончил с грибами и положил нож, прислоняясь к стойке.

- Не сейчас. Не до тех пор, пока я увижу тебя коронованной. Не до тех пор, когда мы будем перед толпой, перед целым миром.

Она забросила в сковороду грибы.

- Ты даже более театральный, чем я.

Эдион фыркнул.

- Поспеши с завтраком. Я уже помираю с голоду.

- Приготовь бекон, или ничего не получишь.

Эдион никогда не двигался так быстро.

Глубоко под каменным замком была комната, которую демон, скрывающийся в нем, любил посещать.

Иногда демон даже освобождал его, с помощью глаз, которые когда-то были его.

Это была комната, скрытая нескончаемой ночью. Или возможно темнота исходила от самого демона.

Но они могли видеть; они всегда могли видеть в темноте. В месте, откуда пришел демон-принц было так мало света, что он научился охотиться в тенях.

В круглой кривой комнате были сделаны изящные пьедесталы, на которых лежали черные подушки. И на каждой подушке находилась корона.

Сохраненные здесь как трофеи – сохраненные в темноте. Как он.

Секретная комната.

Принц стоял в ее центре, рассматривая короны.

Демон взял тело полностью под свой контроль. Он позволил ему, из-за той женщины, со знакомыми глазами, которая не смогла убить его.

Он ждал демона, чтобы покинуть комнату, но принц-демон заговорил вместо этого. Шипение, холодный голос, который прибыл из-за звезд, говорил с ним - только с ним.

Короны завоеванных стран , сказал демон . Скоро их будет еще больше. Возможно, даже короны других миров.

Ему было все равно.

Тебя должно заботить это - ты будешь наслаждаться этим, поскольку мы разрываем королевства в клочья.

Он отступил, попытался уйти обратно, в карман тьмы, где даже демон не смог бы найти его.

Демон смеялся . Бесхребетный человек . Неудивительно, что она лишилась головы на плечах.

Он пытался заглушить голос.

Пытался.

Ему было жаль, что та женщина не убила его.

Манона ворвалась в массивный военный шатёр Перрингтона, оттолкнув в сторону тяжелую брезентовую створку так яростно, что ее железные ногти порвали материал.

- Почему мои Тринадцать лишены доступа к шабашу Желтоногих? Объяснитесь. Сейчас же.

Как только последнее слово вылетело из нее, Манона встала как вкопанная. С потемневшим лицом, герцог дернул ее в сторону из центра тусклого шатра, и Манона с трепетом признала, что было пугающе.

- Убирайся, - прошипел он, и глаза его вспыхнули, как тлеющие угольки.

Но внимание Маноны уже было полностью захваченно тем, кто стоял за герцогом.

Манона шагнула вперед, как раз, в тот момент, когда герцог двинулся на нее.

Кальтэна, в черном просвечивающем платье, сотканным словно из ночи, наблюдала за стоящим на коленях, дрожащим от испуга солдатом, и ее бледная рука была протянута к его перекошенному лицу.

А вокруг неё горела адская аура тёмного костра.

- Что это? – спросила Манона.

- Вон, - рявкнул герцог, и даже нашёл наглость схватить её за руку. Она выдернула руку с выпущенными железными ногтями, обходя герцога и даже не взглянув на него. Все ее внимание было сосредаточенно на темноволосой леди.

Молодой солдат - один из личных солдат Перрингтона - тихо всхлипывал, когда завитки чёрного огня, исходящие с кончиков пальцев Кальтэны, скользили по его коже, не оставляя следов. Человек обратил свои заполненные болью серые глаза к Маноне.

- Пожалуйста, - промямлил он.

Герцог схватил Манону снова, но она метнулась от него

- Объясните это.

- Ты тут не отдаешь приказов, Лидер Крыла, - отрезал герцог. - Теперь убирайся.

- Что это? - повторила Манона.

Герцог встал перед ней, но тогда шелковистый женский голос выдохнул:

- Сумеречный огонь.

Перрингтон замер, будто удивленный тем, что она заговорила.

- Откуда взялся этот сумеречный огонь? - потребовала Манона.

Женщина была настолько маленькой, настолько худой. И её платье было едва толще паутины и тени. А горном лагере было холодно, даже для Маноны. Возможно эта девица отказалась от плаща, или всем было просто наплевать на неё. Или возможно, с этим огнем ... Возможно, ей не было нужно ничего из этого.

- Из меня, - сказала Кальтэна мертвым, пустым, но все же порочным голосом. - Он всегда был там, только спящий. А теперь он пробужден. Создан заново.

- Что он делает? - спросила Манона.

Герцог остановился, чтобы понаблюдать за молодой женщиной, как будто он разгадывал какую-то загадку, словно ожидал чего-то еще.

Кальтэна слабо улыбнулась дрожащему солдату, стоявшему на декорированном красном ковре, и его золотисто-каштановые волосы переливались на свету подвешенного вверху фонаря.

- Он делает это, - прошептала она, и согнула свои тонкие пальцы.

Сумеречный огонь выстрелил из них и обвил тело солдата, словно вторая кожа.