Лев Гроссман - Король волшебников

В сентябре добыча наконец объявилась.

Квентин, и раньше худой, превратился в ходячий скелет. Щеки ввалились, скулы выперли, все на нем висело мешком. Патлы хоть бы остриг, не Алан Рикман все-таки.

Паршивый видок, прямо как у Джулии. Бедный мальчик.

Она не сразу к нему подошла — надо было подготовиться внутренне. Теперь, когда он был под рукой, ей вдруг стало страшно. Она бросила работать и все время посвящала Квентину, не попадаясь, однако, ему на глаза.

Около одиннадцати утра он выходил из дому в мрачной задумчивости и ехал на допотопном велике в город, а она, соблюдая дистанцию, следовала за ним. Если б он обращал внимание хоть на что-то кроме себя, давно бы засек красную дребезжащую «Хонду». Вот он, полюбуйтесь: живой вещдок того, чего она жаждет всем сердцем. Если он не захочет или не сможет помочь ей, все кончено. Выйдет, что она угрохала два года своей жизни впустую. Перспектива этого парализовала ее, а риск, что он снова исчезнет и оставит ее на бобах, возрастал с каждым днем.

Если дойдет до крайности, она, так и быть, переспит с ним. Он к ней всегда неровно дышал и такой возможности не упустит. Ядерный ответ, зато верный. Туз в ее рукаве.

Он, собственно, не так уж и плох, хотя и не сравнить с накачанным Джеймсом. Непонятно, почему она забраковала его — может, он-то как раз ей и нужен. Все так запуталось, и она совсем отвыкла чувствовать что-то к кому бы то ни было. После того зоомагазинщика к ней не прикасался вообще никто, да и он только шарил руками поверх одежды, пока она производила свою операцию. Она существовала отдельно от своего тела и забыла, что значит испытывать удовольствие. Страшновато жить, когда тебя не любят и ты никого не любишь, констатировала для записи доктор Джулия — а после заперла всю эту лабуду в чулан и расплавила ключ.

Ловушка захлопнулась на кладбище позади церкви, излюбленном месте раздумий Квентина. Вспоминая об этом, Джулия гордилась собой. Она сказала все, что намеревалась, не поступилась ничем и доказала, что ничуть не хуже его. Продемонстрировала радужные чары, в которых сильно продвинулась за полгода. Четко выполнила все движения и даже большими пальцами отработала правильно. Раньше она их никому не показывала и чувствовала себя просто улетно. Высадилась на этот плацдарм, как гребаная морская пехота.

И даже не дрогнула, когда дошло до ядерного размена — смело подняла трубку красного телефона. Надо так надо.

А тут раз — и облом: он не хочет. На это она не рассчитывала. Она трепыхалась перед ним на крючке, вся розовая, а он на нее не клюнул. Она, конечно, подзапустила себя, но дело было не в этом, а в нем самом.

Это был уже не тот Квентин, которого она помнила. Она совсем забыла, что люди могут меняться. Время, остановившееся для нее в тот день, когда мистер Каррас вернул ей эссе, продолжало свой бег за стенами ее закупоренной наглухо комнаты, и за этот период миротворец наш Квентин нашел себе другой трахательный объект… его счастье.

Он ушел, и она прямо под дождем легла на холодную, мокрую кладбищенскую траву. Нет, она ни в чем не ошиблась. Он подтвердил все ее подозрения относительно Брекбиллса, магии и всего остального. Все реально и в то же время невероятно, как ей и хотелось. Достойная восхищения теоретическая разработка получила полное экспериментальное подтверждение.

Да только что пользы. Брекбиллс не сон и галлюцинация, но при всей его реальности ее не примут туда. Место, которое даже Квентина осчастливило, где живет не только магия, но и любовь, ей заказано. Квентин любит и любим, Джулия прозябает в одиночестве. Хогвартс, по всем статьям предписанный ей, счел ее непригодной. Мотоцикл Хагрида не затормозит у ее двери, кремовый конверт не свалится ей в камин.

Она лежала на мокрой траве перед надгробием чьего-то возлюбленного мужа, отца или сына и сознавала, что снова получила высшую оценку, но с минусом. Запорола только один вопрос.

Она думала, что ее никогда не возьмут на измор — в этом и заключалась ее ошибка.

Кража карты города из туристского магазинчика — что ж делать, когда Бенедикта под рукой нет, — не делала чести даже начинающему магу, но дала Квентину время прийти в себя. Он жалел о своем вопросе насчет Уоррена, однако чего не брякнешь, когда тебя так изматывают. Надо выбрать что-то одно: влюбиться в Джулию снова или оставить ее в покое. Того, кто застревает между порталами, рано или поздно съедают тролли.

Просто удивительно, каким мудаком он себя показал. Какое ему дело, с кем или с чем спала Джулия, не считая Уоррена? Она ему ничем не обязана, и он ей, видит бог, не судья. В том, что она дошла до такого, есть часть и его вины.

Ему бы сейчас опереться на кого-то надежного, а с Джулии что возьмешь. Ее впору снабдить наклейкой вроде тех, что делают в самолетах: ХОДА НЕТ. Это ему полагалось бы быть надежной опорой и принимать решения за двоих, но на деле все по-другому. Они повязаны накрепко, хотя он в полной растерянности, а она того и гляди свихнется. Ну, не герой он, не Бингл, что ж поделаешь. Надо принимать себя таким, какой есть.

Опять-таки пользы от нее пока было куда больше, чем от него. Когда он вернулся к их столику Джулия, подвергшись очередной трансформации, приветствовала его улыбкой.

— Я смотрю, тебе весело. Может, дашь мне по морде еще разок?

— Все может быть. — Она отпила глоток. — Прелесть какая.

— Да, кофе что надо.

— Я уже и забыла, как это вкусно. — Джулия обратила бледное лицо к свету и зажмурилась, как кошка на солнышке. — Ты никогда не скучал по этому миру?

— Если честно, то нет.

— Я тоже не скучала — до этих пор. Я просто забыла.

Адрес, записанный Уорреном на голубом стикере, она держала в кулаке с самого Ричмонда. Склонившись над картой вдвоем, как все прочие туристы на площади, они нашли нужную улицу в Дорсодуро, в одном квартале от Большого канала — только мост перейти.

Внутренние часы Квентина показывали от девяти до десяти вечера, но в Венеции перевалило за полдень, и ему казалось, что они здесь уже давно. По каналу гулял ветерок, приятный после жары на площади. Они остановились на мосту, чтобы сориентироваться. В центр Венеции автомобили не допускаются — мостик был деревянный, пешеходный и, к сожалению, современный. Пройдет лет сто, прежде чем он сольется с историческим фоном.

Глянцевые черные гондолы проплывали внизу, оставляя миниатюрные водовороты на зеленой воде. Пыхтели трамвайчики-вапоретти, проходили длинные узкие баржи. Обветшалые палаццо вдоль канала сливались в сплошной ряд черепицы, колоннад и террас. Только Венеция из всех знакомых Квентину городов в реальности выглядела точно так же, как на картинках. Утешительно, что хоть что-то в этом мире не обманывает твоих ожиданий. Насколько он помнил, Байрон, оттрахав очередную любовницу, отправлялся домой по Большому каналу вплавь и держал в руке факел, чтобы гондольеры на него не наехали.