Марина Комарова - Враг Хозяина Штормов ((Йенгангер не дышит))

Конь недовольно фыркнул, но больше не возражал. Порой казалось, что он гораздо умнее меня. Связываться с Госпожой Луной — дело не из простых, да ещё и неизвестно, согласится ли древняя богиня прийти на мой зов.

Я ещё раз глянул на зажатые в руке монеты — простенькие, круглые, ничего особенного. Разве что тонкий полумесяц на обеих сторонах да ребристые бока можно рассматривать подольше.

Но стоило немного подержать, согреть в ладонях, как лунное серебро загорелось и замерцало. Казалось, не монеты, а драгоценности с головного убора Госпожи Луны появились у меня, леденя кожу и приковывая взгляд. Рангрид не доверила их Йорду и принесла сама. При этом держалась отстраненно и холодно, ничем не намекая на произошедшее на рассвете, но при этом и не улыбаясь.

Я двинулся вперёд, начиная медленно спускаться с холма. Боги. Или Древняя раса. Так до сих пор и неясно — одни и те же это, или же совершенно разные создания. Те, кто приходил к людям, называли свои имена, ничего не боялись. По словам бабушки, ранее звали господином и госпожой лишь тех, чьи силы были непонятны человеку — ночь, смерть, боль, любовь. Но после пошло что-то не так, боги стали уходить из этих мест, стёрлись из памяти их имена. Так и с Госпожой Луной. Раз была покровительницей города, значит, к людям выходила, молились ей, совета спрашивали. Но пришли Повелители Холода и…

Я вздохнул, спрятал монеты в деревянную коробочку вместе с узкими серебряными цепочками, недавно купленными на ярмарке.

Навстречу ехала повозка с двумя весело смеющимися ванханенцами. Дорога от Ярлунга ровная и хорошая, поэтому неудивительно, что никогда не пустует. Ванханенцы — мужчина и женщина — так увлечённо разговаривали, что толком не смотрели по сторонам и не обратили на меня внимания.

Ванханен… Интересно, получится у меня когда-нибудь добраться до родных мест? Почему-то вспомнился наш дом, штормящее море, храм Гунфридра на скале. И…

Я задумался. Гунфридр не скрывал своего имени и приходил к морякам. И вряд ли кого-то боялся. А мощь Морского владыки оспорить никто не решался. Как? Как же получилось так, что некоторые боги всё же тут остались? Ведь есть Гунфридр, есть праотец Огогь-Солнце Бранн, есть Яралга Северная заря, есть Леле Славная — богиня, пришедшая из тех мест, где живут гарды.

Я мотнул головой и поправил ворот рубахи — холодно. Хватит думать о глупостях. Сегодня ритуал, надо всё сделать на совесть. И стараться не думать о том, что будет при неудаче.

Снова подул ветер, принося запах пожухлой травы, пыли и поздней осени. Скоро, скоро уже придёт Госпожа Зима, недолго осталось.

…вернулся я к постоялому двору быстро, но на протяжении всей дороги то и дело было ощущение, что кто-то смотрит мне в спину. Один раз даже удалось заметить мелькнувший серый плащ. А может, и не плащ вовсе — так, клочок тумана. Или Нороа почувствовал и понял мой замысел?

На постоялом дворе меня встретил Арве.

— Оларс!

Я спустился наземь и, ухватив коня под уздцы, подошёл к фоссегриму.

— Что случилось?

— Тебя искали тут.

Я удивлённо посмотрел на него:

— Кто?

— Люди, такие как ты. Из Ванханена.

Рангрид надела мне на шею кожаный шнурок с овальным костяным янтарём. И хоть камень был с изъяном, я тут же почувствовал приятное тепло.

— Это должно помочь. Ночной ритуал отбирает много сил, уж коль я тебя послушалась, то прими хотя бы камень. Он не позволит утекать силам так быстро, как случается обычно.

Я поймал её руку и коснулся губами тыльной стороны ладони. Нет, чудесница не растаяла и не смутилась, но и волком больше не смотрела. И настояла, чтобы отправились к озеру вместе. Йорда я оставил на постоялом дворе, наказав присматривать за Арве. Не ровен час — опять что-то с фоссегримом стрясётся.

Вокруг царили тишина и покой. Свет звёзд и луны лился на землю, тонул в тёмных водах озера. Ночью тут совсем не так, как днём. Даже казалось, что место вовсе изменилось.

— И как тебе не холодно было? — спросил я, глядя на воду.

Рангрид не сразу поняла о чём речь, а потом тихо засмеялась.

— В Мерикиви-то мы привычные. А чудесницы и подавно. Холодная вода закаляет тело и несёт здоровье.

Я молча кивнул.

— А теперь оставайся здесь и ни на шаг ближе.

Рангрид хотела было что-то сказать, но промолчала. Вот и славно.

Оставив её возле зарослей кустов, я подошёл к самой кромке воды. Хорошо, что здесь озеро — не надо воду нести. Да и ночь выдалась тихая, безветренная, ничего не помешает. Положив деревянную коробку на берег, я достал монеты и четыре цепочки. Руки противно дрогнули. Спокойно, Оларс, забудь обо всём, не время сейчас.

Вдох-выдох. Я пропустил цепочки между пальцами левой руки, чтобы, свисая, касались её тыльной стороны. В правой зажал монеты. Всего несколько мгновений — металл потеплел.

— Ты, что царишь на ночном небе и повелеваешь звёздами. Ты, что льёшь свет на спящую землю и хранишь покой. Холодная и мудрая, Великая сестра Огня-Солнца, ты видела рождение и смерть, ты знаешь тайны, ты оберегаешь от страха вечной тьмы! Услышь, помоги, не оставь в беде…

И голос, будто не мой — чужой и странный, мигом стал высоким и звонким, словно были хрустальными струнами лунные лучи, а из ниоткуда появившийся ветер начал играть на них древнюю мелодию.

Под ногами вздрогнула земля, а по озеру прошла волна. Монеты начали жечь кожу, но я сжал их крепче и соединил руки.

— Призываю тебя, Госпожа Луна! Из тьмы небес да веков, помоги своему слуге, забери Лунного всадника!

Музыка хрустальных струн взметнулась, потекла мелодией — старой, но завораживающей.

Цепочки дрогнули и засияли, переплелись, будто живые змейки. Я не шевельнулся. Через секунду монеты вспыхнули, окутали белым светом всю кисть.

И будто вздох донёсся издалека: еле слышный, мягкий, нечеловеческий. Белый свет и серебро уже окутали меня полностью, замерли, а потом — удар! — я мигом оказался в воде. Но холода не почувствовал, только заворожено смотрел, как белое серебро струилось из моих рук, превращая воду в расплавленный металл. И нет, не металл… что-то живое, дышащее… За спиной послышалось ржание, я резко обернулся. В озеро входил лунный конь, смотрел прямо на меня невероятными глазами. Приблизился, мотнул головой, ткнулся мордой в плечо. По телу тут же пробежала дрожь, и стал так холодно, будто Лунным льдом коснулись.

— Что ж ты своего хозяина оставил? — ласково шепнул я, мягко коснувшись его гривы. Конь вздохнул, мотнул головой и сделал ещё шаг. Миг — и сам засиял серебром.

— Нороа… — неожиданно прошелестел шепот над озером, и к воде устремилась лунная дорожка.

Я замер, сердце бешено застучало. По ней медленно и спокойно спускалась женщина. Только ничего не разглядеть — будто в полупрозрачную вуаль закутана, лишь смутные очертания, а сама горит-полыхает, как… как лунное пламя.