Сергей Алексеев - Волчья хватка. Книга 3

Молчун выждал, когда некрупная овца отобьётся от стада, легко и бесшумно взял её за горло, взвалил на спину единым броском и спокойной рысью потрусил назад по грязной, жидкой дороге, скрывающей все следы. Добыча сучила ногами, хрипела, однако он не смыкал клыки, чтобы не оставлять крови на дороге. Овцы не испытывали чувства страха, а значит, и предчувствия смерти, поэтому трепыхались от неудобства — ехать с прикушенным горлом на волчьей спине.

Зверь выскочил на асфальт, покрытый снежной кашей, и поскакал в сторону, куда уехал вожак. Несмотря на глубокую ночь, по дороге шли машины, и он предусмотрительно сворачивал в канаву, чтобы не попадать под свет фар. Через несколько вёрст волк ушёл с трассы, только здесь прирезал овцу и, не опасаясь за следы свои, понёс в ближайший перелесок, хотя совсем рядом был значительный массив леса.

Выбрав сухое место под зарослями колючего боярышника с огрузшими от снега, ветвями, он сбросил наконец–то добычу, полежал немного и, невзирая на голод, стал есть неторопливо, не жадно, будто выказывая пренебрежение к пище. Всех травоядных он начинал с внутренностей, пожирал самые сладкие куски, ливер и жир, однако при этом не притрагиваясь к кишечнику и сердцу, коими брезговал даже в самую голодную пору. Затем выгрыз хрящеватую грудинку и лишь потом принялся за филейные части. Совсем уже лениво рвал крупные шматки, тщательно перекусывал, дробил мелкие кости и глотал, изредка прислушиваясь к шороху предутреннего ветра, прихватывающего ледком повсеместную слякоть. Съел более половины овцы, похватал замерзающего снега и уже ранним утром лёг рядом с пищей.

Молчун часто дневал вблизи напряжённых автотрасс, бывало, что даже в кромке, за полосой отчуждения: мерный гул проходящего транспорта был страннику вместо колыбельной и одновременно средством контроля пространства. Стоило машине остановиться поблизости или появиться любому иному звуку, не вписанному в музыку дороги, он мгновенно просыпался, оценивающе всматривался и вслушивался в происходящее. Иногда вскакивал, потягивался, встряхивался и вновь укладывался спать. На сей раз сон не был умиротворённым, утренний мороз превратил трассу в каток, автомобили ползли медленно, особенно грузовики, и до обеда, пока асфальт не посыпали песком и солью, волк вскидывал голову каждые полчаса. Потом лёд растаял, колёса зашуршали по сырому, скорость возросла, и соответственно изменился ритм сна.

В сумерках Молчун встал, поковырялся в остатках пищи, выгрыз только жир и несколько кусков мякоти, недоеденное оставил ворону, уже сидящему над головой. Отдохнувшие мышцы и чувство сытости требовали движения, и он потрусил полем вдоль дороги, ориентируясь по свету фар. Подмёрзший неглубокий снег, подровнявший землю, лишь добавлял скорости, на открытых местах он переходил на мах и к полуночи одолел вёрст сорок. Движение на трассе ослабло, и тогда волк выбрался на гладкую обочину, изредка увиливая от проскакивающих машин. Время от времени он останавливался и высматривал незримый след вожака. Подобных следов над дорогой витало десятки тысяч, иные яркие ещё, иные малозаметные, тающие, однако они не сбивали с толку и служили только искристым фоном, ибо след вожака был всегда довлеющим над другими, как Полярная звезда довлеет над всеми иными на ночном небосклоне. Он сверял свой маршрут по ней, как по компасу, и бежал дальше.

В город он пришёл на рассвете и безбоязненно потрусил улицей, по тротуару, где уже был народ. По утрам люди вообще не реагировали на него, даже как на бродячую собаку, поскольку хоть и проснулись, однако продолжали дремать на бегу и находились в относительной реальности из–за спящих чувств, которые пробуждались к обеду вместе с голодом. Поэтому он без приключений добрался до железнодорожного вокзала —именно сюда привёл след. Вожак не задержался нигде даже на четверть часа, и его целеустремлённость означала лишь одно: изготовился в дальнюю дорогу. Точно также он уходил в Вещерские леса, без сожаления и оглядки. Зеленоватый световой росчерк на перроне обрёл совершенно строгое направление и далее уже неподвижно висел над путями, превращаясь на горизонте в яркую лазерную точку.

Первый раз на волка обратили внимание, когда он спрыгнул на рельсы и потрусил по шпалам свободного от состава пути. Человек в оранжевом жилете отскочил в сторону, опешил на мгновение, а потом закричал по рации:

—На путях волк! Крупный волчара!.. Давай МЧС сюда!

Скорее всего, ему не поверили, потому как человек стал спорить, а Молчун тем временем взял в галоп и был уже на краю рельсового поля. Он не раз путешествовал по железным дорогам, самым надёжным волчьим ходам, где можно даже не отбегать в кромку леса, чтоб пропустить транспорт, достаточно было спрыгнуть с насыпи и трусить вдоль неё, пока мимо гремит состав. За городом, на переезде, его признали во второй раз: скучающая дежурная с метлой зевала у будки, верно, готовилась промести рельсы, когда сработает автоматика и закроют шлагбаум. Прервала зевоту, прикрыла ладошкой рот:

—Ой, кажется, волк настоящий!

И ничуть не испугалась, скорее, наоборот, стряхнула скуку. Молчун сбавил ход и сел: через переезд сплошным потоком катили машины.

—Ты с дороги–то уходи, — осторожно посоветовала женщина. — Задавят ненароком!

Он бы перескочил, но переезд был недавно отремонтирован, почти не гремел под колёсами, и автомобили не снижали скорости, на мгновение взламывая пунктирный след вожака.

—Нет, собака, — разочарованно определила женщина и замахнулась метлой. — Давай, давай отсюда! Раскатают, отскребай тебя потом!

Молчун терпеливо выждал, когда загорится красный свет, и потрусил через дорогу со скоростью гуляющей собаки.

— Волк! — однако же восхищённо признала женщина. — Ты погляди!..

И стала торопливо прометать рельсы. На железной дороге многие люди к волкам относились уважительно.

За городом след круто отклонился на юг сообразно с линией и потянул в даль, обрамлённую с обеих сторон почти сплошными рядами дачных посёлков. Молчун давно уже привык ходить путями вожака, однако в южном направлении он ехал впервые, и потому дорога была незнакомой. Когда закончились дачи и по–зимнему пустынные перроны электричек, волк впервые за этот день остановился, чтобы напиться воды из незамёрзшего ручья. И тут увидел нагоняющий грузовой состав, в основном с круглым лесом, притормозивший на повороте. Он никогда не ездил на транспорте, опасаясь замкнутого пространства, хотя случаев прокатиться на грузовике и даже в рейсовом автобусе было предостаточно. Но тут лес везли на открытых платформах, и он поддался соблазну, выскочил из–под мостика, настиг последний вагон и запрыгнул на узкую буферную площадку.