Аня Сокол - На неведомых тропинках. Шаг в темноту

— Привет, — протянула она вроде бы даже дружелюбно, только убежать захотелось еще сильнее, чем раньше. И подальше. — Познакомишь?

В подростковом возрасте у Маринки часто отключался инстинкт самосохранения. К примеру, когда она подбила меня сбежать из летнего лагеря, и нас потом с собаками по лесу разыскивали, кстати сказать, так и не разыскали, пришлось с повинной возвращаться. Или когда в первый раз попробовали спиртное — дешевый портвейн, потом долго рвало. Или… Я хочу сказать, что действительно знала, какая она. Не у каждой хватит запала бросить перед свадьбой одного жениха и выйти совсем за другого. Мы не виделись полжизни — надеюсь, с возрастом это прошло. Должно пройти, как у всех, иначе пора уже начинать бояться. Пашка пошла на частичную трансформацию. Обычная реакция на угрозу. Когда кто-то из нашей тили-мили-тряндии видит угрозу, он ее атакует.

Пашка уже выпустила клыки, между зубов мелькнул кончик раздвоенного языка, звуки вырывались с шипящей интонацией, а если приглядеться, то можно было рассмотреть разбегающийся из-за ушей чешуйчатый рисунок на коже. Глаза сузились, зрачок вытянулся на кошачий манер и раздвоился. Последний, кто пошутил по поводу ее четырехглазости, через секунду держал в руках собственный излишне говорливый язык. Явиди не всегда способны оценить человеческие шутки. Пашка — женщина-змея. Правда, она бы не согласилась с таким определением. Она ни в малейшей степени не была человеком, никогда, в отличие от тех же Семеныча или Веника.

Я могу подстричься, одеться и загримироваться под мужчину, стану похожей на мужчину, могу обмануть людей, если верить голливудским фильмам, это весьма популярное занятие, но ни в коем случае не стану мужчиной. Так и Паша. Внешне она была похожа на женщину, выглядела как женщина, и если самкой ее еще можно было назвать, то уж чем-чем, а человеком она не являлась ни в коей мере.

— Я… — Маринка подавилась словами, на то, чтобы уложить в голове все, в чем пытались убедить ее глаза, требовалось время. Не факт, что получится.

— Нет, — я постаралась загородить Маринку, — женщина ошиблась.

Черт его знает, слышала ли она наш разговор, но стоит рискнуть сыграть в дурачков.

Один раз я видела, как убивает явидь. Это совсем не обязательно должно быть кровавым и привлекающим излишнее внимание зрелищем. Ее яд смертелен, один укус, даже порез… Человек покачнется на ровном месте, и нет ничего естественней поддержать под руку, предложить сесть. Голова закружилась. Обморок. Судорога. Остановка дыхания. «Скорая» не успеет. Наверняка слабое сердце. Наверняка. А человек не берег себя, не щадил, работал на износ. Мегаполис. Нагрузки. Плохая экология. Никому не нравится думать, что он может умереть так просто и быстро, без причины, на улице. А потому сам виноват, не следил, не берег.

Больше я этого видеть не хочу.

— Она ошиблась, — повторила я, подхватила Пашку под руку и потащила к кассам. Вернее, она позволила себя потащить, В торговом зале нам вслед растерянно смотрела Маринка. Не скажу, что вечер встречи выпускников удался.

Пашка не потребовала никаких объяснений, ограничившись парой выразительных взглядов, которые я проигнорировала. Зрачки, слава святым, вернулись в нормальное состояние. Ну, нормальное для меня, не для явиди.

Помню, что остановила у другого магазина, попросила ее не задерживаться и купить уже эти несчастные специи. Сама осталась в машине и минут двадцать развлекала себя размышлениями. Если бы Маринка осталась лежать там, то и это событие не стало бы для змеи чем-либо из ряда вон выходящим. Так чего она испугалась? Почему едва не скинула маскировку?

Мы никогда это с ней не обсуждали. Делали вид, что все нормально, что мы подруги. Никогда не откровенничали. Закрывали глаза на такие вот недоразумения. И не ели людей. Иногда для подобия дружбы этого более чем достаточно.

Кто же знал, что подружка успела записать номер машины? Чья молодость осталась в прошлом на самом деле? До сегодняшнего дня я не задумывалась, насколько легко меня найти, если задаться целью. Информация хранится в железном равнодушном нутре сегодняшнего людского бога — компьютера. Надо лишь извлечь, сесть в автомобиль и, поплутав по проселочным дорогам, позволить себе удивление от созерцания настоящего старого Юкова. Если не повезет, на обратном пути заметить яркую машинку, трактор, грузовую «Газель» или человека с рюкзаком, так похожего на обычного колхозника или лесника, твердо ступающего по стежке. Можно спросить дорогу или увязаться тайком. Результат один. Если есть цель, значит, переход тебе по силам. Но по силам ли тебе выжить там, где людей принято считать едой?

— У знака налево. — Парень указал на ближайший съезд во двор, по бокам которого росли пышные кусты, из них стыдливо выглядывал знак ограничения скорости.

Я свернула к обычной кирпичной коробке «пять на пять». Пять этажей, пять подъездов. Такие строили в 60-70-х годах прошлого столетия. Домики чем-то напоминали коробки из-под обуви, вытянутые, серые и одинаковые. Маленькие квартирки для маленьких жильцов. Узкие коридоры, кухни на пять квадратов. Получить такое жилье для мамы было пределом мечтаний — выбраться наконец-то из нашей коммуналки. В далеком детстве наши дома стояли друг напротив друга. Маринкин — построенная в прошлом веке городская резиденция какого-то купца, фамилию уже и не вспомню. Наш — бывший флигель для прислуги этого же самого купца. Несмотря на классовые различия построек, жили в них люди одинаковые, в одинаково суровых условиях коллективного хозяйствования. Но господскому дому повезло больше, его как памятник архитектуры расселили первым. Наш должен был стать следующим… Сменилась эпоха, а он до сих пор «следующий».

Мы вышли из машины, парень свернул к первому же подъезду. Я обернулась: «Фараон» просматривался отсюда боком и вход на минус первый напоминал въезд на подземную стоянку. Парковка полна машин, то и дело ее пересекали люди с заполненными яркими коробочками-тележками. Зачем? «Зачем, — спрашивала я себя, — я приехала сюда».

Парень прикоснулся кругляшком ключа к панели домофона, современного стража подъездов от бомжей, курящей молодежи и котов, и потянул дверь на себя. В лицо сразу дохнуло сигаретным дымом и кошачьей мочой. Не помогло. Видимо, это внутренние, а не внешнее вредители. Обычный подъезд, темно-зеленые стены с местами облупившейся краской. Бывший когда-то белым потолок покрыт подпалинами от зажигалок. Черные пятна складывались в имена и их характеристики, в хрестоматийное слово из трех букв, а в некоторых местах, для особо непонятливых, подкрепленное рисунками.

— Нам на пятый, — сказал парень и загрохотал башмаками по лестнице.