Надежда Попова - Инквизитор. И аз воздам

– У вас есть такое право. Вы этим городом владеете.

– De jure, – с нажимом выговорил епископ. – Да и то лишь отчасти… Майстер Гессе, – вздохнул он устало, – позвольте я буду откровенным.

– Хотелось бы, – сухо произнес Курт. – Обыкновенно именно откровенности я и жду, но почему-то почти никогда не слышу.

– Теперь услышите, – кивнул фон Киппенбергер и, помедлив, продолжил: – Помимо телесной немощи, помимо простого неумения разбираться в хитросплетениях инквизиторских дознаний, есть и еще причина, по которой я почитал и почитаю за лучшее не вмешиваться. Как я и говорил, мне нет необходимости вспоминать о казненном вами архиепископе Кельнском. Потому как я и сам прекрасно помню о его судьбе. И знаете что, майстер Гессе? Я не желаю ее повторить.

– Гюнтер Вайзенборн был дьяволопоклонником, убийцей и государственным заговорщиком.

– А архиепископ Майнцский? – многозначительно уточнил фон Киппенбергер, бросив косой взгляд на молчаливую Нессель, и Курт умолк, нахмурясь. – Он, конечно, жив, здрав и все еще на своем месте, однако отчего-то внезапно перестал не просто вмешиваться в императорские решения, но и хоть словом возражать им. Я уже не говорю о прочих курфюрстах и более мелких поместных правителях… Я немолод, майстер Гессе. И скоро эта болезнь добьет меня, а не она – так годы свое возьмут, и я хотел бы уйти спокойно, мирно, дожив отведенное мне время вдали от подобных перипетий. Я не стану выходить за определенные пределы, дабы ненароком не оказаться на пути у Императора и Конгрегации либо не угодить в свалку между вами и иными людьми и силами, что действуют в Империи. Не по умыслу, Господи упаси, но я могу это сделать по недосмотру и неразумию, невзначай, попросту проявив ненужное рвение там, где проявлять его не стоит, и вмешавшись в то, во что вмешиваться не следовало бы.

Несколько мгновений Курт сидел молча, глядя на внезапно побледневшее лицо епископа и пытаясь поймать его бегающий взгляд, и, наконец, тихо спросил:

– Почему во всем Альтенбурге я не увидел никого, кроме привратника, и отчего вы приняли меня здесь, в отдаленной нежилой комнате, Ваше Преосвященство?

– Будучи наслышан о вашем нраве, – не сразу ответил епископ, по-прежнему глядя в сторону, – я решил, что стоит дать вам понять: я не намереваюсь чинить вам препятствий, давить на вас своим чином либо как-то еще стеснять ваши действия в Бамберге, а посему подумал, что принимать вас в своих покоях, где я буду выглядеть хозяином, а вы лишь гостем, будет неверно. Вы могли бы счесть, что я кичусь своим положением. Принять же вас в общей приемной было бы неуважением к вашему чину и Конгрегации…

– Вы не впустили меня в свои покои, чтобы я не решил, что вы купаетесь в роскоши, а что ж ваши люди – вы разогнали их, чтобы я не подумал, что вы проводите время в праздности?

– Вообще говоря, челядь попряталась сама, заслышав, кто явился в Альтенбург, – неловко передернул плечами фон Киппенбергер, менее всего сейчас похожий на владетеля целого города и носителя епископского чина, а более напоминавший какого-нибудь лавочника, которого застукали у любовницы. – Они тоже хорошо помнят события в Кельне. И во многих других городах Империи.

– О господи, – вздохнул Курт, на миг устало прикрыв глаза, и вновь воззрился на владельца крепости, выговорив наставительно и терпеливо, словно ребенку: – Ваше Преосвященство, я не намереваюсь судить ваши бытовые привычки, обсуждать или осуждать размеры спальни и количество дорогих тканей в ней, не буду подсчитывать число служек и кухарок, не прошу вас лезть в расследования Официума… Оставим также в стороне вашу боязнь вляпаться в политические игрища, более того, скажу – тут я вас понимаю. Но хоть показаться пастве и успокоить горожан вы ведь можете? Даже если вы с вашим недугом доберетесь до места через три, четыре часа, да хоть завтра – неужто не понимаете, что оно таких усилий стоит и даже требует?

– Я сделаю это, если будет крайняя необходимость, – кивнул епископ, – но, во-первых, я еще не получил отчета от посланного мною человека, а во-вторых, как я уже говорил, майстер Гессе, я верю в ваш опыт и талант разрешать неразрешимые ситуации. Но если обстоятельства потребуют, обращайтесь ко мне, и я…

– Понятно, – оборвал Курт, поднявшись, и епископ умолк, глядя на гостя искоса. – Благодарю, что уделили мне время, Ваше Преосвященство. Не стану вас более беспокоить.

Безмолвной Нессель, сидящей у дальней стены, он молча кивнул, приглашая идти за собою, и, не оборачиваясь, вышел из комнаты.

Город лихорадило; по улицам кучковались группы горожан, ожидающих или требующих каких-то невероятных решений от магистрата и Официума, там и тут слышался клич немедленно возвести на помост мать ведьмы, кто-то понукал инквизиторов произвести безотлагательное сожжение тела Ульрики Фарбер, а перед Официумом собралась внушительная толпа с призывом освободить арестованных…

– Что теперь будет? – спросила Нессель, когда Курт, вдруг развернувшись к Официуму спиной, торопливо зашагал прочь. – Куда мы теперь?

– Будет бунт, – пояснил он хмуро, шагая по уже просохшей под жарким солнцем земле. – Или по меньшей мере беспорядки. Я видел такое не раз, мне доводилось отправлять на костер чародеев и убийц и содействовать аресту и казни простых мирских преступников… Всегда что-то происходит. Всегда есть недовольные, есть испуганные, есть разозленные, есть враги, друзья, соседи… и всегда, даже при куда менее странных и страшных событиях, город начинает бурлить, как котел.

– Душно, – с трудом поспевая за его шагом, вдруг произнесла ведьма. – Когда мы лишь вошли в Бамберг, я подумала, что это с непривычки, просто потому, что город, а я не привыкла к городам, но теперь…

– Сеть? Думаешь, дело в ней?

– Я не знаю. Но этот город – душный и затхлый, как подвал.

– Сейчас в этот подвал распахнули дверь, и сквозняк поднял всю пыль, что в нем слежалась. Надеюсь, Ульмеру хватит ума и выдержки дождаться моего возвращения. И раз уж этот трусливый старикан собственной волей подтвердил, что отдает город мне на растерзание – никто его за язык не тянул, – поверь, порядок я восстановлю. Даже если Официум замешан в какой-то крамоле – все приключившееся явно не входило в их планы, и в любом случае в их же интересах угомонить этот муравейник, а не ворошить его дальше. Лишь бы Ульмер не наделал глупостей; надеюсь, Ян ему не позволит.

– Куда мы? – повторила Нессель, когда они почти бегом миновали очередной мостик. – Почему ты оставил его там одного?

Ответить Курт не успел: наперерез им шагнул один из горожан, что небольшой группкой перетаптывались у стены одного из домов, и майстеру инквизитору пришлось остановиться, чтобы не столкнуться с ним на узкой улочке.