Сергей Алексеев - Волчья хватка. Книга 3

И уже днём, в отсутствие вотчинницы, продолжала заманивать, обольщать, предъявляя веские аргументы в виде танцев. А ночью потом снилась танцующей. Ражный чуял, как его начинает притягивать неуправляемый гипнотический магнит, пустоты воображения навязчиво заполняются пузыристой, как забраживающее вино, влекущей, ведьминской энергией — иного слова не находилось, чтобы объяснить это состояние.

Подобные безобидные танцевальные концерты устраивались в те минуты, когда вдова удалялась из сарая. При ней Лела сдерживалась и продолжала играть скромную девицу на выданье, воспитанную в пуританском семействе, однако порода и ловчий нрав её чувствовались во всём. И этот почти нескрываемый охотничий азарт напоминал Ражному кукушку Дарью, заброшенную судьбой в Сирое урочище. Но сейчас и волчица меркла со своими житейскими хлопотами помочь бедствующему араксу спастись от холода и голода. К тому же стало понятно, почему «персиянка» совершенно не стесняется показывать себя во всей красе: выяснилось, что Лела тоже спортсменка, пловчиха, окончила спортфак и теперь на распутье. То ли продолжать тренировки и оставаться в команде, то ли оставить спорт и идти, например, в тренеры какого–нибудь бассейна. Вячеслав случайно услышал этот девичий тайный разговор, происходивший слишком явно, и, подавляя свои чувства сарказмом, предложил про себя третий вариант — или выйти замуж.

И ещё заметил, у невест произошёл некий сговор, то есть сёстры согласились с преимущественным правом старшей, которой уже перевалило далеко за двадцать. По крайней мере, они никак не мешали Леле выражать свои чувства и, кажется, даже подыгрывали, особенно Арина. После купания в Дивьей речке три ночи Ражный не делал вылазок, хотя тайный ход из покоев вотчинника был искушением, а Молчун теперь его охранял, забираясь через потаённый лаз в сундук.

На четвёртую терпения не хватило, да и работа в сарае подходила к концу, дожимали остатки винограда в чанах, и старуха наконец–то позволила вынуть чопики из отверстий, пустив жиденькую струйку по желобам. Если уйти заполночь, то к утренней встряске бочек можно поспеть, а за это время хотя бы разведать путь до Дивьей горы. Невесты в эту ночь долго не могли угомониться, обсуждали, что станет, если вино всё–таки скиснет. То есть если одна из девиц или даже все три окажутся не девственницами. Эта воображаемая невестами ситуация так развеселила их, пустила в такие невероятные фантазиии предположения, что они затихли только в третьем часу, несмотря на окрики вотчинницы и обещание, что сейчас Ражный к ним спустится с плёткой, завернёт подолы и отхлещет по задницам. Старухины угрозы получили обратное действие: видно, девушки сначала шёпотом обсуждали, каких станет наказывать жених, а потом четверть часа выплёскивали волны почти счастливого, восторженного смеха. Шкодная Лела, и вовсе не стесняясь, кричала шёпотом и стонала:

—Ну, приди с плетью и побей! Как я хочу, чтобы ты высек меня! За этим следовал взрыв смеха, в коем слышались истеричность и близкие слёзы. Но обошлось, невесты успокоились и затихли, по крайней мере, если кто– то из них заплакал, то уже в своей келейке и в подушку. Ражный открыл сундук, и Молчун мягко спрыгнул со своего места на войлочном люке. Выбравшись из каменной трубы на другой стороне останца, они пошли на сей раз вверх по реке, к неведомому скальному идолу, за которым была обещанная Извеком Дивья гора. Однако сразу за мостом волк почему–то встал и затаил дыхание, вслушиваясь в ночное, шумное от реки пространство. Через несколько минут он зафыркал, вынюхал след, затем, ступая по нему осторожно, привёл к воде. И здесь, видимо, потерял его.

—Пойдём, — предложил Вячеслав. — Посмотрим, есть ли тропа на Дивью гору.

Но Молчун развернулся и потрусил назад, к мосту. Там опять затаился и вдруг заскулил, обернувшись в сторону вотчинной усадьбы.

—Что там? — спросил Ражный. Волк потрусил к дому. И тут Вячеслав догадался: Белая Дива была там! Высмотрела, воспользовалась его отсутствием и явилась баловать с огнём — топить каменку в бане и печь в сарае! А Молчун её почуял…

Нескрываясь по дороге, он подошёл к воротам, однако волк уверенно потянул вдоль дувала, к останцу. Ражного озарило —Дива проникла в светлицу!..

Он прибежал к скале, сходу заскочил на уступ и протиснулся в узкую горловину входа. Молчун понимающе остался на улице. По вырубленному тоннелю шёл скорым шагом, но сразу за железной дверью двинулся крадучись, и прежде всего затворил её на засов. Дальше по деревянным трубами вовсе полз неслышно и, выбравшись в сундук, сначала прислушался, лишь потом поднял крышку. Пожалел, что ключ, дорожный пистоль, висит на стене: хорошо бы ещё закрыть на замки сам сундук, чтобы окончательно захлопнуть ловушку…

Ступать в деревянных от времени ботинках бесшумно оказалось не возможно, снимать же некогда. Поэтому он включил фонарик и осветил пространство покоев. И увидел на ложе, под одеялом, неподвижные очертания женского тела, укрытого с головой. Увидели сразу же не поверил собственной мысли: не могла Дива прийти в светлицу и просто так лечь в его постель! Нереально, невозможно ни при каких обстоятельствах…

Не выключая света, он приблизился на цыпочках и отвернул край одеяла: на леопардовой шкуре лежала смуглая, с бронзовым отливом летнего загара Лела. Даже обнажённая грудь была золотистой, словно два крупных, перезревших персика.

— Это я, — шёпотом сказала она. — Ты ждал другую? Но пришла я. Другая тебя не выбрала.

Ражный скинул шинель и сел на пол рядом с ложем, погасив фонарь. Её нежная на вид, узкая рука приподнялась, легла на голову, и он ощутил силу по– птичьи когтистых, проникающих в волосы пальцев.

— Ты мой. Я хочу тебя.

Он попытался высвободить голову, но рука уже намертво захватила добычу. И это уже была не Лела, не её нежная и трепетная ручка…

— Ступай к себе, — холодно отозвался он.

— Я знаю, ты ищешь Белую Диву, — вдруг произнесла Лела. — Поэтому уходишь по ночам… Но её нет! Это сказки, народные легенды, местный фольклор. Я слышу его уже несколько лет. Все ищут Див, но никто не встречал, не видел. Все ждут любви, а её нет! Не бывает. Обман, иллюзии, кажущаяся реальность… Есть эротическое притяжение полов, врождённое стремление к продлению рода. Совпадение желаний мужчины и женщины обладать друг другом. Есть просто секс! Я хочу тебя, а ты — меня. Есть желание наслаждаться близостью. И рожать детей. Больше ничего нет, Ражный!

— Уходи, — попросил он, ничего не объясняя.

Она медленно ослабила руку, и перестали потрескивать корни волос. Ещё через минуту тишины пальцы её стали ласковыми, щекочущими, но голос надломился.

— Больше не хочу приезжать каждый год и давить проклятый виноград. Ненавижу вино, вдову, смотрины, несчастных девиц. Презираю этот дом и горы… И очень хочу, чтобы вино у тётки превратилось в уксус. Давай его испортим с тобой, Ражный? Ты больше никогда меня не увидишь. Ничего не бойся, все спят. Я такие чары напустила…