Анна Кочубей - Душа архонта

Миновала ночь… Ловушка для архонта мерцала долго, напоминая, что в Сирионе живет любимое существо. Пусть Галар не говорит Моран, что сегодня стало на одного Хранителя меньше. Она узнает потом, когда-нибудь.

В назначенный час за ним пришли.

— Посторонись от решетки, приятель, — беззлобно сказал тюремщик-нелюдь, — довольно тебе здесь гнить. А ты брысь, рыжая ведьма! Дай эльфу помереть спокойно, — прикрикнул он на Фиону, юркнувшую из-за угла.

— Я сама! — возразила она, вцепляясь в связку ключей в руке нелюдя.

— Пусть снимет, — сказал Хан.

— Ну и странные же пожелания возникают у некоторых напоследок! Ладно, держи, если он не против.

Фиона загремела затворами наручников. Избавившись от кандалов, Ханлейт почувствовал себя почти свободным.

— Завтрак переводить не положено, но если желаешь чего немудрящего, то скажи: может, выпить? Или помолиться? По дороге храм тюремный есть. Этажом выше.

— Я ничего не хочу.

— Тогда вертайся лицом к стене, Хранитель, руки связать веревками положено.

Запястья несильно связали. Ханлейта повели наверх, прочь из казематов. Фиона шла сзади, наступая ему на пятки и придерживая за связанные руки. Не очень-то приятно это было, но Хан терпел.

Ступив на каменную брусчатку тюремного двора, он ослеп от яркого полуденного солнца и задохнулся от свежего воздуха. После полутемных коридоров и камер, тесное пространство без потолка, ограниченное стенами тюрьмы, показалось Ханлейту огромной площадью. Часто моргая и пеняя себе на невольные слезы, вызванные привычкой к полутьме, Хан увидел Хранителей в черно-зеленой форме, выстроившихся на пути к деревянному помосту. На нем приговоренного ожидал широкий чурбак двухсотлетнего кедра, слышавший не один последний вздох. «Я больше никогда не увижу травы или даже кусочка земли», — печально подумал Ханлейт, поднимая лицо к высокому небу весеннего лазурно-бирюзового цвета.

— Это ордена казнь. Пошли отсюда, ведьма, — сказал служитель тюрьмы.

— Мне можно! — огрызнулась она.

Один из Хранителей схватил ее за руку и тут же выпустил.

— Разрешите ей остаться, — попросил Хан.

Фиону больше не трогали.

Ханлейт заметил, что сегодня девушка выглядит опрятнее, чем обычно, а в ее медно-рыжих волосах красуется фиалка с желтыми тычинками. От света зрачки Фионы сузились почти до нормальных размеров, и теперь стало видно, что ее глаза — светло-карие с задорными темными точками. Хорошенькая юная девушка, совсем не похожая на одержимую…

— Зачем ты нарядилась? — шепнул Ханлейт.

— Для тебя, — серьезно и бесхитростно ответила она.

Приговор читали долго. Речь в нем шла исключительно о побеге Хранителя и не было ни слова о сфере с душой Урагана или архонте Моргвате. «Последний из рода Кенниров», «ослушался высочайшего приказа Императора», «убиты пять человек», — пролетали мимо отдельные фразы. Хан не слушал. Сжимая и разжимая холодные пальцы связанных за спиной рук, он чувствовал, как по телу расползается ледяной озноб, немеют губы и затравленно-быстро бьется сердце. «Оказывается, я трус. Мне страшно», — удивленно подумал он.

Вокруг не было ни единого знакомого лица, кроме Верховного советника и Фионы. Хранитель, зачитывающий приговор, умолк.

— На помост, — скомандовал Айворт ланн Айдан.

Ханлейт вздрогнул от боли в руках и обернулся. Фиона приложила палец к губам, требуя молчать. «Она меня ранила. Хочет сделать смерть легче с помощью магии крови», — догадался Хан. На некоторое время это отвлекло. Он пошел к помосту, машинально считая шаги. Одиннадцать. И три ступени. Опять четырнадцать. Четырнадцатое апреля. Сердце сделало скачок к горлу…

— Куртку не сняли. Я его шеи не вижу, — пожаловался палач.

— Развяжите руки и снимите, — распорядился Айворт.

Кто-то сзади перерезал веревки на запястьях и рванул с плеч Хана одежду. Фиона стояла рядом с помостом, сосредоточенно пытаясь поймать его взгляд.

— Свяжите заново, он мне мешать будет, — снова вмешался палач.

— Не будет, — коротко бросил Верховый советник.

«Какой скучный у палача голос. Почему я не умер в бою? А теперь моя смерть стала чьей-то работой!» Сейчас раздастся команда Айворта. Вот она…

— Приступайте.

— Ну?

Хан не сразу догадался опуститься на колени. От частого дыхания у него пересохло в горле, а руки и плечи стремительно теряли чувствительность. «Это проделки Фионы. Наверное, будет не больно». Решившись и вздохнув в последний раз, Ханлейт положил голову на деревянную поверхность. Закрыл глаза. «Прощай, Моран». Пусть последняя мысль будет о той, чей свет спит в кулоне на шее. Этот могучий кедр тоже срубили в расцвете лет. Все живое рано или поздно завершает свой век, подчиняясь законам судьбы или времени.

Хранители замерли, наблюдая за орудием смерти в руках палача. Предатель был одним из них, и по праву считался лучшим из лучших. В легких Хана закончился воздух, а топор все не спешил опускаться на его шею. Айворт ланн Айдан поднял вверх руку, требуя паузы, и читал какую-то бумагу, бегом принесенную из недр тюрьмы. Его лицо помрачнело. Несколько мгновений на нем явственно читались сомнения.

— Остановить казнь! — отдал приказ Верховный советник, приняв решение.

— Вставай.

Палач, оставшийся без работы, толкнул Ханлейта коленом в плечо. Хан поднялся, одновременно оглушенный и очень счастливый, потирая онемевшее горло окровавленными пальцами. «Меня помиловали?!» Какая невероятная мысль! Зрение выделывало странные шутки, раскачивая помост под ногами. Три ступени вниз. Как прекрасна жизнь!

— Отведите его в верхние камеры, — раздался резкий голос Айворта.

Ханлейта проводили в комнату с окном и деревянной лавкой — роскошью, недоступной в подземных казематах. Вскоре вошел Айворт ланн Айдан и закрыл за собой дверь. Он помолчал, смотря на Хана с непонятной жалостью.

— Я торопился соблюсти все формальности и лишить тебя жизни в максимально короткий срок, Кеннир. Я надеялся, что известие о подмене сферы не успеет достичь Аверны, но я опоздал: Император написал о своем желании лично видеть Хранителя-предателя. Я был близок к тому, чтобы ослушаться.

— Я было подумал, вы отменили казнь, поняв и приняв мои действия…

— Не считай меня глупцом, я тебя отлично понял. И принял твои действия, как пощечину ордену Хранителей, которого больше нет. Я вынужден убивать воинов, подобных тебе, способных думать и действовать, и оставлять подле себя истинных предателей, за подачки или из страха готовых служить кому угодно. Ты поедешь в Аверну, а я буду молиться всем богам, чтобы твои страдания поскорее завершились. Не радуйся отсрочке, Ханлейт.

«Значит, меня ждут застенки Аверны, где убивают не только тела, но и души…» — открылась Хану страшная истина, — «но я умру не сейчас! Сегодня я буду жить, а еще завтра и послезавтра. Каждый день и каждая ночь будут для меня новой надеждой!»