Альбина Севенкова - Отражение ночи

— Да, — утвердительно кивнул Ворон, потеснив рыжего Артура в стремлении оказаться поближе к огню.

Его друг отстранился с недовольной миной.

— В таком случае, ваше величество, позвольте узнать дату венчания.

— Венчания? — притворно удивлённо спросил юный король, бросая взгляд на Сокола, который поленился даже открыть рот для ответа, только кивнув головой.

Ворон недовольно пихнул Медведя, который притворно возмутился и тщательно отряхнул свою одежду, и снова занял своё прежнее место, вытянув ноги.

— Сударь, — протянул он и сделал большую паузу, как будто забыв, о чём идёт речь. — Вы нашли в себе смелость объявить об этом венчании без моего ведома, так может быть и дату сами назначите.

Поймав презрительный взгляд монарха, аитлонец похолодел.

— Ваше величество, вы ведь не препятствовали… И всё это было сделано не только для вашего блага. Политика, вы же понимаете…

— Да, — перебил его юноша. Политика — грязное дело. Именно поэтому Аитлон решился предать союз с Аденией и встать на сторону Пирана и Арении.

— Да что вы такое говорите, — запнулся министр.

— Это, чтобы не быть голословными! — резко произнёс Сокол и швырнул аитлонцам свиток.

Один из них поймал его и не решился раскрыть.

— Это копия, — равнодушно сказал Медведь. — Мои шпионы приложили немало усилий, чтобы выкрасть оригинал.

Изворотливость загнанного в угол дипломата не позволила министру сдаться. Он решил врать до конца.

— Я повторю вам, лорд Эреман, что вы слишком молоды и многого не понимаете. Любая переписка при желании переворачивается так, что предателем можно объявить кого угодно…

— Это не переписка, — коротко вставил Артур. — Это магически скреплённый договор. По сравнению с вами мы, конечно, неопытны, но читать нас, всё же, научили.

Внешняя учтивость аитлонцев постепенно куда-то испарялась, уступая место отчаянной злобе.

— Ну что же, — вдруг крикнул герцог. — Я вижу, что конструктивного диалога у нас дальше не получится.

— Возможно, вы правы, — задумчиво подтвердил Ворон.

— Тогда спешу сообщить вам, что дворец, некогда бывший вашим, взят моими людьми.

Услышав это Артур и Эдвард быстро переглянулись, а Робин Первый, наконец, уделили аитлонцам внимание, пристально разглядывая их.

— И что же вы намерены делать дальше, — криво улыбнулся он. — Жените меня насильно.

— А зачем нам эта утомительная процедура? — сказал министр. — Мы просто объявим о том, что свадьба состоялась, а вы были вероломно убиты своими приближёнными.

С этими словами он бросил в Ворона хрупкий сосуд, котрый разбился о его грудь. Медведь и Сокол подняли руки и метнули в аитлонцев молнии, однако те прикрылись щитами.

— Прекратите! — заорал дурным голосом министр, едва выдерживающий атаку. — Сдайтесь или он умрёт.

Юноши замерли, и аитлонец, выдохнув, произнёс:

— Этот состав может парализовать мага из клана Воронов, а если я произнесу заклинание, то и убить.

— А-а-а, — протянул Робин Первый. — Тогда всё понятно.

Аитлонцы застыли с открытыми ртами, когда увидели, что король спокойно и брезгливо смахивает жидкость со своего камзола. Поняв, наконец, как обложался, министр поинтересовался дрожащим голосом:

— А где Ворон?

— Он только что счастливо женился. Я за него, — ответил Ратмир.

— Оденский! — вскрикнул герцог.

— Да, милорд, нам приём с оборотничеством понравился, — холодно сказал Сокол. — И мы решили побить вас вашим же оружием.

Аитлонцы попятились к выходу, но тут же отступили от него, увидев ворвавшихся в кабинет братьев Ронских.

— Что там? — коротко поинтересовался у них Артур.

— Всё в порядке. Гости и крысы с нашей стороны в надёжном месте, — ответил Лучезар. — С этими что делать? Упаковать и отправить на родину?

— Мы тут благотворительностью не занимаемся, — произнёс Сокол ледяным тоном. — За покушение на убийство короля и попытку государственного переворота по головке не гладим. В Холодную башню их без упаковки.

— Вы не имеете права и полномочий, — испуганно заверещал аитлонец.

— А вот тут вы ошибаетесь, — равнодушно бросил Артур. — Всё это у нас есть.

Ворвавшаяся стража быстро скрутила гостей и стала выводить по порядку. Когда очередь дошла до министра Эдвард вдруг спросил у него:

— Герцог, мой «глупый» король никогда не оставил бы меня в таком положении, а как поступит ваш мудрый монарх?

Услышав это, министр попытался было улыбнуться, но у него не вышло. Кабинет он покинул в полном молчании.

— Александр Аитлонский пойдёт на попятную и уверит нас, что ничего не знал о кознях своих приближённых, — задумчиво произнёс Медведь.

— К гадалке не ходи, — мрачно подтвердил Сокол.

— А что с принцессой? — спросил Буслай. — Она имеет к этому отношение.

— Нет, к счастью она глупа, — тяжёло ответил целитель. — Поэтому сегодня же отправляется домой.

— А аитлонцы не поднимут тему «поруганной чести» наследницы? — включился Ратмир.

— Это не в их интересах, — усмехнулся Артур. — Им её ещё замуж надо выдать. К тому же сейчас, когда у нас эта бумажка, — он кивнул на свиток, оставленный на полу. — Александр надолго забудет об Адении.

— И как вы только тут живёте? — с горечью спросил Буслай.

— Не всем повезло устроиться так же хорошо, как тебе, — проворчал Артур.

Услышав это, Ратмир хмыкнул и спросил:

— Ты лучше скажи, что там с нашим флотом?

— Там лучше, чем во дворце, — ответил Медведь. — Всё улажено, можете ехать домой.

— В твоём голосе я слышу неприкрытую зависть, — снова улыбнулся Оденский.

— А к чему мне её прикрывать? — сыронизировал лорд Керн. — Я тебе не кокетка.

— Ладно, я задержусь ещё на день и помогу вам разгрести эту кучу.

— Мы тоже, — вздохнули Ронские.

В этот раз Артур не стал скрывать радости.

Выпив ещё один глоток зелья, Ворон сел в плетёное кресло перед окном и сделал глубокий вдох. Солнце клонилось к закату. Он вспоминал то свой сон, то возможное будущее, показанное Анеей. Робин знал многих, кто не страдал от того, что не мог иметь детей, но сам не относился к ним и мечтал о сыне. Он знал, что те, кто был с ним одной крови, предпринимали немало попыток, стремясь продлить свой род, и все терпели фиаско. В совсем юном возрасте у него не было времени думать об этом, нужно было бороться за жизнь и власть, а потом ему доводилось переживать минуты отчаяния. Получиться ли у него создать семью? Сомнения не оставляли его. Он сжал пальцами кулон, подаренный Анной, и снова вспомнил взгляд мальчишек из виденья. Глаза старшего были один в один, как у него. Погрузившись в тяжёлые размышления, он не заметил, как сгустились сумерки. Из забытья его вырвали крики сыновей Анеи, возвращавшихся с игрищ. Они смеялись и в шутку толкали друг друга, вскакивая на крыльцо.