Анна Чарова - Магия страсти

Вернулся Ратон, не прошло и десяти минут. Запер дверь, протопал к постели, расстегнул кафтан, перекинул через спинку кровати, потянул за завязки белоснежной котты и остался в одних штанах. Он что, вздумал тут заночевать, в моей постели? Или у него склонность к свингерству, он заводится, зная, что с его женщиной только что спал другой мужчина? А может, таким образом он решил меня наказать?

На душе стало мерзко, а вот предательское тело откликнулось на мысли возбуждением, ему хотелось, чтобы Ратон овладел мной, и это после бури страсти с Ларсо! Но разум взбунтовался и заставил меня потребовать объяснений.

— Позвольте уточнить, — проговорила я чужим голосом. — Вы собираетесь спать здесь… Со мной?

Ратон, стягивающий штаны, вскинул голову и посмотрел в упор, и снова я не прочла в его взгляде ни злости, ни понимания, ни вожделения. Будто бы он заявился в гости к старому другу и остался на ночь, а не застал невесту с местным ловеласом. Постель ведь еще после Ларсо не остыла! Вон, его волосы на подушке.

— Дорогая моя, — сказал Ратон равнодушно, положил штаны на пол и остался в белом подобии трусов. — Ты не оставила мне выбора. Твои крики, ясно свидетельствующие о том, как тебе хорошо, разносились по всему дому, их наверняка слышали гости. Мало того, они небезосновательно подозревают, что именно бэрр Элио побывал у тебя в гостях. Я просто-напросто спасаю твою и свою репутацию, ведь когда я покину твои покои, это тотчас станет всем известно. Не смотри на меня с таким ужасом, я не претендую на тебя как на женщину. Ляг и спи, ты выглядишь усталой.

Он укрылся простыней и демонстративно повернулся ко мне спиной, хорошо хоть, не увидит меня пунцовую.

Итак, он знает, что Саяни, женщина, которую он, по слухам, любит, наставляет ему рога, и так спокойно к этому относится. Да у него рога ветвистые, как у старого оленя, теперь они увеличились еще на один отросток — мою измену. Нормальный мужчина прибил бы меня на месте, этот же… Почему он так себя ведет? Он настолько прагматичен или вообще не испытывает чувств? Второе — вряд ли, веселя толпу, Ратон довольно искренне улыбался. Значит, он играет роль души-человека, и страшно представить, какие демоны на самом деле прячутся под маской.

Я села на кровать, не решаясь лечь. Стоило представить себя с ним, и мороз бежал по спине. Потому что настолько прагматичные люди обычно поступают жестоко, когда им это выгодно. Одно непонятно: почему все наперебой хвалят Ратона? Он и вправду нравится людям и прослыл справедливым правителем, к тому же хозяином слова, или это заговор?

Когда Ратон равномерно засопел и задергался, засыпая, я наконец легла с краю кровати, подтянула ноги к животу и уставилась на плохо вытертую кровь и осколки стекол, застрявшие между половиц. Вот тебе, Оля, новая жизнь, кушай, не обляпайся.

Званые балы, принцы, пышные платья — ах, как это романтично! А наемный убийца, проникающий в твою спальню, — романтично? Падающая на голову черепица — тоже романтично? А неведомый яд, от которого засыпаешь вечным сном?

Что будет завтра: летящий в голову арбалетный болт, отравленное вино или еще один убийца? Может, плюнуть на все и поехать с Ларсо на острова? Там никому нет до меня дела, буду жить на берегу моря и потягивать манговый сок… пока не надоем принцу. Ларсо — мгновенная одержимость, каприз моего тела, стоило мне проснуться, и все мысли были об Эде. Как странно, еще неделю назад я не представляла, что могу переспать с кем-то другим.

Я распахнула глаза, легла на другой бок, лицом к Ратону, перевернувшемуся на спину, и мысленно поблагодарила мироздание, что в такую минуту рядом есть хоть кто-то.

Уснуть удалось лишь под утро, и то почти сразу же пробудился Ратон, заворочался. Я сделала вид, что сплю, а он не спешил подниматься. Потянулся, скрипя кроватью, и я ощутила тепло близкого тела, приторный запах, какой бывает только у недавно проснувшихся людей. По своему первому сексуальному опыту я помнила, что обычно у мужчин по утрам эрекция, и вжалась в перину, ожидая, что сейчас этот чужой зрелый мужчина коснется меня, развернет…

Еще в прошлой жизни бывало так; смотришь на мужчину, и сразу ясно, каков он в постели. Алекс был напорист, Эдуард — нежен, Ларсо — страстен до безумия. Каков Ратон — непонятно, он для меня — книга на китайском, без картинок.

На его месте любой средневековый мужчина уже давно воспользовался бы ситуацией, этот же сел и принялся одеваться, будто меня рядом не было. Аж обидно стало. Я что, вещь? Ну, попользовался мной мужчина — ничего страшного, главное, чтоб окружающие не узнали! Он вообще человек, этот Ратон?

Разозлившись, я шевельнулась и поднялась на локте — не чтобы соблазнить Ратона, просто хотелось понять, почему он ведет себя так не по-человечески.

— Славное утро, — проговорил он, улыбаясь, надел котту, принялся застегивать кафтан.

— Славное, — отозвалась я, откидывая простыню и замирая при мысли о том, как он отреагирует на грудь под полупрозрачной коттой.

Никак. Он даже не смотрит на меня, взгляд сосредоточен на моей переносице, как у следователя, ведущего допрос. Какой будет моя жизнь в браке, представить страшно. Снова пришла мысль, а не сбежать ли с Ларсо, но разум отверг ее. Мне нужно жить своей жизнью, а не быть его сто пятидесятой женой.

Пока я решала, как жить дальше, Ратон оделся и проговорил, поправляя воротник и глядя на меня сверху вниз:

— Вианта, надеюсь, ты не будешь возражать, если я приставлю к тебе Леона на время, оставшееся до свадьбы?

С губ само собой сорвалось:

— А потом? Я потеряю ценность?

— Тогда они переключатся на меня, — спокойно ответил Ратон, пожелал мне хорошего дня, подошел к окну и оперся о подоконник — видимо, чтобы показать гостям, прогуливающимся в парке, что он здесь, у меня.

Подыгрывая ему, я в одной сорочке подошла сзади — под тапочками захрустели осколки — обняла его, он положил мне руку на плечо.

— Мне повезло, что ты такая сообразительная.

— И не повезло, что несдержанна в другом, — вздохнула я, надеясь, что он прокомментирует мои слова, но Ратон оставил их без внимания.

Возле пруда беседовали незнакомые мне господа: светловолосый сутулый мужчина с пузиком, похожий на морского конька, и дама с лошадиным лицом, увенчанным прической «муравьиная куча». Они одновременно повернули головы в нашу сторону, отвернулись тоже одновременно.

— Хорошо. — Ратон кивнул и прошептал: — Князья Рункисы — знатные сплетники, теперь все узнают, что ночь мы провели вместе. — Он кивнул в сторону зарослей жасмина. — Твой кавалер ждет тебя, это удивительно, учитывая его дурную славу. Будь аккуратной, пожалуйста.

Больше он ничего не сказал, вышел из комнаты, а я прищурилась и заметила за кустом жасмина Ларсо в белоснежной рубашке, заправленной в шоссы. Переговариваясь с рыженькой девушкой в белом, он поглядывал на мое окно.