Надежда Попова - Инквизитор. И аз воздам

– Пока не знаю, – вздохнул Курт. – Я даже не знаю, какое оно, это самое «такое». Что мы имеем в случае с убийством гулящей невесты? Внезапно одолевшее желание ее любовника пойти и разобраться с ней. Причем, он даже не намеревался ее убивать, изначально он пытался воззвать к ее чувствам и совести, убийство было спонтанным. Разумеется, я могу допустить, что второй раз нарвался на один и тот же прием: некоего человека, способного внушить другому совершение какого-то деяния. Он мог застать будущего убийцу одного дома, в проулке, в толпе – и внедрить в его мысли последовательность действий: напроситься на разговор с девицей, взбелениться, убить.

– Но вам так не кажется?

– Если допустить такую вероятность, – кивнул Курт, – придется допустить и то, что против нас работает целая шайка. Один – умеет внушать мысли и действия. Второй – обладает способностью толкать предметы и живых существ силой мысли.

– Канцлер…

– Да, Петер. Канцлер. Он просто шел, споткнулся и упал в канал – на глазах у всех. Или мы принимаем как факт, что это была случайность, или кто-то столкнул его в воду так, что этого никто не увидел, – то есть, не касаясь его руками. Свидетели говорят, что был поздний вечер, улицы – малолюдны, а на мостике подле канцлера и вовсе не было никого. Потому его и не успели спасти – единственные свидетели произошедшего находились на таком расстоянии, что он успел нахлебаться воды, пока они подбежали к месту происшествия. Ergo, мы имеем уже двоих малефиков.

– Или одного, но обладающего многими способностями? – предположил Ульмер неуверенно; Курт неопределенно передернул плечами:

– Такой вариант приходится допускать тоже, однако что-то уж больно талантливый сукин сын у нас выходит – ибо еще в его арсенале имеется также управление молниями. Воздействие на волю, бесконтактный удар, власть над молниями… Вряд ли это разные грани одного умения, слишком сильно различаются между собой. Не чересчур ли много навыков для одного чародея?

– Полагаете, таких не бывает?

– Бывают, – отозвался Курт недовольно. – Я лично не встречал, но убежден, что природа, Ад или что похуже способны породить и не такое… И придется оставить некую долю вероятности на то, что нам мог попасться именно такой. Или, в самом деле, группа малефиков. Но главное – и тот, и этот вариант подразумевают, что происходит нечто очень серьезное, если в происходящем в Бамберге задействованы такие силы.

– А Ульрика Фарбер? Как это событие укладывается в вашу схему?

– В схему, которой нет? – уныло хмыкнул Курт. – Пока не могу сказать. Либо никак, либо это проявление первого таланта нашего одаренного малефика (или одного из сообщников, если верен второй вариант), и кому-то из горожан внушили мысль о ее виновности, он завел двоих, троих, те – десятерых, а остальные попросту повелись на зов толпы. Я бы предположил именно так… Но то, что произошло дальше, – уверен, это в их планы не входило, и сейчас они в не меньшей растерянности, чем я, ты и весь город. У Господа Бога, Петер, неплохое чувство юмора; гнусноватое порой, но неплохое. Вмешаться в события в такой момент… Сейчас тем, кто заварил эту кашу, должно быть очень неуютно.

– Тогда почему… – начал Ульмер, запнулся и, неловко кашлянув, тихо докончил: – Почему Он не вмешался раньше и не спас ее?

– Кто знает, – отозвался Курт со вздохом. – Было время – и я бы задавался подобным вопросом… Почему угодно. Потому что, если б не это событие, через год Ульрика должна была умереть от тяжелой и мучительной болезни. Потому что через месяц она споткнулась бы на мостике и утонула. Потому что через пять лет она вдруг стала бы непотребной девкой и убила спьяну своего ребенка из-за слишком громкого плача, или мужа – из-за громкого храпа. Потому что прожила бы всю жизнь, как должно, но пусто… Вариантов тьма, и мы понятия не имеем, какой из них верен. Может, никакой не верен, и причина настолько неочевидна, что нам до нее никогда не додуматься. Investigabiles viae Eius [86], Петер. Мы можем или попытаться догадаться о них, или принять их как есть и действовать, исходя из этого.

– И как именно вы намерены действовать, майстер Гессе?

– Сейчас не могу сказать, – не сразу ответил Курт. – Сейчас я слишком устал и валюсь с ног, надо дать отдохнуть и телу, и мозгу, иначе одному Богу известно, что мне взбредет в голову. Завтра буду думать, буду пытаться найти какую-нибудь ниточку… Если к вечеру ничего не надумаю – послезавтра утром отправлю наверх отчет, исходя из ситуации: опишу происходящее и затребую сюда всех не занятых expertus’ов, каких мне только смогут предоставить, пусть разбираются они. Пусть вынюхивают, выслушивают, высматривают; быть может, их силами отыскать след, ведущий к нашему талантливому сукину сыну, будет куда проще.

– Отчет… – повторила за ним Нессель, когда Ульмер вышел, дабы подготовить для майстера инквизитора и его подопечной требуемую двухместную комнату. – Как ты его отправишь? Кому ты можешь верить здесь?

– Есть жеребец Штаудта и стражи Официума, – пожал плечами он, – есть множество других способов передать письмо, а шифр у меня особый – его никто, кроме меня и Совета, все равно не сможет прочитать… Не это главная проблема. Главная проблема – завтрашний день. Завтра решится многое.

– Ты все-таки пришел к чему-то, – уверенно сказала ведьма, распрямившись и устало вздохнув. – Что-то решил уже сегодня, только не говоришь, что.

– Верно, – кивнул Курт, – не говорю. И тебе пока не скажу тоже… У тебя есть какое-нибудь не слишком тяжкое сонное зелье в твоих запасах? Хотелось бы выспаться сегодня как следует.

Выспаться как следует, разумеется, не удалось; открывая глаза под негромкий, какой-то подчеркнуто аккуратный, но настойчивый стук в дверь, Курт обреченно подумал, что сейчас скорее удивился б спокойному утру и отсутствию внезапных новостей. С другой стороны, именно это и было бы в сложившихся обстоятельствах всего подозрительней…

На пороге стоял Ульмер – тоже еще сонный и встрепанный; молодой инквизитор взволнованно теребил рукав, перетаптывался с ноги на ногу и едва не подпрыгивал на месте, спеша сообщить принесенную им новость.

– Епископ тут, – без приветствия выпалил он и, увидев, как Курт вопросительно поднял брови, закивал, отчего-то понизив голос почти до шепота: – Вот-вот, я тоже удивился. Он сидит в своей резиденции безвылазно, носу не кажет оттуда неделями, появляясь в городе лишь по большим праздникам и важным событиям… Разумеется, вчерашнее событие было важным, но отчего-то именно вчера-то он и не явился, а сегодня с раннего утра уже тут.

– Вчера я пытался пристыдить эту старую развалину, – заметил Курт, даже не пытаясь скрыть удивления. – Пытался призвать его к порядку и совести, напомнив, что все-таки он духовный пастырь этого города и именно его слово сейчас на многое может повлиять… Но, откровенно говоря, по тому, как мы расстались, – не думал, что мои слова возымели действие.