Лев Гроссман - Король волшебников

Кроме того, она обладала тем, в чем Квентин нуждался почти не меньше, чем в физическом забытьи — хотя и его, видит бог, хватило бы: чувством перспективы. Приключения не захватывали ее до конца, и на Филлори ей в глубине души тоже было плевать. В детстве она не мечтала об этой стране и чувствовала себя в ней как туристка. Квентину стало как-то легче в присутствии человека, не принимающего Филлори слишком всерьез. Секс он себе воображал только с Джулией, но ей он в этом отношении не был нужен — и ему, как выяснилось, тоже нужна была не она.

После смерти Элис он не обрекал себя на воздержание, но и не увлекался особенно. То, что он занимался этим не с Элис, делало ее еще более бесповоротно ушедшей. Это означало признать, что она никогда уже не вернется. С Поппи это сознание должно было углубиться и ранить еще больнее, но боль, как ни странно, уменьшилась.

— Может, останешься? — спросил он ее как-то раз. Они сидели на его койке с ногами и ели ланч — рыбу, само собой. — Поживешь с нами в замке. Я знаю, ты на Филлори не помешана, не то что я, но разве тебе не хочется побыть королевой?

Гипотетическое возвращение в Белый Шпиль, с последним ключом или без него, триумфа не обещало. Хорошо, если Поппи будет рядом для моральной поддержки — и аморальной тоже.

— М-мм. — Поппи, вечная сибаритка, посолила и окропила лимонным соком еще трепыхающуюся рыбку. — Романтично звучит.

— Ясное дело. Что может быть романтичнее жизни в замке.

— Ты так говоришь потому, что не жил при монархии. В Австралии вот до сих пор королева есть. Напомни как-нибудь рассказать тебе о конституционном кризисе 1975 года — ровно ничего романтичного.

— Даю слово, что в Белом Шпиле конституционного кризиса не случится. У нас и конституции, кажется, нет — а если и есть, то никто ее не читал.

— Я не знаю, Квентин, надолго ли смогу здесь остаться.

— Но почему? Зачем тебе возвращаться?

— Потому что тот мир реален. В нем вся моя жизнь, все люди, которых я знаю.

— Этот тоже реален. — Квентин прикоснулся губами к ее губам. — Вот, чувствуешь?

— Я не это имела в виду. — Она поставила тарелку на пол, попыталась лечь и стукнулась головой о стену. Койка не была рассчитана на высокого человека, тем более на двоих.

— Знаю, что не это. — Что толку спорить, все равно она не останется. Их отношения, возможно, были такими легкими как раз потому, что он заранее знал исход. Знал, что слишком тесная близость им не грозит. Играл на проигрыш. — И все-таки, что ты там забыла, если серьезно? Диссертацию по дракологии, или как ее там? Не говори только, что у тебя бойфренд есть. — Он положил ее ступню себе на колени. Поппи натерла мозоли, расхаживая по судну босой. Квентин ковырнул одну, и она отдернула ногу.

— Бойфренда нет, а диссертация есть. По драконологии. Извини, если тебе это кажется скучным — меня моя наука вполне устраивает.

— В Филлори, кажется, тоже драконы имеются… хотя не знаю. Ни одного не видел пока.

— Ты не знаешь?

— Не-а. Вот и займись поисками — имеешь шанс получить королевский грант. Твое прошение будет рассмотрено благосклонно, слово даю.

— Я уже четыре главы написала. Не хочу все начинать заново.

— И что такого страшного в нереальности? Многие убить готовы, чтобы оказаться на твоем месте.

— С тобой в постели?

Он задрал ей рубашку, поцеловал плоский, покрытый пушком живот и уточнил:

— В Филлори.

— Знаю, — искренне вздохнула она. — Жаль, что я не из их числа.

Итак, они решили, что Поппи вернется в реальный мир. Прекрасно (то есть не прекрасно, но что поделаешь) — вопрос был в том, как отправить ее туда. Можно было смело положиться на то, что Эмбер когда-нибудь ее выдворит, как всех визитеров — но это могло произойти через много недель или месяцев, а Поппи ждать не хотела. Квентин блаженствовал здесь, как в раю, она томилась, как в ссылке.

Не попробовать ли ключи? Ключ с Крайнего, столь эффективно перенесший Квентина и Джулию на Землю, пропал, но остальные выглядели почти одинаково, отличаясь только размером. Для начала они вышли на палубу с самым большим, найденным на острове Бенедикта — он так и лежал в шкатулке в каюте Квентина. Укладываться не требовалось: у Поппи только и было, что на ней. Джош (Квентин полагал, что тот когда-нибудь тоже захочет вернуться) пока не спешил и договаривался о комнате, которую займет в Белом Шпиле. Вот и хорошо: с Поппи Квентин хотел расстаться в интимной обстановке, наедине.

Ключ пролежал в ларце так долго, что оставил трехзубый оттиск на красном бархате.

— Осторожно, — предупредил Квентин, предлагая его Поппи, как редкостную сигару.

— Тяжелый. — Она повертела его в пальцах, взвесила на руке. — Ух ты. Это не просто золото, это магия. Плотность гораздо больше положенной.

Они посмотрели на ключ, потом друг на друга.

— В прошлый раз я просто поводил ключом по воздуху и нашел скважину. Проще сделать, чем объяснить.

— Ясно, — кивнула Поппи.

— Погоди. — Он взял ее руки в свои. — Я ведь тебя еще не просил как следует. Останься, пожалуйста. Не хочу, чтобы ты уходила.

Она потрясла головой и легонько чмокнула его в губы.

— Не могу. Звони, как будешь в реальности.

Он знал, что она так скажет, но для очистки совести должен был попросить.

Поппи несмело потыкала ключом в воздух. Интересно, знает ли волшебный предмет, что он находится на идущем по морю корабле. Вдруг он застрянет в двери, вырвется из рук Поппи и останется вместе с дверью где-то посреди океана? Квентин наполовину надеялся, что так все и будет, но вышло иначе.

Такие нехитрые штучки древняя магия, как видно, давно отработала. Квентин не слышал щелчка, но рука Поппи встретила какое-то сопротивление в воздушной среде: ключ вошел в скважину. Не отпуская его, Поппи подарила Квентину еще один поцелуй — сладкий-пресладкий — и повернула ключ. Другая ее рука нащупала ручку двери.

Воздух хлынул в открывшуюся щель, уравновешивая давление. Солнце за дверью, как в прошлый раз, не светило — там было темно. Странно было видеть на палубе средь бела дня ломтик ночи. Квентин, стоя за Поппи, попытался что-нибудь разглядеть и ощутил морозное дуновение. Поппи оглянулась: ну как, мол, нормально пока?

Непонятно, который на Земле теперь месяц, который год. Что, если потоки времени разладились и Поппи окажется на апокалиптической Земле далекого будущего, в холодном мертвом мире, крутящемся вокруг погасшего солнца? Руки Квентина покрылись гусиной кожей, на теплой палубе таяли летящие в дверь снежинки. «Я видел сон… Не все в нем было сном». [51] Из стихотворения «Тьма». Перевод И. Тургенева. Старина Байрон всегда найдет что сказать к случаю.

Поппи отпустила ключ, пригнулась под низковатой для нее притолокой, переступила через порог, поежилась — одежда на ней был летняя. Квентин увидел в щели мощенную камнем площадь, и дверь начала закрываться. Ключ, вероятно, счел нужным отправить Поппи на последнее место постоянного жительства, то есть в Венецию. Резонно; комфорт и безопасность в палаццо Джоша ей обеспечены.