Везде светит солнце. Дилогия (СИ)

-Успокойся, дитя, мы пойдём в Геран и спасём твоего возлюбленного,- наклонившись над ней, прошептал иллар.- Нам поможет мой друг.

-Но это опасно для Вас, вы сами недавно говорили.

-Ничего, я запутаю своих врагов.

Вернувшись в убежище, чтобы взять необходимые порошки, отвары и ингредиенты для успешного исхода созревающего плана спасения Саши и, заодно, Ровела, Леон обернулся в птицу, помог Веронике принять птичий облик и невидимками они полетели в Геран. Обычное превращение для Леона, для Вероники было первым в её жизни и от такого чуда у неё не только дух захватывало, но и пропал дар речи. Требовать от девушки успокоиться и принимать всё как должное - это было бы тоже самое, что криком пытаться остановить поезд - она не контролировала свои эмоции и чувствовала, что даже если это окажется сном и вот-вот наступит пробуждение, все равно её никто не убедит, что этого не было на самом деле и навсегда останется желание испытать этот полёт снова и снова. С высоты птичьего полёта Вероника смотрела на прекрасную землю, на огромный город, показавшийся вдалеке; на живописную долину, приютившую столицу этой страны; она увидела три стремительных водопада на востоке, водяная пыль от которых поднималась высоко над землёй, и гряду гор, за которыми должно было быть тоже что-то незабываемо красивое, поэтому птица взмахнула крыльями и поднялась выше в небо и ей открылся вид на удивительных два океана, голубые и синие воды которых не соединялись друг с другом и на спокойную гладь Весёлого океана всё время норовили обрушиться огромные волны Капризного океана - от всего увиденного на глазах у чужеземки появились слёзы. Но потом она вдруг опомнилась и с ужасом осознала, что потеряла из виду золотое сияние невидимой птицы-иллара. Оглядываясь по сторонам, чувствуя, как от страха сжимается сердце, Вероника стала звать Леона криком, забыв, что может привлечь внимание колдунов, ведь городские стены Герана были совсем уже близко. К счастью Леон подлетел к ней раньше шпионов и колдунов и, выпустив из кармана своего двойника, который отвлекал на себя чёрную колдовскую братию, благополучно опустился с Вероникой на задний двор трёхэтажного особняка, с большим садом и даже собственным прудом, в котором резвились разноцветные рыбы. Наглости у Леона было не занимать, потому что он избрал место в Геране, чуть ли не примыкавшее ко дворцу - к лагерю врага, -ведь дом его друга стоял на углу Главной улицы и дороги, ведущей на дворцовый холм. Пролетая над причудливыми и богатыми городскими улицами с их разношёрстной столичной публикой и увидев прекрасный королевский дворец, который в своей деревне Вероника раньше могла увидеть разве что только по телевизору, девушка не могла себе представить что сможет привыкнуть ко всему новому и необычному в этом мире. И если для неё многолюдное собрание у дворцовых ворот не показалось подозрительным, то у иллара сразу возникло много вопросов пока он опускался в знакомый сад и одновременно не сводил взора с дворцового холма. Сбросив с себя птичий облик, иллар и Вероника, раскрасневшаяся от переживаний и небольшого приключения, стояли посреди сада, потому что Леону нужно было успеть создать защиту этому дому - такую же, которая не позволяла чёрным силам обнаруживать его убежище в горе. Когда иллар завершил свою работу, он сразу оживился, улыбнулся и, погладив свой большой живот, сказал:

-Кристав нас сейчас замечательно покормит - его обеды я никогда не могу забыть. Грустно, что друг моего учителя иллара выгнал Кристава за лень и он не стал служителем белой магии, как я, но наша дружба продолжается вот уже сорок лет. Да, Вероника, по сравнению с другими илларами, я очень молод, хотя и поседел и получил морщины - это дань обычной человеческой жизни, а жизнь иллара может продолжаться бесконечно, но не всякий захочет так существовать, потому что рано или поздно приходит усталость и желание вечного отдыха. Но не будем о грустном, пойдем обрадуем Кристава своим появлением.

Бесцеремонно зайдя в дом, Леон и Вероника столкнулись в прихожей со слугой - стариком лет шестидесяти, немного сгорбленным, но глядевшим озорными мальчишескими глазами. Сразу узнав завсегдатая хозяйского дома, Лерни(так звали слугу) улыбнулся и обнажил нижний ряд зубов, в котором двух не хватало.

-Господин Леон, как я рад Вас видеть.

-И я ,братец. Но что же Кристав не отправит тебя к целителю за новыми зубами?

-Ох, господин Леон, ведь теперь целителей не найти, потому что колдуны разогнали их и пересажали в тюрьмы, потому что они пользовались белой магией.

-Ничего, зайди потом ко мне и получишь от меня подарок. А теперь веди-ка нас к Криставу.

Лерни поклонился и повёл гостей вверх по широкой лестнице. На втором этаже от неё отходили в разные стороны два длинных коридора и слуга повернул налево. В этом коридоре было только две двери - одна напротив другой, которые вели в гостиную и танцевальный зал для приёмов и балов. Лерни открыл дверь гостиной и громко доложил:

-Господин Леон со спутницей Вероникой! -и знаком показал, что можно войти.

-Не может быть!- послышался радостный возглас и уже через секунду два друга обнимались.

У окна сидела дочь Кристава, которая встала, чтобы приветствовать гостей и мягко улыбнулась вошедшей Веронике. Леон познакомил друзей с чужеземкой и решил не скрывать от них все, что с ней произошло. Искренне сочувствовали Веронике новые знакомые и обещали помочь как только смогут. А потом, чтобы как-то отвлечься и вновь порадоваться встрече, Кристав приказал накрывать обеденный стол и вскоре все сидели в столовой и Леон смешил друзей, но одна только Вероника не могла заставить себя смеяться. Она разглядывала Кристава и не заметила про себя, что не было ничего удивительного в том, что два толстяка-весельчака подружились и сохраняют верность дружбе. Краснощекий, добродушный и щедрый, Кристав привлекал к себе внимание не только ее, но и многих владельцев магазинов, которые недоумевали зачем этот человек так сорит деньгами ради своих работников, живущих намного лучше, чем остальные столичные продавцы и грузчики. Именно за эти прекрасные качества Миций когда пригласил богача Кристава во дворец и сделал его своим придворным. Восхищаясь и до этого события правлением справедливого Миция, Кристав конечно огорчился, когда в короле произошли злые перемены, и перестал посещать королевские балы и дочь не пускал веселиться. А Лория не переживала, что лишилась дворцового веселья, потому что никогда не умела сбрасывать с себя маску скромницы и стеснения - такой она была на людях всегда. Только среди самых близкий Лория позволяла себе забыться, могла хохотать над шутками Леона, танцевать, как умела, резвиться, как малый ребенок, и не заботиться о том, что скажут о ней другие. Легко ранимая душа Лории только так могла защититься от человеческой злости и коварства. Если ей говорили, что она красива - а так оно и было на самом деле,- ей не хотелось продолжать разговор с этим человеком из-за смущения; если кто-то восхищался её длинными густыми рыжеватыми волосами - ей сразу хотелось обрезать их, чтобы не привлекать к себе внимания. И только когда её отец ласково ей повторял: