Лев Гроссман - Король волшебников

— Так, — сказал Элиот, — приехали. Что теперь делать?

Квентин, как, вероятно, и вся команда, подумал о том, что съестных припасов у них осталось куда меньше половины. Если они не смогут идти вперед, то умрут от голода на обратном пути или прямо здесь, в водной пустыне.

— Я поговорю с кораблем. — Джулия, не бросавшая, как и в человеческом облике, слов на ветер, сошла в трюм, опустилась на колени у часового механизма и зашептала что-то, время от времени прерываясь, чтобы услышать ответ. Разговор продолжался недолго: минут через пять она потрепала «Мунтжак» по основанию мачты и встала. — Вопрос решен.

Как именно он решен, ясно стало не сразу, но вскорости «Мунтжак» оторвался от дна и заскользил вперед как ни в чем не бывало. Только посмотрев за корму, Квентин понял, в чем дело: позади плавали доски, бимсы и прочее корабельное дерево. «Мунтжак» перестроился и стал меньше, пожертвовав ради них частью своего тела.

Глаза Квентина увлажнились. Он не знал, способен «Мунтжак» чувствовать или это просто искусственный разум, построенный из дерева и канатов, но душу щемила благодарность с примесью грусти. Корабль и так уже много сделал для них.

— Спасибо, старик, — сказал Квентин на случай, если «Мунтжак» все-таки слышит его, и погладил износившийся в море планшир. — В который раз нас спасаешь.

Океан продолжал мелеть, а корабль ужиматься. Квентин велел достать из трюма ленивицу — теперь она висела на рее, моргая и щурясь от света. Все остальное из трюма и кают тоже вынесли и сложили на палубе.

Нутро корабля клацало и постанывало. Сначала в воду упала высокая гордая корма, затем бушприт и весь бак. К четырем часам дня рухнула бизань, к вечеру за ней последовала фок-мачта. Ночевали на палубе, съежившись под одеялами.

Утром по морю можно было идти вброд, а «Мунтжак» превратился в плот с одной-единственной мачтой. В бескрайней плоскости океана отражался дымчато-розовый рассвет. Невиданно огромное, невыносимо яркое солнце взошло, окруженное короной.

К полудню плот снова чиркнул о песчаное дно и стало ясно, что дальше он не пойдет, но теперь все видели, что место их назначения близко: по горизонту — о расстоянии до него оставалось только гадать — пролегала темная линия.

— Похоже, пешком придется идти, — сказал Квентин. Он, Элиот, Джош, Джулия и Поппи один за другим слезли в холодную, едва по колено воду.

Позади раздался всплеск — Бингл тоже шел с ними, почитая это, как видно, долгом телохранителя. На спине у него сидела Абигейл, обхватив Бингла мохнатыми руками за шею.

Пейзаж пустыннее этого трудно было представить. Час спустя корабль-плот скрылся из вида. Сапоги с легким чавканьем ступали по дну, в лодыжки порой тыкались безротые рыбы. Вода оказывала меньше сопротивления, чем обычная морская, и шли они без труда — Джулия, как и пристало полубогине, поверху. Все, даже Абигейл, которая обычно за словом в карман не лезла, молчали. Стеклянная гладь простиралась до самого горизонта, солнце припекало макушки.

Квентин скоро перестал вглядываться в горизонт и смотрел только вниз, на свои черные сапоги. Каждый шаг приближал его к концу сказки — им-то и полагалось ее закончить, но что-то, кто его знает что, могло еще подпортить финал. О продвижении он судил по глубине дна: сначала вода доходила ему до середины икры, потом до щиколотки, потом перестала покрывать даже головки сапог. Солнце позади них опустилось низко и отражалось в море вместе с первой вечерней звездой, взошедшей далеко справа.

— Поспешим, — сказала Джулия. — Магия уходит, я чувствую.

К этому времени перед ними четко обрисовалась стена футов десяти высотой, сложенная из истончившегося старого кирпича — такого же, как в аду. И там и тут работал, видно, тот же подрядчик. Она огораживала серый песчаный пляж, тянущийся до бесконечности в обе стороны. Огромная деревянная дверь, вставленная в нее, побелела от времени и непогоды. Подойдя ближе, они разглядели в двери семь замочных скважин разной величины.

По бокам от нее стояли два стула, один с плетеным сиденьем, типа «старые, но выбрасывать жалко — выставим их на веранду». На них сидели мужчина и женщина. Он высокий, худой, с узким суровым лицом, за пятьдесят и во фраке — прямо Линкольн, собравшийся на свой роковой спектакль.

Она, моложе его, бледная и красивая — не кто иная, как Илейн, таможенница с острова Дальний. Выглядела она намного серьезнее, чем тогда, и гладила Зайца-Провидца, сидящего у нее на коленях.

Когда она встала, заяц спрыгнул и ускакал. Квентину вспомнилась Элинор и ее крылатые зайки. Где она сейчас и кто за ней смотрит? Надо будет спросить.

— Добрый вечер, ваше величество и ваши высочества, — сказала Илейн. — Добрый вечер вам всем. Я как таможенный офицер охраняю границы Филлори во всех смыслах. Вы, кажется, уже знакомы с моим отцом? — спросила она, обращаясь к Квентину. — Надеюсь, слишком неприятного впечатления он не оставил.

С отцом? Ну да… все как в сказке.

— Боюсь, времени у нас в обрез, — сказал мужчина. — Боги завершают свою работу, а без магии Филлори схлопнется, как коробка с нами внутри. Ключи у вас?

Квентин посмотрел на Элиота.

— Давай ты, — сказал верховный король. — Это твое приключение.

Квентин, взяв у Элиота связку с семью ключами, выпрямился и подобрал живот. Вот он, момент триумфа. Об этом будут рассказывать вечно, умалчивая, возможно, о меланхолии, навеваемой пустым пляжем. Все пляжи выглядят так ранним вечером, когда пора отряхивать ноги, садиться в автобус и ехать домой.

— Начинайте с самого маленького, — строго распорядился мужчина. — Ключи оставляйте в скважинах.

Первый, крошечный, замочек был хорошо смазан и открылся легко, потом все пошло труднее. Четвертый ключ Квентин поворачивал, встав на цыпочки, на шестом чуть пальцы себе не вывихнул, а из скважины посыпались искры и обожгли ему руку.

Последний замок вообще не желал открываться. Квентин вставил меч Бингла в колечко ключа и использовал как рычаг. Мужчина во фраке помогал ему, встав на стул.

Ключ, придя наконец в движение, поворачивался словно в пупе самой вселенной. Квентин, напрягшись до предела, прислонился головой к фрачному плечу. От сукна веяло нафталином. Звезды в небе совершали оборот вместе с ключом. Во всем космосе это происходит или в одном только Филлори? И есть ли разница между ними? Ночь уступила место дню, день померк, и опять зажглись звезды.

Полный круг. Они вернулись к тому, с чего начали. Громкий щелчок длился, казалось, целую вечность, будто отомкнули сокровищницу в соборе. За дверью, медленно открывавшейся вовнутрь, виднелось звездное небо. Квентин сделал шаг назад. Все, кто был на берегу — даже Бингл, даже ленивица, — перевели невольно задержанное дыхание.