Тарас Асачёв - Темная сторона

А потом стало вообще плохо. Часть этих белых огней ответвились и ударили в моего любимого Рона, отчего его бедное тело проломило скамью, около которой он продолжал молитву. А вторая часть кинулась в мою сторону.

Я смотрел на это маленькое белое солнышко и вспоминал, как мы с Мирией лежали в кровати еще в нашем первом доме. Как она расчесывалась по утрам и рассматривала свои аккуратные пальчики, а потом вцеплялась зубами в какой-нибудь пальчик и выгрызала свое право на красоту. Милейшая картина. Почему я вспомнил именно ее, я не знаю. Просто это было приятное воспоминание. Свет все приближался, но медленно, как и все вокруг. Надо спасать жену, она мне доверилась, я не могу подвести ее. Мы же будем вместе, пока Свет не разлучит нас. Я попытался призвать косу, но она сломана, она не отозвалась на мой призыв. Пришлось оттолкнуться ногами и запрокинуть лавку, чтобы Мирию отшатнуло от меня. Подальше от удара доброго божества. А потом все заволокло белым светом, и мир погас в этой вспышке….

В городе был полный бардак. Едва по нему пронеслась весть о коварстве палача, как город взорвался вспышками агрессии. Люди разделились на три лагеря, на тех, кто боится и прячется, и на враждующие стороны. Стороны светлого Тира и мрачного палача. Наемники ударили первыми, они знали себе цену и устали от постоянной розни между ними и светлым орденом. Циркачи добавил своей лепты, разнося все вокруг с невероятной озлобленностью и жестокостью. С высоты все было хорошо видно. Вот рыцарь в белом плаще наступает на двух карликов с молотами, они ему не страшны, но он не знает, что сбоку к нему бежит девушка-карлик с таким же молотом. Вот она бьет ему под коленку, и он заваливается. Глупый рыцарь, он в момент оказывается осыпанным ударами тяжелых молотов от тех, кого сам хотел зарезать. Сладкая кровь, летит во все стороны, пока три маленьких человека делают свою работу. На другой улице видно как два скомороха и шут жонглируют кинжалами со стальными ручками, а затем метают их с удивительной точностью в двух городских стражников, что предпочли сохранить старый порядок. На одном из кварталов резвиться новый друг, он умело орудует кинжалом и цепью с тремя зубцами на конце, но он уже ранен, запах его черной крови слышно даже отсюда.

Сбоку витали вспышки, знакомые огоньки и серые тени. Надо лететь туда. Там интересно. Расправляю свои крылья и лечу в сторону светлого храма. Он больше не опасен, его сердце расколото. Окна выбиты, это хорошо, можно не искать место входа. Внутри хаос, люди мечутся и стараются убежать. Светлые огни растеряны и нападают на светлого. М-м-м-м… это монах Рон. Он изменился. А здесь? Что?!!! Как же так? Спускаюсь на крыле к истерзанному телу, над которым стоит Мирия, ведьма от крови матери и тьмы. Она плачет, она пытается помочь. Черные слезу падают на издыхающее тело. Но так уже не помочь. Где оружие? Оно здесь, сломанное. Ну, ничего, связь осталась, они связаны. Подлетаю к осколкам камня. Лезвие почернело, совсем мало серебра осталось на его гордом лезвии. Эфес сломлен. Нельзя трогать оружие, оно опасно…. Оно сама тьма. Но должен, должен трижды. Хватаю когтями тяжелое оружие, силы начинают покидать тело. Но мысли, нужно сохранить мысли…. Нести, нести ее дальше, к телу, к руке….

Тонкое лезвие укололо мою руку. Что за дурацкое видение? Где я? Тьма немного расступилась, открывая мне живописный вид на своды храма. Боль никуда не делась, напротив, она стала резче. Моя голова была на левом плече, грудь горела огнем, кровь пузырилась на губах и теплой неприятной струйкой стекала по подбородку. Я не мог повернуть голову от страха новой боли, но вот глаза повернул. Около моей ноги сидел мой черный ворон с надломленным крылом и клевал мою ногу, там, где торчала стрела. Что же я тебе такого плохого делал? Попытался сжать руку, наткнулся на теплое и острое лезвие. Моя коса, пустая как бочка пива в трактире под утро. Ни капли не взять. Но сознание вернулось, значит, еще побарахтаемся. Подтягиваю руку к себе, Борис вскакивает на мою ногу с неприятным карканьем. А над головой появляется лицо Мирии покрытое черными слезами, что сочатся из темных провалов глаз. Бр-р-р-р… Лучше бы огурцы приложила к таким глазкам.

— Влад! Влад! — кричала она, не переставая. — Ты слышишь меня? Влад, ответь! Муж!

На этом слове во мне проснулась ярость. Я муж, а она «За Мужем»! Нет, у меня права сейчас подыхать и клеить ласты. Я повернул голову и увидел лежащих воинов. Не то. Что с другой стороны? Рон?!!

На моих глазах поднималось нечто. Нечто с очень яркой подсветкой. А этот оттенок я не спутаю ни с кем. Рон встал в полный рост и повернулся. Ого? Где мой любимый толстячок? Что это за кабан?!! Плечи Рона стали широкими, лицо помолодело лет на двадцать, хомячьи щечки исчезли, я в этом красавце никогда бы не признал Рона, да и в росте он прибавил сантиметров десять-двадцать. Руки из жирных и округлых стали сильными, обвитыми канатами мышц. А чего я его руки вижу? Бедный Рон, из одежд на нем осталось только… воспоминание. Мдя… не ожидал я после такого боя созерцать голого монаха. А он смотрел на меня….

Мирия надо мной тоже его заметила. Глаза ее приняли хищный прищур, а вкупе с лицом в черных потеках, это выглядело жутко. Тело ее изогнулось, она, словно хищная кошка выдвинулась вперед, прикрывая меня своим телом. Тюремная роба слезла с ее плеч и сплелась в два темных жгута, что бичами легли в ее руки с черными ногтями. Баста. Я пасс — как я могу мыслить логически, когда перед мои лицом голая попка жены? Она тем временем зашипела, отчего все мои раны заныли с новой силой. Я застонал.

— Мирия… это Рон… не трогай…. — я выдохнул кровавую пену и кашлянул, разглядывая яркие болевые вспышки в глазах.

Мирия вновь припала ко мне и попыталась согнать Бориса, но только зацепила стрелу в ноге. Вот блин спасибо…. А потом она резко ее выдернула. К ней подошел Рон и слегка отпихнул ее в сторону, положил руку мне на грудь и заглянул в мое кровавое лицо.

— Сейчас боль пройдет…. — сказал он. И боль прошла…

Я словно потерялся в блаженстве. Боль полностью пропала, а свет вокруг заставлял меня закрывать глаза и наслаждаться спокойствием. Минута, две или час, я не знаю, сколько длилась эта нега, но она прекратилась. Боль в ноге вернулась, но намного слабее. Плечо тоже ныло, легкие больше не горели, дыхание выровнялось. Я открыл глаза….

— Что ты сделал? — спросил я, ощущая слабость. Хотя нет — ПИСЕЦ какую слабость!!!

— Свет не только деньги собирает, но и исцеляет страждущих. А верных служителей награждает способностью исцелять. — ответил мне Рон улыбаясь. — А ты, темная сущность, наш храм оскверняешь! Теперь на этой земле урожаев пять лет не будет.

— Нашелся блин, верный служитель. — я выдавил из себя улыбку. — Ты только за еду должен в ад попасть. Не буду больше тебя кормить…. — я зашелся в кашле.