Кошка Маришка - Мои миры, твое отчаяние. Танец 2

— Танцуй! — радостно воскликнул голый Поттер. — Таранталлегра!

Ноги девушки пустились в безумный пляс, с которым она никак не могла справиться. Бьянка пыталась воззвать к своей магией и наложить на себя беспалочковое Фините Инкантатем, но у нее ничего не получалось. Подобное и в спокойной обстановке было бы крайне сложно сделать, а тут…

Ноги путались, она наступала сама себе на пальцы, к глазам подступили слезы. Ей казалось, что в отместку Поттер будет ждать, пока не свалится обессиленная этим хаотичным дрыганьем ногами.

Но Гарри все–таки сжалился над ней, и, сняв заклятие пляса, тут же оглушил ее и связал. Ему засчитали безоговорочную победу.

Его одежда лежала около деревянных ступенек, что вели на подиум. Гарри усмехнулся, против него использовали заклинание, предназначенное для маленьких детей.

Толпа не расходилась, Поттер хмуро посмотрел на зрителей. Некоторые девочки совершенно без стеснения разглядывали его. Видимо любопытство к мужской анатомии пересилило в них остальное.

Наколдовывать ширму было явно глупостью, особенно после того, как его рассмотрели со всех ракурсов. Поттер не удивился бы, даже если узнал, что кто–то умудрился сфотографировать его в такой момент.

Он, сохраняя внешне спокойствие, натянул свое нижнее белье, потом брюки и только после этого рубашку. Китель он просто набросил на плечи. Только после этого он вернулся на подиум и освободил свою соперницу.

— Если хотела пригласить меня на свидание, то не обязательно было действовать так агрессивно, — Гарри нахмурился и более серьезным голосом продолжил. — Я мог бы поступить точно так же с твоей одеждой, но я не настолько мелочен. Но в следующий раз церемониться уж точно не буду.

Бьянка испуганно кивнула, она действительно поняла, что перегнула палку.

— Прости, пожалуйста, — искренне извинилась она.

— Хорошо, — кивнул Поттер и помог ей подняться. — На этот раз прощаю.

Гарри спустился вниз к своим друзьям. Эдвин довольно улыбался, не оставляя сомнений в том, от кого Поттер больше всего услышит пошлых шуток. Альберт же задумчиво смотрел в пустоту, а Дориан просто хмурился. Мирослава краснела и отводила взгляд в сторону, а Офелия вела себя так же, как будто ничего не произошло, разве что выглядела чуть веселей, чем обычно.

— Устроили тут стриптиз для нищих, — пробурчал Поттер.

— О да, — рассмеялся Эдвин. — Только Бьянка дура. Если про тебя шутки будут довольно–таки безобидными, да и ты показал, что тебя сложно сбить с боевого настроя, то Цэрий все просто достанут тем, что в ее вкусе маленькие мальчики.

— Эй! Я не маленький! — возмутился Гарри, чем вызвал дружный взрыв смеха.

— Тебе надо больше есть, — отдышавшись, постановила Чермак. — Ты щупленький, в форме это не так заметно.

— Офелия! — возмутилась Мирослава.

Цыганка на это только цокнула языком.

— Да что ты краснеешь так, будто ни разу голого мужика не видела.

По колючему взгляду Беливук, сразу стало понятно, что вряд ли ей доводилось наблюдать подобное.

— Все время забываю, что вы в основном по домам сидите, никуда не путешествуете. У нас ведь так: идем несколько дней с передышками, доходим до реки, становимся на сутки на стоянку. Тут тебе и прачечная, и баня. Там и не такое увидишь.

Эдвин присвистнул. Такой порядок цыганской жизни его явно впечатлил.

— Если вы еще что–нибудь скажете о моем теле, то прокляну! — пообещал Гарри. — Тем же раздевающим проклятьем.

Офелия усмехнулась, но промолчала. Поттер был уверен, что если его будут доставать шутками на эту тему, то он действительно не будет церемониться. С юношами, по крайней мере, точно.

— А откуда у тебя столько шрамов? — тихо спросил Альберт.

Он, как всегда замечал мелкие детали, совершенно упуская из виду на общую ситуацию. Оставалось надеяться, что не все были столь внимательны.

— Мои отношения с родственниками были весьма напряженными до того, как я попал к Снейпу, — раздраженно ответил Гарри.

На самом деле большая часть из них была у него из–за неугасаемого интереса Дадли к тому, чем он сможет наконец–то добить его кузена. Скорее всего, кузен воспринимал это как игру, пусть и жестокую. Возможно, если бы Поттер все–таки умер во время очередной из их забав, младший Дурсль действительно осознал бы всю кошмарность своих поступков.

Дадли нравилось чувствовать себя охотником и, конечно же, не меньше удовольствие ему приносили игры с пойманной дичью. Хотелось, чтобы Гарри просил не бить его или не доламывать принадлежащие ему вещи, которые и без этого дышали на ладан.

Но Поттеру стоило отдать должное, он не был идиотом, ежедневно попадавшимся в руки мучителей. Он научился хорошо прятаться и быстро бегать. Именно это не раз спасало его от компании Дадли, и вместе с этим подобное поведение еще больше подстегивало его кузена на ловлю интересной дичи.

Ребята молчали, каждый из них пришел к своим выводам о том, какое у него было детство, если на теле было такое количество шрамов.

— Так много боли… — Альберт покачал головой.

Гарри с удивлением увидел в его глазах слезы.

— Мне так жаль, что все это происходит с тобой, — прошептал он.

— К этому можно привыкнуть, — отмахнулся Поттер.

Боль, конечно же, всегда была отвратительна, и мальчик не относил себя к ее поклонникам, но был уверен, что вынести можно многое. Какой смысл в том, что его будут жалеть? Как бы ему не сочувствовали, никто и никогда не сможет разделить ее с ним, взять себе часть.

Поттер оставил прошлое прошлому, Дурсли и жизнь в доме на Тисовой улице были теперь потускневшими воспоминаниями. То, из–за чего раньше накатывала кошмарная меланхолия и чувство ненависти к миру, теперь выглядело совершенно незначительным. Переход из мира магглов в мир магии разделил все на «до» и «после».

Теперь мальчик не чувствовал себя каким–то неправильным или ущербным. Гарри внезапно пришла в голову мысль: раньше он мечтал о том, что когда–нибудь станет в своей школе популярным, его будут уважать, станут здороваться с ним и у него появятся друзья и множество приятелей. Теперь этого у него было в изобилии.

— Если вы не возражаете, то я спать.

Ребята пожелали ему спокойной ночи, к удивлению Поттера, Дориан тоже что–то пробурчал себе под нос.

В спальне на своей кровати сидел Готт, он перекрашивал стену на своей половине в черный цвет и при этом насвистывал как–то странный мотив.

— Поздравляю с победой. Это было весьма зрелищно, — заметил он.

— Спасибо, — Гарри извлек из–под подушки свою пижаму. — Чем тебе помешала стандартная цветовая гамма?

— Все просто! — воскликнул Гилберт. — На ней не было ничего видно.

Поттер скептически изогнул бровь и принялся аккуратно складывать свою форму.