Алексей Широков - Попаданец 2.0

— Буль-дэзир говоришь… — хмыкнул эльф, глядя как Бруно, одним залихватским движением выдернул тяжеленое, стальное кольцо из резного уса «Отца Тоннелей».

За ним со стрекотом потянулась цепь. В морде что-то, с металлическим лязгом защёлкало, а затем каменный лик начал медленно открывать правый глаз, нижнее веко которого опускалось по мере того, как Бруно приближался к Подгорному Царю. Ухнув, парень надел кольцо на каменный столб, отошёл, пятясь спиной на несколько шагов, любуясь проделанной работой, да так и застыл с открытым ртом.

— Это ж писюн! — удивлённо воскликнул он. — Как есть писюн!

— Бруно не отвлекайся! — окликнул я его. — Прояви уважение к каменному достоинству царствующей особы. Давай. Тебя ещё одно кольцо ждёт.

— А! Да… это… — парень поспешил ко второму усу, около которого уже вертелся Гуэнь.

Отец Тоннелей открыл второй глаз, а затем в глубине скалы что-то зарокотало и нижняя губа, вместе с бородой, медленно уехала под землю, открывая нам освещённый мягким сиянием фосфоресцирующих камней зев уходящего в толщу гор тоннеля. Бруно, споро вытянувший вторую цепь и закрепивший кольцо внутри дфорфской «Венеры», как я окрестил для себя «прекрасную половину» каменных истуканов, так и завис с открытым ртом перед подгорной дивой. Вдвоём с Гуэнем, мы кое-как затолкали шокировано древним искусством парня в фургон, но его голова тут же высунулась из заднего клапана.

— Красота… — услышал я его голос, забираясь на козлы.

Он что-то ещё говорил, но так тихо, что я его уже не слышал. К тому же мне пришлось подвинуться, так как к нам из фургона пулей вылетела пунцовая, тяжело дышащая и встревожено оглядывающаяся на клапан, Баронесса. Ещё не усевшись, она резко повернулась, чуть не сбив залезающего на своё место Гуэня и зло распахнув ткань, заглянула внутрь фургона.

— Урод! Маньяк! Извращенец! Два извращенца! — прокричала она. — Знать вас больше не желаю! А тебя Бруно, велю запороть. Кобель ты этакий!

Выпалив всё это, девушка уселась нормально и, прикрыв лицо руками, разрыдалась, прильнув к моему плечу всем телом, а затем и вовсе упав ко мне на колени. Эльф усмехнувшись, закатил глаза и хлестнул поводьями, направляя гобика в зев Отца Тоннелей. Я же не разделял его веселья, потому как девушка, не только елозила своей грудью по моему бедру, но и излишне агрессивно прижалась щекой к причинному месту. Это, вкупе с явно театральными рыданиями, навело меня на невесёлые мысли о перевозбудившейся молодёжи, распалённой созерцанием творений античных дворфов-затейников. Что было крайне неудобно для меня, уже достаточно давно лишённого женского внимания.

Я, как говорится — не ханжа, но и мирок здесь — не Земля двадцать первого века. Возможно, в другой ситуации я бы вёл себя иначе, да и Баронесса была, в общем-то, хороша собой. Не в моём вкусе, но и не крокодил, которого пригласить рюмочку чаю с продолжением, можно лишь одев пакет ей на голову. Вот только не в нашей нынешней компании. Да и вряд ли, вроде как невинная девушка-провинциалка этого времени, вообще в состоянии понять подобные отношения.

Это потом, после замужества за каким-нибудь графёнышем, года этак через три-четыре, она, как и положено маститой даме, обрастёт любовниками и фаворитами. Станет прожженной матроной с критическим взглядом на жизнь и неистребимым цинизмом. А сейчас это мечтающая о большой и чистой любви дурёха, не сумевшая совладать с гормонами, разыгравшимися от каменной порнографии. События последних дней, похоже, сорвали ей все моральные установки. А липнет она ко мне в первую очередь потому, что в её глазах, я не только аристократ, но и «альфа» в местной компании, шпыняющий остальных мужиков направо и налево.

Но надо помнить, что я тоже не железный. И если она продолжит издеваться надо мной подобным образом, что я могу и не выдержать. Утащу эту Муху-Цокотуху в дальний уголок, а там хоть трава не расти. Если меня потом когда-нибудь поймают, то, конечно же, казнят, так как в этом мире я человек без роду и племени и уж тем более не представитель высшего общества. Это им всё сходит с рук, а меня — узнав, кто я такой, просто обкорнают на тридцать сантиметров сверху, предварительно поотрвывав все остальные выступающие части тела.

— Мы сейчас мимо подгорных пригородов будем проезжать. Там вроде домики уютные… а я помедленнее, наверное, поеду… — задумчиво произнёс эльф словно бы сам себе, кося глазом на то, как я предельно аккуратно пытаюсь отцепить Мари от себя.

Девушка, которой, похоже, от собственно смелости уже окончательно сорвало крышу, даже не прикидывалась, а откровенно распустила руки наплевав на сидящего рядом Гуэня. Я уже чувствовал рядом со своей щекой мягкие губы, исторгающие обжигающее дыхание, а что пытались сделать неумелые пальчики с моим поясом, так и вовсе, по меркам обычного средневековья, было истинным непотребством, как от моей шеи послышалось обиженное, возмущённое шипение.

Юна, которая в своей маскировочной форме нашейной цепочки легко впадала в спячку, была разбужена нашей вознёй. Почти вконец разомлевшую и отринувшую стыд Баронессу Марусю как ветром сдуло. Только хлопнул брезент клапана да вокруг меня ещё какое-то время витал тонкий аромат её духов. Хотя, откуда у этой бледной девицы мог взяться парфюм после почти двухдневной дороги по сырому, дикому лесу — я сказать затруднялся.

Ламия, соскользнув с моей шеи, сползла на колени, гордо вскинула голову и, подняв кулак верх, на манер гладиатора, совершила вокруг меня круг почёта, с таким серьёзным лицом, что это окончательно добило нашего эльфа. Гуэнь зажав рот перчаткой, содрогался от беззвучного хохота, а из глаз развеселившегося ушастого текли слёзы. Вот только мне, почему то вся эта ситуация не казалась такой уж забавной. Да конечно — средневековье и всё такое, но японский городовой — не могли же на взрослых людей так повлиять довольно убогие каменные идолы.

— Харе веселиться, — прошептал я покатывающемуся эльфу, едва сдержавшись от того, чтобы зарядить ему подзатыльник. — А-то сейчас под колёса свалишься.

— Прости, прости… — полушёпотом ответил Гуэнь. — Просто их так забавно накрыло…

— Накрыло? — я нахмурился.

— Ну да, — он распрямился, глубоко вздохнул и протяжно выдохнул. — Я, кстати, в очередной раз убедился, что ты — действительно человек не из этого мира. Понимаешь, всё дело в статуях. Не знаю, понял ты или нет, но эта «скульптурная композиция» перед вратами вроде как изначально символизировала плодородие которое привносит Отец Тоннелей жителям этого города. Ну… мальчик-девочка, пестик-тычинка — думаю, понимаешь о чём я. В общем не знаю зачем это коротышкам было нужно, но на ворота был наложен некий ритуал влияющий на сознание смертных…